Люди лунного света

------------------

1 Видите оклеветание брака у монаха? "Брак есть нарушение чистоты душевной и телесной", "брак оскверняет душу и тело", "брак есть скверна". И все это, в бесчисленных "Житиях", они подсказывают, шепчут народу, в то же время крича наружу: "Брак честен и ложе не скверно" (текст из ап. Павла), "мы благословляем брак", "венчаем", - приходите только и заплатите деньги, "брак - церковное таинство". И нашли же глупое государство, которое этому поверило. В. Р-в.

2 Опять "скверна"... "Жена" - скверная, "женщина" - скверна, ласка ее или от нее - "скверна". Этим пропитано все "святоотеческое"; "святость" церковная и определяется этой "разделительной от женщин" чертой. Мы уже указали выше, в каком вкусовом ощущении лежит всего этого источник. "По плоду узнается дерево"... Но и обратно: "взглянув на дерево, уже узнаем, какой оно принесет плод...". В. Р-в.

313

лепится к жене своей, и будут два одной плотью; так что они уже не двое, а одна плоть" (Матф. XIX, 5,6). А Апостол говорит: "Лучше вступить в брак, нежели разжигаться" (1 Коринф. VII, 9). Вдовам же велит вступать во второй брак. Зачем же ты предаешь себя на злые и горькие муки, из-за чего страдаешь, когда ты не инок и свободен? Если придется тебе умереть в этой беде, какая тебе похвала будет? Да и кто же от первых людей и доныне гнушался жен... Как Авраам, Исаак, Иаков?.. Никто, кроме нынешних чернецов. Иосиф сначала победил, а потом и он женился. И ты, если теперь жив останешься, то сам взыщешь жены. И кто не посмеется твоему безумию? Лучше уж тебе покориться этой вдове, и будешь ты свободен и господин над всем.

Он же говорил им:

- Ей, братья и добрые друзья мои! Добро вы мне советуете! Понимаю я, что это лучше того, что нашептывал змей в раю Еве1. Вы убеждаете меня покориться этой женщине, но я

1 Какие сведущие монахи: даже знают и то, что Змий нашептывал в раю. Там вслух, в словах, записанных в Библии, даже слова нет о плотском соединении Адама с Евой, для чего Ева и дана была Адаму; но в монастырях твердо распространено убеждение, что Змий "нашептывал" Еве плотски повлечь Адама к соединению с собой, а самое "яблоко" толкуется иносказательно, как "женская прелесть", "чувственность". Помогает этому то, что в раю, до грехопадения совокупления еще не было; но если бы Церковь заботилась о чистоте понимания Св. Писания, она взяла бы из Талмуда то простое объяснение этого, что райская жизнь первой четы продолжалась только один день. Прежде всего, Адам был уже не "дебелый мужчина", каковым нелепо рисуют его на иконах, а отрок на переходе в юношество. Сон его и сотворение Евы совершилось в ответ на первое его чувственное пожелание: не мог же допустить ему Бог "разжигаться" в раю, что есть грех даже и в падшем состоянии (слова ап. Павла). Подготовленный чувственностью к ней, Адам произносит известное любящее восклицание при первом взгляде на деву-жену. Он уже знает, что она - его, что она - жена, и произносит величайшую формулу брака, какая когда-либо была дана. Брак совершился бы и исполнение его в раю же последовало бы с первыми сумерками, как у всей твари, у всех людей, - если бы, вероятно в предвечерний час, не произошло соблазнение Евы Змием. Судя по словам Божиим, что "семя женщины живородящей станет стирать главу Змия" (слова эти перевраны и в русском и в славянском переводах Библии), - если и позволительно влагать какой-нибудь иносказательный смысл в слова Змия, абсолютно от нас сокрытый, то можно только думать, что, вопреки воле Божией, давшей Еву в совокупление Адаму, Змий задумал поманить ее новым путем, вот этим путем урнингства, ненарушимого девства, монашества, как бы путем Моисея Угрина и подобных. Так как рассказ Библии об Адаме и Еве в то же время есть образ всякого возрастания юношей и дев и их сочетания, - то мы можем отметить, что и отроки перед самым пробуждением чувственности (Адам до Евы), и девы в этот же предбрачный возраст, все испытывают узенький, короткий по времени, поясок гомосексуальности: это наши "влюбления институток в подруг своих", и подобные же чувства в мальчиках лет

314

никак не приму вашего совета. Если и придется мне умереть в этих оковах и страшных муках, я совершенно уверен, что приму за это милость от Бога. Пусть все праведники спаслись с женами, я один грешен и не могу с женою спастись1. Да если бы Иосиф покорился жене Пентефрия, то не царствовал бы он после; видел Бог терпение его и дал ему царство2, и в роды продала слава о нем, как целомудренном, хотя он и детей прижил. Я же не царства хочу и не власти; не хочу быть великим между Ляхами, почитаемым по всей Русской земле; для Вышнего Царства я пренебрег всем этим3. Если я живой избавлюсь от руки этой женщины, то пойду в монастырь4. А что Христос говорит в Евангелии? "Кто оставит отца своего и мать, и жену, и детей, и дом5, - тот есть Мой ученик" (Лук. XIX, 2о). Кого же

-------------------

(продолжение сноски со стр. 314)

15-16. Все, что в отношении к полу мог нашептывать Змий, то вот такое Дево-мужнее: "Не плодитесь, не множитесь - но живите, как ангелы на небесах, любя друг друга девственною любовью". Нельзя, в параллель, не "отмстить, что гости Лота и были почувствованы содомлянами как "ангелы", и вообще муже-девы утверждают и настаивают (Платон в "Федре"), что их чувства по высоте духовности и чрезвычайному даваемому счастью Подобны "ангельским", дают им "ангельское состояние и блаженство" Все это надо отметить. Но так или этак, - Адам и Ева были к ночи уже изгнаны из рая, и совокупление их произошло вне его. Все, что можно думать об этом, это что, исполнив заповедь Божию о размножении в раю же, т. е. поспешно, - они, по всему вероятию, избежали бы и изгнания из рая. Но они замедлили и были изгнаны: и только здесь, уже претерпя за отлагание выполнения Божьей воли, поспешили начать "стирать главу Змия". В подлинной Библии сказано: "И сказал Бог Змию: вражду положу между тобой и женщиной, и между потомством твоим и дитятею ея.. И семя женщины сотрет главу тебе". В. Р-в.

1 Вот голоса урнинга. ., вот все исповедание, цельное исповедание Муже-девства: "не могу с женщиной быть", "грех", "скверна для меня", "и не ссылайтесь на святых, на примеры, на тексты все равно, не могу! не Хочу! Моей природе это противно, враждебно, гадко!" В. Р-в.

2 Все ведь это сочинение, фантазия: но так уверен урнинг, когда и врет ("природа кричит")! См. выше аналогичное вранье, - и тоже какое упоенное! Вл. Соловьева, Л. Толстого и Фози о "девстве". В. Р-в.

3 Прямо - знаменитые слова о скопчестве. Так вот в каком месте их корень... В. Р-в.

4 Вот, вот! Так вот где корень всех монастырей и всего монашества Наивно и чистосердечно рассказанная история Моисея Угрина, с его столь ясно выраженной физиологической природой, поднимает завесу над всем делом, "Историю" эту надо бы выгравировать на меди и прибить Своротам всех монастырей. В. Р-в.

5 Да, все отношение Иисуса к браку уже было двойственно - и спе-рвa an. Павел, а затем и Церковь только продолжали эту двойственность На переднем фасе - Брак в Кане Галилейской... "первое чудо"... "с людь-ми"... "на браке их". Затем, у Матф. 19, как будто подтверждение всего Вeтxoгo Завета: "Сотворивший вначале мужчину и женщину сотворил их" и пр., - хотя эти последние слова и заключаются каким-то ненужным

315

-----------------

(продолжение сноски со стр.315)

скопчеством, этой малостью фактической, о которой бы и упоминать не стоило, высказывая такой универсальный закон. Но упомянуто. Случайно? В каких целях? Неразгаданно. И затем говорится, как особенное Христово, как новое Христово, "христианское", вот это противоположение "Христова ученичества" - отцу, матери, жене, детям... Так сильно сказано. "Не может быть Моим учеником, кто не отрекся"... Как бы: "По сему (отречению) будут узнавать, Мои ли вы" (ученики, последователи). И, наконец, совсем непостижимо это пламенное: "Огонь пришел. Я низвесть на землю: и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!" Крещением должен Я креститься: и как Я томлюсь, пока сие совершится! Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но - разделение. Отныне пятеро в одном доме станут разделяться, трое против двух и двое против трех. Отец будет против сына и сын против отца; мать против дочери и дочь против матери; свекровь против невестки своей и невестка против свекрови своей" (Луки, XII). Все это слишком подробно, разделительно и так настойчиво, притом лично настойчиво, "новозаветно" ("новый и другой завет"), что и у ал. Павла и у Церкви не могло остаться сомнения, что тут нужно между чем-то выбирать: между верностью Ветхому Завету или вот этому Новому Завету, между "Плодитесь! Множитесь!" и "Если вы станете плодиться и множиться - не можете быть Моими учениками..." Евангелие тем именно ни на какую книгу не походит, что оно, будучи человечно, в то же время не есть ни мужское, ни женское (характер "мужского" и "женского" мы можем открыть в каждой строке, всяком жесте, в каждом тоне человеческого слова и движения). Уже слова Евангелия суть все до единого "как Ангелы на небеси"... "Любовь" же евангельская, это особая бесполая любовь, небесно-спокойная, всем помогающая, "и добрым и злым", и от всех вместе с тем далекая, ни с кем определенно не сливающаяся (брак), и есть внеполое и обоюдополое чувство, духовно-физическое, но страшно тонко-физическое. "Живут, как Ангелы"... Все, "как у Ангелов". В соответствии этому Иисус и мог только (Матф. 19) сослаться формально на заповедь Ветхого Завета: "плодитесь" и проч., но именно с этим "и прочее", равнодушно; когда же дело дошло не до ответа пристававшим на улице (Матф. 19), а до личного Его отношения, то Он и воскликнул: "Ни - жены, ни детей, ни - невесток и свекровей. Мой огонь - другой! О, если бы он возжегся!!!* Такова была Его небесная природа... И взгляните на изображения Его, все решительно, без исключения... В слегка склоненном лице, обрамленном длинными прядями волос, во взоре задумчивом, кротком и нежном, - особенно нежном, - мы не увидим сходства ни с одним известным нам, фактически или исторически, лицом... Такого нет - мужа, ни - героя... "Не то, не то!" "Не тот! Не тот! Но будем вглядываться дольше, будем вдумываться года. Нежное, прекрасное лицо, прекраснейшее на земле... Ничего мужского, мужественного; ничего Геркулесовского (берем тип, идеал, образ, предел, грань). Станем еще смотреть, думать, сравнивать... Погрузимся в это годы... Станем изучать всевозможные Его изображения, всех эпох... Во всех эпохах "геркулесовского" - ничего. Но нет ли, не попадется ли обратное? Да, вековой наклон живописи все показывает нам одно и одно: девство, нежность, женственность, просвечивающую сквозь мужские признаки, почти только сквозь налет их, слабый, нетвердый. Но откуда же живописцы взяли свой наклон! Да из слова! Они линиями разъясняли то, что казалось невероятным и неправдоподобным в рассказе...; они утвердили рассказ и вместе догмат. "Отца вовсе нет, и в сына могли перейти единственно черты матери-девы" (разъяснение мне, на мой вопрос "почему", М. П. Соловьева,