Врата ада

– Задним числом что-то прощупать очень и очень трудно. Но я попробую. Что конкретно вы хотите выяснить?

– Все, – скромно признался ученый. – Мы внимательнейшим образом выслушаем все, что ты нам скажешь.

Вскоре подвезли боеприпасы. Спецназ встал в оцепление. Строители слажено взялись за разгрузку, растаскивали ящики по машинам, сбрасывали дохлых крысаков с брони, добивали раненых. Мы вылезли из вездехода – снаружи жутко и тяжело пахло бойней. Крошка медленно, будто во сне, побрела по площади, часто останавливаясь; сделала круг, другой, и направилась на Трехсвятительскую. Она шла чуть пошатываясь, почти закрыв глаза. Мы с Дашей неотступно следовали за ней, держась по обеим сторонам. Гридин прикрывал наш тыл; Даго и Пашич шли впереди метрах в десяти друг от друга; Артем и Зунг следовали таким же порядком сзади.

Там и сям на асфальте копошились и порывались встать издыхающие, но все еще опасные твари. Мы обходили их, не желая стрелять у Крошки над ухом. Даша то и дело осторожно подталкивала ее то в одну, то в другую сторону, внимательно следя, чтобы девушка не поставила ногу прямо в чью-нибудь оскаленную пасть. Я мимоходом разглядывал более-менее целые трупы – от двадцати до сорока килограммов сплошных мускулов. Голая серая кожа. Зубы больше всего напоминали акульи.

Машины на стоянке перед Украинским домом изувечило обстрелом до неузнаваемости – некоторые перевернуло на крышу и снесло в сторону. Трехсвятительская была сплошь залита кровью и завалена нашпигованным пулями и осколками мясом. Крошка шла по этому месиву, не обращая ни на что внимания, спотыкаясь и оскальзываясь. Даша ухватила ее за шиворот и вела словно на поводке, оттаскивая от оставшихся после бомбежки воронок.

Мы брели зигзагом от одного края улицы к другому, как не в меру поддавшая компания. Со всех сторон доносился голодный вой мутантов, почуявших запах изобильной еды и стягивавшихся теперь со всей округи к Европейской площади. Кое-где на растерзанные тела уже опускались первые птицеры. Ребята поглядывали на нас – не пора ли заканчивать с прогулками? Оно понятно, целым батальоном и с только что обновленным боекомплектом мы от кого хочешь отобьемся – да стоят ли интересы научников таких трудов? Словно почувствовав наше беспокойство, а может, и почувствовав, Крошка остановилась, широко распахнула глаза, несколько раз глубоко вздохнула и огляделась вокруг, будто не понимая, с какого перепуга оказалась в столь неприятном месте. Передернулась от отвращения. Грустно посмотрела на свои измазанные кровью ботинки, потом на Дашу, потом на меня.

– Об-божаю общественно-полезные нагрузки, – сказала она. – Особенно такие. Квашнин будет у меня в большом долгу за это. И Смит тоже.

– Мы все тому свидетели, – подтвердил я. – Предъяви им счет посерьезнее.

Выглядела девушка до предела утомленной, как если бы ее заставили прошагать километров пятьдесят. Мы повернули и пошли обратно. Крошка на ходу неспешно и обстоятельно излагала Квашнину свое мнение о крысаках, миграциях, а также ксенобиологах. Квашнин задавал уточняющие вопросы по первым двум темам, а под конец спросил, нельзя ли сделать еще один заход.

– Не-е-ет! – взвыла Крошка, на секунду потеряв самоконтроль. – Я больше туда не пойду!..

– Она устала, – твердо сказал Гридин ученому. – И вообще-то она с нами работает, а не с вами.

Мы забрались в вездеход, расселись по местам, и дожидавшаяся только нас колонна тронулась по Крещатику. Даго прибавил освещения, достал Библию и уткнулся в нее. Зунг перекатывал в руке массажные шарики. Крошка устало привалилась к Даше. Та ласково обняла ее за плечи.

– Если хочешь, забери у меня кусочек энергии, – сказала она.

– Неужели ты веришь в такие глупости? – удивилась Крошка.

– Не верю. Но с удовольствием бы тебе помогла.

– Подпитка извне для нас невозможна. Мы пользуется только своей энергией, а не чужой. Но все равно спасибо. И да, ты уже помогаешь.

Сразу за Майданом Незалежности по правой стороне Крещатика началась зона сплошных руин – чуть дальше все разрушил рождающийся хоул, а его окрестности разбомбили ВВС ОСП, тщетно пытаясь подавить главный очаг мутагенеза.

– Здесь все погибли, – пробормотала постепенно приходящая в себя Крошка. – Тысячи людей. Которые были еще людьми, а не пожирателями.

– Насколько понимаю, их не получилось бы спасти, – сказал Зунг.

– Скорее всего. Только дело в том, что их никто и не собирался спасать. Боссам «Противодействия» плевать на всех, кроме себя. Они просто хотели решить проблему одним махом. А генералы «оспы» озабочены лишь тем, чтобы выполнять свои задачи и оставаться в милости у хозяев.

Мы молча переглянулись. Обзывать ОСП «оспой» среди сотрудников и военнослужащих Объединенных сил считалось моветоном, хотя нас давно называли так все остальные. И, что хуже всего, они имели для этого основания. Однако…

Да, решая проблемы человечества, связанные с интеграцией миров, ОСП сплошь и рядом создавали тому же человечеству еще больше проблем, зачастую на пустом месте. Да, международная координационная группа «Противодействие» в первую очередь заботилась о сохранении власти и влияния старой мировой элиты, из которой сама и состояла. И все же, несмотря на мое личное глубокое отвращение к этой шайке мировых кровососов, я не мог не признать, что с «Противодействием» цивилизации лучше, чем могло быть без него. Собственно, без него уже и не было бы никакой цивилизации.

Остальные тоже сознавали это. И внутри ОСП, и вне. Люди работали на «Противодействие», отказывались работать, ненавидели его, боролись с ним, – но понимали, что провались завтра эта контора в тартарары, придется создать другую такую же. На том и держались Объединенные силы.

Может, отдельные страны и устояли бы сами по себе. Но существовали бы в виде анклавов в океане хаоса и разрухи, как сейчас существуют анклавы с гражданскими в Киеве. Однако из них людей худо-бедно эвакуируют, – а куда эвакуируется целая страна? Кто и где нас ждал в связанных мирах?..

Но никто не захотел сделать Крошке замечание за грубое нарушение одного из неписаных правил корпоративной этики. Катилась бы она ко всем дьяволам… Этика, не Крошка.

Видно, на шестой год службы мы стали уставать. От того, что видели. От того, что слышали. От мыслей о том, что нам еще предстоит увидеть и услышать, – а мы точно знали, что придется.

Глава 4

Доехав до места, где угадывалась Прорезная улица, колонна свернула на нее. До самого хоула предстояло чистить дорогу, на которой свободно разъехались бы два грузовика, а так как препятствий стало гораздо больше, к путепрокладчику впереди присоединились еще две машины разграждения. Хоул находился прямо по курсу, на бывшей улице Ивана Франко, и мы рассчитывали добраться к цели быстро. Да, здесь множество завалов, но дома-то были в основном малоэтажные, стояли свободно. Все-таки Шевченковский район – не Манхеттен.

Мы и спецназовцы вылезли из машин и растянулись цепью поперек маршрута. Группа Иванова встала слева от нас; группы Грицая и Райли – по другую сторону Прорезной. Мы с Дашей держались рядом, охраняя Крошку, которая с улыбкой пообещала нам не уходить в себя слишком глубоко. В ее задачу входило обнаружение артефактов из другого мира, по которым можно было бы сделать предварительные заключения, каков этот мир. Бушевавший при рождении хоула межпространственный смерч мог забросить что-то легкое даже туда, где мы сейчас находились. Ближе к хоулу всякое разное «что-то» валялось наверняка. Однако ничего чужого здесь пока не нашли и отсюда не вывезли из-за проблем с беспилотниками, а на разведку «вживую» мы вышли первыми.

Кое-где руины поросли чем-то похожим на кедровый стланник, только был он черен и выглядел неприветливо. Вместо шишек на нем висели бугристые шары величиной с кокосовые орехи. Зазубренные гибкие иглы типа хвойных имели утолщение там, где крепились к веткам, – наверно, семена. Местами сквозь груды мусора пробивались уже знакомые грибы-штыри. Я вытащил нож и провел кончиком лезвия по одному из них – поверхность оказалась твердой, как сухой бамбук. Поваленные взрывами деревья не погибли, а продолжали расти в горизонтальном положении, превращая ветки в корни и пуская вверх голые прямые побеги. А еще здесь было много серого мха, сухого и колючего. Он рос прямо на асфальте тротуаров, захватывал даже участки уличной брусчатки, и попробовав ботинком, я убедился, что он держится на ней крепко. Казалось, что чем жестче поверхность, тем больше она ему нравится.