Страница 64 из 108
Но колокола не смолкали. И тогда страх отступил, а молитва изменилась:
"Номмо Матра, хоть бы это было правдой!"
Да, страх отступил, но проснулось чувство вины. Впрочем, и его хватило ненадолго.
Раймон опустился на колени. Склонил голову. Взялся за Чисву до'Орро.
- Номмо Матра, номмо Фильхо...
Колокола трезвонили. Слова укладывались в их ритм.
- О Милая Матерь, Пресвятая Матерь, Святой Сын и Семя...
Весь мир был отлит из меди.
Раймон поцеловал Ключ, прижал к сердцу.
- Граццо, защитите нас. Защитите нас всех.
Сарио повторял за ним вслед, точно эхо: так было надо. Но мысленно добавил кое-что от себя:
"И пусть Твоему Сыну даже в печали достанет ума оценить мой труд по достоинству и позаботиться, чтобы меня предпочли всем остальным. - Подумав, он уточнил:
- Особенно Серрано".
***
Он себе казался хрупким. Слабым. Пойдет трещинами и развалится на куски, если кто-нибудь рядом произнесет его имя.
Разумеется, произнесли. Да и могло ли быть иначе? Для того-то и предназначалось это имя, чтобы прозвучать, когда наступит срок. Но от этой мысли ему не стало легче. Их много, и они сильнее. Точь-в-точь могучий лес перед одинокой дрожащей былинкой.
"Алехандро", - сказали они. - "Герцог". "Ваша светлость".
Новое имя. Новое обращение.
"Нет! - мучительно хотелось выкрикнуть. - Ни за что!"
Он сломается. Его раздавят.
"Алехандро", - сказали они. И было в этом имени все: мольба, приказ, утешение. А потом был шквал вопросов, ответов, предположений. Обвинений. Были слезы, изумление и ненависть.
- Вы уверены? - спросил он наконец. Ответом были изумленные взоры и угрюмое молчание. - Эйха.., есть ли смысл? И повод?
- Безусловно, есть политическая целесообразность, - размеренно, как ребенку, ответил ему один из придворных. Да, наверное, по меркам этого извращенного мира Алехандро и был ребенком. - Мы не знаем истинных причин, но разве это столь уж важно? В Пракансе много наших недругов, даже среди тех, кто любезничает с послами и твердит о мире...
Вельможи заговорили друг с другом о трагедии и войне. О подлом убийстве.
- Вы уверены? - повторил он, уже приняв решение и думая, что отец одобрил бы его. Нисколько в этом не сомневаясь. Бальтрану в таких ситуациях помогали врожденная проницательность и многолетний опыт, а его сын - новый герцог Тайра-Вирте - видел лишь одно: весь двор жаждет мести.
- Вы в самом деле хотите, чтобы я пошел воевать?
"Конечно, хотят, как же иначе? Войска Тайра-Вирте всегда ходили в бой под предводительством герцогов".
- Мне не нужна война.
Голоса стихли. Опять он их поразил. Да и себя, так как вовсе не собирался говорить это вслух.
- Эйха, не нужна, - повторил он отчетливее. - Ни один здравомыслящий человек не желает воевать.
- Даже чтобы отомстить за честь предательски погубленного отца? Алехандро поморщился. Да, Бальтран до'Веррада был человек чести. Но у него хватало и других достоинств. Он был мудр, здравомыслящ, целеустремлен. Алехандро судорожно сглотнул.
"А у меня ничего этого нет. Есть лишь уверенность, что я не гожусь на роль правителя".
- Ваша светлость.
Кто это произнес? Марчало Грандо, главнокомандующий? А может, кто-то другой. Лиц было не разобрать - у Алехандро вдруг все расплылось перед глазами.
- Ваша светлость, необходимо наметить пути, взвесить мнения, принять решения...
И тут он дал выход гневу, страху и печали, распиравшим грудь.
- Номмо Матра, оставьте меня в покое хоть ненадолго! Милая Матерь, я всего час назад узнал о гибели отца, а вы уже вцепились, как овчарки в волка, и тащите на войну!
Воцарилось молчание. В этот миг в глазах прояснилось, и он увидел. Всех. Все. И его осенило.
Превозмогая боль души, он сказал:
- Сейчас не время.
Марчало - с этой минуты его марчало - смущенно потупился.
- Да, ваша светлость.
Глава 20
Сарио научился-таки изображать на лице смирение. Он будет таким, каким его должны видеть (хотя все равно не увидят. Слепцы!). Спокойным, но не дерзким. Уверенным в себе, в своем праве находиться здесь, но не надменным. Не брезгливым. Гордость допустима, без нее художник - не художник, а всего лишь ремесленник, копиист, бродячий итинераррио, что само по себе не позорно, как не позорен любой честный труд, - но для тех, кто верит, что между художником и ремесленником лежит пропасть, отсутствие гордости - верный признак посредственности. И эта вера, эта боязнь не то что быть - иметь хоть малейшее сходство с заурядным ремесленником все время подогревала тигель, в котором сплавлялись воедино душа, талант и техника Сарио.
На нем был костюм, пошитый специально к этому дню; Сарио знал, что костюм вызовет много разговоров.
Но дело того стоило; приглашение исходило из Палассо Веррада, и ни один Грихальва не посмел бы игнорировать его или ответить отказом. Четверо явились в традиционных темных одеждах унылых тонов (чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, а значит, и не напрашиваться на оскорбления) и один - в щегольском костюме ярко-зеленого цвета, сразу наводящего на мысли о "бандитах" и "варварах" - предках Грихальва. Не так давно Сарио пришел к выводу, что зеленый цвет ему нравится, вполне идет к его черным волосам, карим глазам и смуглой коже. Впрочем, обзавестись тюрбаном он не решился - это однозначно расценили бы как дерзость. Ведь на выставку пришли не только Грихальвы, но и многие мейасуэртцы из других известных родов, придворные, Премиа Санкта и Премио Санкто и сам герцог Алехандро.
Сарио мало заботило мнение всей этой публики, особенно мнение священников, но о герцоге он думал постоянно.
Во что бы то ни стало произвести благоприятное впечатление на этого человека. Бедный Алехандро, на тебя столько всего сразу обрушилось: и горе, и заботы. Нежданно-негаданно ты взошел на вершину власти и теперь должен искать тело отца, готовиться к войне, выбирать нового придворного иллюстратора. А ведь ты совсем молод и неопытен, и на тебя давят все кому не лень. Наверное, даже Сааведра...
Сарио высматривал ее в толпе. Вряд ли стоит ее ждать, ведь она не иллюстратор, и ее брак с герцогом не освящен екклезией, - если она сюда явится, на нее будут смотреть косо. И все-таки Сарио послал ей приглашение, он имел на это право, поскольку был в числе претендентов и в этом зале висели его работы. Здесь собрались все знаменитости, но Сарио их едва замечал, ему нужна была Сааведра. Только она верила в него с самого начала. И верила не напрасно, очень скоро он ей это докажет.