Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 8 из 16

Софья стояла безучастным созерцателем. Она могла оценить красоту переливающихся минералов, но никогда не понимала, зачем их добывать, обтесывать и вставлять в металлы, да еще преподносить как великое подношение. Возможно, вещи не имели для нее никакой особенной ценности, поэтому вся невольная экскурсия по замку не вдохновила ее. Или же ноющая тревога за сестру сделалась настолько невыносимой, что внешний мир воспринимался обособленным и лишним.

Ясный разум выныривал из гнетущей сонливости, а потом уступал место полубредовым предположениям и замыслам. Большая часть из них сводилась к грешному желанию уничтожить любым способом льора. Возникали фантазии, как в стремительном броске получается обрушить на него подвешенные на цепях сундуки, чтобы он задохнулся под горой собственных богатств. Схожие мысли посещали и в арсенале. Но растворялись фата-морганой, когда Соня реально оценивала свои возможности. Бессильна! Во всем бессильна! Все заменялось страхом, подсказывавшим неверные ответы на возможные вопросы. Хотелось кричать и топать ногами от несправедливости, как в раннем детстве.

Так она и шла по замку, а льор делал вид, что не замечает ее подавленного состояния. Он вновь подошел к ней и подвел к сундукам, заставляя дотронуться до золота и каменьев. На нежной ладони почувствовалась шершавость нетленных металлов. Но опущенные синие глаза продолжали хранить ледяную безучастность, не встречаясь с янтарными безднами лукавства Раджеда. Он лихорадочно шептал:

– Бери, что хочешь. Это все твое. Бриллианты любишь? Бери! София, останься со мной! И ты получишь все это.

Он вложил в руку спутницы крупный розоватый бриллиант, но Соня скромно положила его на место к безмолвным собратьям. Раджед же поинтересовался, когда они вышли из сокровищницы и вновь поднялись куда-то наверх:

– Тебе понравилась магия башни? Я научу тебя создавать такие же миры внутри миров, управлять материей и пространством. Только останься.

– Нет, мне ничего не нужно, – помотала головой Софья, стараясь не горбиться. Но на ее плечи словно кто-то возложил тяжелый груз. Кто-то твердил, что ей суждено одной выдержать это испытание, но не подсказал, что ей делать. Одно она понимала точно: нельзя сдаваться и уступать. Пусть даже половина женщин ее мира без раздумий согласились бы оставить трудности своей жизни и утонуть в роскоши короля из другого мира. Но вся эта история слишком отдаленно напоминала благополучную сказку о Золушке, скорее уж зачарованный замок Чудовища. Но его хозяин не обладал клыками и шерстью. Однако что-то уродливое теснилось бородавчатой жабой у него над сердцем, что-то, что не позволяло ни верить ему, ни испытывать симпатию с самого начала их знакомства. Алчность? Гордыня? Или Софья увидела лишь отражение собственного высокомерия? Она не ведала, просто боялась.

– Что же ты любишь? Может, платья? – Раджед повел рукой, и перед Софьей предстал бесконечный гардероб с одеждой всех эпох и народов.

Многочисленные наряды колыхались, словно призраки или невидимки. Льор же ухмылялся, вновь едва заметно поглаживая по левому плечу, из-за спины нашептывая:

– Они тоже станут твоими! Только останься. Останься, София, ни один человек в твоем мире не подарит тебе того, что отдает льор.

– Но мне ничего не надо. Вещи – это лишь пепел, который исчезнет, – неожиданно твердо сбросила цепкую кисть Софья, выпрямляясь.

– А ты умеешь красиво говорить, – не разозлился Раджед, поворачиваясь к ней лицом. Он рассматривал ее маленькие руки с короткими ногтями и тонкими пальчиками, без предупреждения заключая в свои длинные ладони, воодушевленно твердя: – Мы могли бы часами рассказывать друг другу невероятные вещи. Останься и, может быть, я даже наделю тебя частью своей магии. Осколком бессмертия. Знаешь, сколько мне на самом деле лет? Уже четыре сотни!

– Но зачем так долго? – наивно приподнялись брови Сони. – Мне не нужно бессмертие. Ведь все, кого я знаю и люблю, тогда уйдут раньше меня.

Это она говорила от чистого сердца, не пытаясь играть перед похитителем, да и до этого не кривила душой. Только не позволяла удивлению и непониманию вырваться на поверхность, ведь больше всего она жаждала узнать, почему именно она оказалась выбрана из множества других, более уступчивых и восторженных.

– Если ты очень попросишь, то я, может, наделю бессмертием и твоих родителей, переведу их года на летоисчисление льоров. Одно твое слово согласия – и я немедленно возвращу Риту туда, откуда забрал, и осыплю тебя всеми богатствами моего льората, – уже серьезным деловым тоном ответил Раджед, отчего между бровей его залегла складка.

– Вы предлагаете мне продать свое тело за вещи и бессмертие? – с отвращением к себе и льору выплюнула неприятные слова Софья, когда поняла, что с ней просто торгуются.

– Тело? – иронично скривился собеседник, отрывисто рассмеявшись: – Ох, лиитэ, какие же все-таки люди пошлые создания. – Но глаза его выражали колкость, точно в них поселились пики терний с рамы зеркала-портала. – Одно тело мне не нужно. Я ожидаю заполучить всю вас целиком, особенно душу.

– Вы намерены съесть мою душу? – испугалась Софья.

– Зачем мне что-то есть? Я разве похож на вампира или демона? – недоумевал снисходительно льор.

– Чуть-чуть, – как-то неуместно по-детски прозвучало застенчивое замечание. Несмотря на все произошедшее, Соня не привыкла незаслуженно обижать людей.

– Будет вам, лиитэ, – отмахнулся льор. – Я не так ужасен. Нет, я выражался образно. Я бы хотел, чтобы эта непокорная мятущаяся душа нашла успокоение в моей башне.

В тот миг проступил какой-то другой чародей, не парадный портрет. А тот Раджед, что действительно понимал невыносимое одиночество Гамлета, цитатами из которого сыпал на экскурсии по замку, но все не к месту. Или тот, что мог в оцепенении нелегких раздумий величественно восседать на троне. Софья зрячим сердцем уловила лишь на короткий миг эту перемену, приоткрывшуюся за маской скучающего властителя мира. И с тем Раджедом она хотела бы действительно поговорить, понять, что так терзало его. Казалось, что тот Раджед не способен на такую подлость, как похищение с целью шантажа. Но он упрямо прятал себя от гостьи.

Внезапно Софья услышала гром, да такой сильный, какой в ее мире не приносили даже тропические ливни. Раскат разорвал искусственную тишину бесконечных покоев и анфилад.

– О, не обращайте внимания, это всего лишь гроза, – махнул рукой отчего-то встрепенувшийся Раджед. Похоже, не так уж нравилось ему это природное явление. Софья заметила вспышку молнии, мелькнувшую грозной синей птицей возле одной из бесконечных арок.

Она с невольным интересом двинулась к окну, наличие которого раньше даже не замечала. Льор не успел подхватить ее за локоть или не считал нужным. Софья приникла к узкой прогалине стекла, заключенного в тяжелую раму. Окно в большей мере напоминало бойницу. Но и этого просвета вполне хватало, чтобы узреть то, что находилось за пределами чудесных садов башни.

Пустошь!

Она расстилалась до самого горизонта замысловатым нагромождением камней и скал, озаряемых грозовыми вспышками. От неприветливости пейзажа сердце невольно сжалось, смерзлось. Софья вспомнила, что говорил ей странник из портала об Эйлисе, и тягучая горечь заблестела влагой на длинных ресницах. Она не понимала, отчего едва не плачет о судьбе враждебного мира. Но, наверное, чужие страдания всегда отзывались в ней незаслуженностью суровых наказаний. О том, что этот мир мучился, рассказывали болезненные очертания деревьев, заточенных в каменные саркофаги, безбрежные пашни, раскинувшиеся у подножья башни, на которых вместо пшеницы или риса всходили лишь осколки горной породы. Перед Софьей видением предстали те неизвестные времена, когда все цвело в этом мире, а по лугам и полям бегали такие же, как она, румяные девушки, играли ребятишки. И люди как-то налаживали свой нехитрый быт за пределами башен льоров. Было ли? Снилось ли?

Ничто не говорило об обитаемости Эйлиса. Он словно спал и лишь изредка издавал стон от терзавших кошмаров, воплощенный в грозовых раскатах.