Комбат. Олимпийский характер

Ангелина на его вопрос только передернула плечами:

– Вы забываете, что я журналистка. А для журналистки ошибаться в людях смерти подобно.

– И что, я вызываю у вас доверие? – улыбнулся Рублев.

– Представьте себе. И гораздо большее, чем некоторые мои коллеги…

– Коллеги? – уточнил Рублев.

– Ну да. Например, наш редактор. Роберт Стэп. Может, слышали?

Рублев покачал головой:

– Нет…

– Он вообще-то Роберт Степанюк. Но Стэп звучит как бы поярче, – продолжала Ангелина Сойкина. – У нас почти у всех псевдонимы. Я тоже иногда подписываюсь Лина Ангел. Здорово, правда?

Рублев пожал плечами:

– Я в этом мало понимаю.

– Да я вижу, что вы не филолог. Да… Так о чем это я…

– Вы говорили, что не доверяете своему редактору, – напомнил Рублев.

– Ну да. Он точно с мафией связан.

– Вы так уверены?

– Было дело. Я статью написала. Про одного человека. Кстати, тоже в вашем подъезде жил. На первом этаже. Леонид Михайлович Воронков. Знали его?

– Нет, – покачал головой Рублев.

– Его все Михалычем звали. Так вот, он повесился. Это где-то месяц назад тому случилось. Неужели не слышали?

– Наверное, я в отъезде был, – пожал плечами Рублев.

– Нам позвонили. А я как раз на телефоне дежурила. Ну и рванула сразу на место. А у меня своя методика. Потерлась среди подростков во дворе, с бабками на лавочке поболтала и узнала, что Михалыч взял кредит в банке «Русский оптималь», чтобы дочери квартиру построить, но, когда подняли комиссионные сборы, выплатить его не смог. Из банка пришли и его собственную квартиру описывать, он практически остался с семьей на улице. А у него внук маленький, жена больная… В договоре, правда, оговорка была, что, если человек погибнет или умрет, долг его списывается. Вот Михалыч и решил свести счеты с жизнью. Думал, так родных своих от бездомности спасет. Я статью написала, редактору отдала. А он месяц ее под сукном держит. Не печатает. Я сюда, собственно, по этому делу и приезжала. Узнать, как да что. В той квартире, где Михалыч повесился, теперь кто-то евроремонт делает. Я у бабок на лавочке спрашиваю, где теперь семья Михалыча проживает, а они мне говорят: «Что Михалыч! Тут целая свадьба паленой водкой отравилась». Я наверх. Там дверь не заперта. Захожу, а на столе знакомые бутылки стоят. Я одну захватила. В туалете несколько часов сидела, подслушивала. А когда милиция, следователи вниз пошли, я, чтобы с ними не встретиться, сразу наверх, к вам.

– Так вы что, теперь еще одно дело раскручивать будете? – проговорил Рублев, все еще воспринимая девушку не совсем всерьез.

– Может случиться, что это не два, а всего одно дело… – вздохнула Ангелина.

– А подробнее? – заинтересовался Рублев.

– А вы кто, что так интересуетесь? Чем вы вообще-то занимаетесь? Ведь я даже не знаю, как вас зовут! – вдруг напряглась Ангелина Сойкина и в упор взглянула на Рублева.

– Зовут меня Борис. Профессий у меня много и разных. Но вы сами заявили, что мне доверяете. Так что, если сказали «А», говорите уж и «Б», – сказал Рублев, не отводя взгляда.

– Да… – вздохнула Ангелина. – В общем-то мне выбирать не приходится. Без мужской логики и, главное, силы мне не обойтись. Даже если вы будете играть свою партию, все равно поможете.

– В общем-то, если по правде, у меня своих дел хватает. А в чужие я не лезу, – пожал плечами Рублев. – Это я так, к слову спросил. Не хотите – не рассказывайте.

И тут в дверь настойчиво позвонили.

– Это наверняка меня ищут… – проговорила Ангелина и с надеждой взглянула на Бориса Рублева: – Не говорите, что я здесь…

Тот кивнул и, выходя в коридор, на всякий случай захватил из верхнего ящика одной из тумбочек и положил в карман джинсов пистолет.

Потом снял с вешалки и бросил в гостиную куртку Ангелины, а ее кроссовки ногой подсунул под тумбочку, так, чтобы они не бросались в глаза. Дверь гостиной захлопнула сама Ангелина.

– Кто там? – спросил Рублев, заглядывая в глазок.

– Открывайте, милиция! – сказал милиционер, за спиной которого стояли еще два довольно молодых человека в кожаных куртках.

Рублев приоткрыл дверь, но впускать их в квартиру не стал.

– В чем, собственно, дело? – спросил он сурово.

– Вот молодые люди… Они утверждают, что где-то в подъезде находится их сотрудница. Видели, как она входила в подъезд, а назад не вышла, – проговорил милиционер, и попросил: – Вы, товарищи, разберитесь! А мне еще свидетелей опросить нужно.

– Идите, мы разберемся, – кивнул Рублев.

– Я главный редактор газеты «Криминальные новости» Роберт Стэп, – представился один из штатских, с темными, гладко зачесанными наверх волосами. – Здесь где-то должна находиться наша сотрудница.

С этими словами он буквально ломанулся в квартиру. При этом второй в кожанке выхватил пистолет.

– Ты главный редактор, а я главный прокурор, – резко сказал Рублев, тоже выхватывая пистолет. – И никаких ваших сотрудниц у меня нет.

– Но соседка утверждает, что видела, как вы впустили сюда девушку, которая по описанию совпадает с нашей сотрудницей, – продолжал настаивать редактор, – и это легко проверить.

С этими словами Роберт достал мобильник и, очевидно, набрал номер Ангелины.

В гостиной раздалась мелодия из «Кармен». Ангелина, видимо, не догадалась выключить свой мобильный.

Двое в кожанках все-таки ворвались в квартиру. И один из них даже выстрелил пару раз в потолок. Но Рублев, применив несколько исключительно эффективных резких приемов, повалил их на пол и выключил и одного, и другого. Потом забрал у них пистолеты и, затащив на кухню, связал руки и заклеил им рты.

Вернувшись в гостиную, он увидел, что Ангелины нигде нет. И только услыхав тихое постукивание с балкона, он догадался, где находится девушка.

Рублев отдернул штору, открыл балконную дверь и впустил девушку в комнату.

– А где они? Где Стэп? – полушепотом спросила испуганная Ангелина.

– На кухне, – кивнул Рублев, – но долго они там не пролежат. Нам нужно ретироваться.

– А как же мы выйдем из подъезда? – спросила Ангелина.

– Молча, – сказал Рублев, проверяя свой всегда собранный походный рюкзак. – Забирай все из карманов и натягивай какую-нибудь из моих курток, шапку на глаза, капюшон, перчатки.

Через пару минут Ангелину было не узнать. Ее сумку вместе со стоящей на журнальном столике бутылкой «Моей Московской» Рублев положил в большой черный пакет. А потом, сходив на кухню, принес холодненькую, прямо из холодильника, бутылку и щедро облил Ангелину водкой. Та только фыркнуть успела. Ангелина без слов поняла правила игры.

И через несколько минут из подъезда вышли и в обнимку, изрядно пошатываясь, прошли мимо высыпавших на улицу бабушек и милицейского «уазика» двое изрядно подвыпивших мужчин. Один повыше и посильнее, второй совсем тощий, почти подросток.

– Вот назюзюкались! – проворчала одна из старушек.

– И как не стыдно, здоровый бугай и такого молодого споил! – поддакнула вторая.

– Погодите, а это не из тридцать второй жилец? – вдруг оживилась третья.

– Да нет! Ты что, Митрофановна. Тот вообще не пьет! – уверенно сказала первая. – Это вообще бомжи какие-то! Как они только в подъезд попали!

– Да это все со свадьбой этой! Милиция туда-сюда шастает. А толку никакого! Девчонка эта, корреспондентка, так ведь и не вышла. О ней и милиция, и эти, в кожанках, расспрашивали, все квартиры обошли, и толку никакого.

– А может, она на чердак полезла? – высказала предположение Митрофановна. – Надо бы этим, в кожанках, сказать.

– Они какие-то тоже сомнительные. Никакого доверия не вызывают…

Пока старушки строили предположения, двое «пьяных бомжей» в натянутых на лицо шапках и куртках остановили выезжавшее из двора такси.

– До Казанского подбросишь? – специально погромче заплетающимся языком спросил Рублев.

А когда они с Ангелиной сели в такси, попросил таксиста:

– За углом останови.

Расплатившись, он буквально вытянул Ангелину из машины и попросил шофера: