Страница 68 из 108
Кое-кто слегка переменил позу, чья-то подошва шаркнула по каменному полу.
"Он совсем не такой, как все эти люди, - размышлял Алехандро рассматривая Сарио. - Что мне говорила Ведра о Грихальва, о их жесткой компордотте? Пресвятая Матерь, они так же не похожи на нас, как святоши из екклезии!" - И тут же предостерег себя: высказанная вслух, эта мысль была бы сочтена ересью.
- Эйха, - сухо вымолвил один из придворных. - Не такое чудо в перьях, как Серрано, верно?
Кто-то тихо рассмеялся, другой произнес:
- По крайней мере оно не рядится в ярко-красное. Сарио улыбнулся, принимая вызов.
- Оно и не будет рядиться в ярко-красное. Никогда. - В голосе звучала дерзкая нотка. - Ему этот цвет давным-давно опротивел.
Это было уже слишком. Алехандро, не искушенный в интригах двора, но знающий его нравы, заметил, как советники объединили свою враждебность, чтобы обрушить ее на чужака.
- И потому вы не намерены использовать его в работе?
- Нет, конселос, - возразил Грихальва, - я буду его использовать в меру.
- Но все же никогда не наденете ярко-красное? Даже на Миррафлорес, мы правильно поняли?
Алехандро терпеливо ждал, испытывая при этом немалое облегчение, придворные, единые в своей неприязни, оставили его в покое и нашли себе другую жертву. Вопрос был с подвохом: по преданию, через десять месяцев после рождения Сына, в день Миррафлорес, к Матре (а следовательно, и к Тайра-Вирте) вернулась способность воспроизводить потомство. Ежегодно в этот день каждый дом украшался ярко-красными цветами вьюнка, живыми или искусственными - из шелка и бумаги. Носили их и на одежде в знак любви и преданности всемилостивейшим Матре эй Фильхо.
- В меру, - невозмутимо ответил Грихальва.
Алехандро ухмыльнулся.
Ведра говорила, ума ему не занимать.
И храбрости. Грихальва окинул зал изучающим взглядом, не упустив ни одного придворного, и с элегантным поклоном обратился к герцогу:
- Ваша светлость, увы, я еще не успел изучить свои обязанности и освоиться в этих залах, но, если позволите, я возьму на себя смелость предложить решение проблемы, с которой вы только что столкнулись.
"Говорит лучше, чем от него ждали. Им это не нравится". Алехандро открыл было рот, чтобы ответить, но тут ближайший придворный громко фыркнул.
- Ты? - Резкий голос Эдоарда до'Нахерры, Марчало Грандо, перекрыл шепот остальных сановников. - Ты берешься предложить решение?
- Берусь. - Грихальва даже косым взглядом не удостоил рослого, крепко сбитого стареющего военачальника, которого Бальтран до'Веррада считал своим самым близким другом. - Если герцог... - он сделал короткую, но многозначительную паузу, - ..или вы позволите мне высказаться.
Только после этого темные глаза обратились к до'Нахерре, а потом к герцогу, и не было в них ничего, кроме вежливости и терпения.
Алехандро, сдержав улыбку, тотчас сделал неловкий дозволяющий жест.
- Милая Матерь! Грихальва, что ж вы медлите? Если можете решить эту дилемму...
- И предотвратить бесчестье! - грянул до'Нахерра. Распоряжаясь на турнирах, он себе поставил отменный полководческий голос.
- ..то весьма меня обяжете, - твердо договорил Алехандро. И метнул в марчало недобрый взгляд. - Что для этого потребуется?
- Лишь то, для чего я сюда призван, ваша светлость. - Сарио обворожительно улыбнулся. - Писать.
- Что писать? - выкрикнул кто-то в задних рядах. - Если ты считаешь живопись волшебным средством, если уверен, что она достойнее справедливой войны, почему бы просто не написать, как герцог Бальтран возвращается к жизни?
Матра Дольча!
Алехандро был поражен. Как и все кругом, даже тот, кто выкрикнул эти слова. Только Грихальва, на удивление, остался совершенно спокоен; казалось, никому не под силу вывести его из себя.
- Бассда! - Сквозь оторопь проникла смутная радость - на этот раз Алехандро послушались все. Даже повернулись к нему. - Бассда! - повторил он. Номмо Матра, разве не в этом состоят его обязанности? Верховный иллюстратор пишет картины. С помощью его картин мы заключаем браки, подписываем договоры, избегаем войн. - Ему удалось приковать к себе внимание конселос. Он кивком указал на Грихальва, как ни в чем не бывало стоявшего в двух шагах от герцогского кресла. - Если он способен предотвратить войну, размахивая не мечом, а кистью, я буду только рад. Война ничего не дает...
"Ошибка. Это их подстегнуло".
- Ничего, кроме чести! - воскликнул Эстеван до'Саенса.
- Ничего, кроме земель! - вторили ему. Алехандро показалось, что кричит Риввас Серрано, дальний родственник ушедшего в отставку Сарагосы.
- И спасенных жизней, ваша светлость, - добавил Эдоард до'Нахерра, чье хладнокровие поразительно контрастировало с возмущением остальных. - А еще с помощью войны можно вернуть тело вашего несчастного отца, подвергшееся глумлению подлых...
- Я способен это сделать, - перебил Грихальва. Воцарилась гробовая тишина. А затем грянул неистовый рев.
- Ах, вот как?! - взъярился даже марчало. - Ты способен это сделать? Так просто, да? Эйха, нарисуешь тело, и оно перенесется сюда?
- Только Матерь обладает таким могуществом, - пробасил кто-то.
- А еще - семья Грихальва, промышляющая темным колдовством, - сказал Риввас Серрано. Алехандро вскочил на ноги.
- Бассда! - Он предчувствовал беду. Сааведра говорила, у него врожденный дар командовать... Эйха, даже если это не так, он вспомнит, как командовал отец. - Вы стоите передо мной, вы явились сюда по моей воле, вы служите мне. А потому никто из вас не смеет говорить без моего позволения!
Изумленные лица. Округлившиеся глаза. Рты, застывшие на полуслове. И - ни звука. Все ждали его позволения говорить.
- Граццо. - Стараясь ничем не выдать облегчения, Алехандро неторопливо сел. Трудно было не заметить, как на лице Эдоарда до'Нахерры появилось задумчивое выражение. Осмелев, герцог повернулся к Сарио Грихальве. - Вы можете это сделать?
- Вернуть вашего отца к жизни? Нет. Мне это не по силам. И никому из смертных. - Это была уступка Риввасу Серрано. - Но доставить сюда его тело? Да. Это в пределах возможного, Толпа придворных зароптала. Риввас протолкался вперед, впился ненавидящим взглядом в молодого художника, занявшего место его родича.