Страница 13 из 14
Юноша закрыл глаза, чтобы ужасная картина исчезла. Руки, опиравшиеся о лед, подломились, и Темир упал лицом вниз, до крови ссадив кожу на скуле о шероховатую поверхность застывшего озера. Новая сказка осталась неуслышанной.
***
Шаманке не спалось. Она вышла на улицу и присела у аила, дымя своей неизменной трубкой. Подняла голову к ясному звездному небу, и в этот самый момент там зажглась новая яркая звездочка, мигнув и разгоревшись, словно невидимая рука на том берегу небесной Молочной реки подкинула хворосту в костер. Зажглась она на севере, в конце привычного строя Скакунов, принадлежащих Семи каанам22, что стерегут покой небесных пастбищ.
– Богатая охота у духов этой зимой, – заговорила Шаманка сама с собой. – Лучших берут. Молодых просят.
Трясущейся не то от старости, не то от волнения рукой она переложила трубку из одного уголка рта в другой.
– Темир… – сказала Шаманка, вглядываясь в ясную новорожденную звезду. – Сбился с пути все-таки. Как же ты так? Ведь какая ночь светлая, даже ветер стих. Так теперь уж не давай заблудиться другим. Пусть, глядя на тебя, находят верную дорогу.
Ровным надежным светом горела звезда. Верный спутник и проводник, она и по сей день на небе. Полярная звезда, что алтайцы зовут Алтын Казык – Золотой Кол – и считают центром неба, осью мира. Соседние же народы Железным Колом кличут, будто правду подсказал им кто23.
Таёжная дева. Сказка, рассказанная Темиром
Снаружи послышались оживленные голоса, и Ойгор24 выглянул из своего небольшого, крытого корой аила, скорее напоминавшего шалаш. Охотники толпились на улице, обступив кого-то. Ойгору отсюда не было видно, что их так заинтересовало. Охваченный любопытством, он вышел из аила и поковылял к сборищу так быстро, как только позволяли его непослушные, неестественно выгнутые ноги. Сегодня болели они нестерпимо – на смену погоды.
Еще в раннем детстве Ойгор переболел кочевой болезнью25 и чудом остался жив. Вот только ноги его не выросли до нормальной длины. Кости на них стали толстыми, узловатыми, а суставы – вывернутыми. Несмотря на такое увечье, роста Ойгор был среднего. Ходил мужчина с трудом, а доставшуюся от отца лошадь приучил опускаться перед хозяином на колени, иначе Ойгору просто не удалось бы сесть верхом.
Охотничье зимовье представляло собой единственную улицу, с одной стороны которой неровной линией пристроились разномастные аилы, а с другой тянулись жерди коновязи. Одним концом стойбище почти тонуло в Тайге, за другим раскинулось небольшое заснеженное поле, летом пораставшее травой и цветами высотой по пояс взрослому мужчине. С этого края и жил Ойгор. В полупустом стойбище селились те охотники, что не уходили в Тайгу на всю зиму. Те, кого не влекло одинокое существование и полное единение с природой. Но даже живущие здесь порой пропадали на промысле по нескольку дней.
Пока Ойгор доковылял до толпы, тут собрались уже все мужчины, кто не ушел сегодня в Тайгу. Они смеялись, показывали на что-то пальцами и отпускали грязные шутки.
Рядом с одним из охотников стояла босиком незнакомая молодая девушка, кутавшаяся в его огромную бурую шубу, отороченную дорогим собольим мехом. Это был лучший охотник на всем Пазырыке и полная противоположность Ойгору: высокий, сильный и невероятно удачливый. Его плечи, руки и грудь сплошь покрывали рисунки, изображающие самых разных хищников, терзающих добычу. То была его суть.
Ярко-рыжие волосы незнакомки висели грязными нечесаными прядями. Она пугливо, подобно дикому зверьку, оглядывала собравшихся и, кажется, дала бы деру, если бы Охотник не сжимал ее плечо капканной хваткой.
– Вот так дичь! – потешались охотники. – Это в каких же краях такие водятся? Видать, не те мы места выбираем…
– А много ли меху с нее будет?
Последний вопрос вызвал очередной раскат дружного гогота.
– А что, пусть девчонка с нами жить остается, – многозначительно, но осторожно предложил один из мужчин. – Поделишься?
– Нет, – отрезал Охотник, улыбаясь ровными белыми зубами. – Женщинам тут нечего делать. Перессоримся только.
– Верно, – поддакнул один из бывалых стариков. – Тайга нам мать и жена, да и семьи всех в стане ждут. Куда же денем ее? Нездешняя она. Говорить-то умеет?
– Умеет, наверное, – ответил Охотник. – Но вряд ли по-нашему. Меня не понимает, а сама все молчит. Хочу вот каану подарить диковинку, когда в стан вернемся.
Он хитро обвел острым взглядом толпу.
– Разве что выкупит ее кто у меня… Только чтоб потом дома в стане оставлять. Сюда, на зимовье, не таскать.
– Сколько просишь?
– Торг, – сказал Охотник.
Торговались вяло, нехотя. Почти все были люди женатые и куда девать девчонку – не могли придумать. Не к жене и ребятишкам же привести. Таежная дева осмелела и смотрела увереннее. Глаза ее отливали то хвойной зеленью, то скорлупой кедрового ореха.
– Я! – выкрикнул тут Ойгор, стоящий позади всех. – Я ее куплю.
Мужчины захохотали пуще прежнего.
– Ты-то что с ней делать станешь?
– Гляди – тихоня, а все туда же.
– Шшш, – оборвал их Охотник. – Мне больше интересно, чем он станет платить.
Ойгор прибился к охотникам только потому, что отец его был из них. Он сызмальства брал увечного мальчика зимовать с собой в Тайгу, когда по снегам пушной зверь надевает свои лучшие шубы. А потом сгинул отец. Тайга взяла его. И Ойгор не стал искать себе другого дела. Он тогда был застенчив и не мог попросить чужих людей обучить его какому-нибудь ремеслу, что давалось бы легче охоты. Поэтому он взял отцовы снегоступы, лук, силки и лошадь и на следующую зиму присоединился к остальным охотникам.
Конечно, он не мог охотиться так много, как прочие, да и удача с ним рядом не шагала. Поэтому и задал Охотник такой вопрос, зная, как беден Ойгор.
– У меня есть шкурка серебряной лисы, – несмело ответил Ойгор.
Охотники восторженно ахнули.
– Да ну! Врешь? – Охотник удивленно поднял бровь. – Ушли они из этих краев. За всю зиму ни одной никто не добыл, а у тебя есть?
– Была бы, так похвастался, – крикнули из толпы.
– Я никогда добычей не хвалюсь, – просто сказал Ойгор.
– Принеси, покажи, – настаивал Охотник, обняв свой товар за плечи. – Небось, дохлую подобрал?
Девушка злобно зашипела, пытаясь отстраниться от своего захватчика.
– Пойдем вместе. Заберешь плату и оставишь мне девчонку, – попросил Ойгор. – Ты же знаешь, мне трудно ходить.
– Я товар предлагаю, – ухмыльнулся Охотник. – За платой бегать – поищи кого другого. А у меня покупатель найдется.
Ойгор волновался. Ему показалось, что путь до аила и обратно отнял больше времени, чем должен был. Вдруг Охотник передумает? Но все ждали его. Очень уж хотели посмотреть, чем дело кончится.
К его возвращению зубоскалы уже нашли себе новую забаву. Кто-нибудь протягивал к девушке руку, будто намереваясь схватить, а она рычала, иногда даже клацала зубами, едва не вонзая их в плоть обидчиков. У Ойгора больно кольнуло в груди. Как можно так потешаться над живым человеком, словно это зверь какой?
Он кашлянул, привлекая к себе внимание, и развернул блестящую серебристую шкурку. Мужчины завистливо ахнули, кто и присвистнул. Мех был хорош – густой и мягкий. Отлично выделанный, он играл и переливался на солнце. Что-что, а выделывать меха у Ойгора всегда получалось.
Охотник пощупал шкурку, даже понюхал ее, сосредоточенно сведя брови.
– Дело, – наконец сказал он. – Забирай дичь. Да только шуба-то на ней моя. Пусть снимает.
22
Семь каанов – созвездие Большой Медведицы, а звезды Малой Медведицы – их скакуны. В героическом эпосе «Маадай-Кара» семь Когутеев, семь одинаковых мужей (точная копия главного героя-богатыря Когутей-Мергена) помогли Когутей-Мергену в борьбе с врагом – Кара-Кула. Выполнив свою миссию, они поднялись на небо и превратились в созвездие Семи каанов.
23
Железный Кол (Темир Казык) – киргизское и казахское название Полярной звезды.
24
Ойгор – мудрый (южноалт.)
25
Доказано, что алтайские кочевники страдали различными заболеваниями опорно-двигательного аппарата, причиной которых являлись суровый климат, тяжелые условия жизни и постоянное нахождение в мягком седле без стремян.
Здесь: остеомиелит – инфекционное воспаление всех составляющих частей костной ткани, вызванное чаще всего стафилококком. Среди последствий: дефекты и деформации костей, неподвижность суставов.