Страница 61 из 108
- Нет на это их воли. Этому не бывать. Это невозможно.
- Нет. - Он опустил руки, обошел вокруг кресла, остановился перед ней. Опустился на колено, наклонился так, что от его дыхания зашевелилась ткань юбки. Сильными руками взял ее кисть, поднес к губам, поцеловал, прижал к сердцу. И не отпуская поклялся:
- Я никогда не оскорблю тебя лживыми обещаниями. Никогда не посулю несбыточного. Я исполню то, что в моей воле и власти.
Она была бледна как призрак. От девчонки, которую два года назад он повстречал у фонтана, в ней не осталось ничего. Он вспомнил, как она откидывала с лица мокрые кудри, как улыбалась своему непрошеному заступнику. Откровенность души - вот что отличало ее от других знакомых ему женщин.
Но сейчас она ничем не напоминала девушку, которую он полюбил в тот праздничный день. Да, влюбился, хоть и скрывал это от самого себя вплоть до этого часа по причинам, о которых только что напрочь забыл.
"Пресвятая Матерь, открой ей глаза, пусть увидит, как я стараюсь".
Эйха, он согласен. Будь что будет. Если нельзя получить все, он согласен на малое.
- Марриа до'Фантоме, - отчетливо сказал он. На ее лицо вернулась краска. Серые глаза стали огромны, потемнели от изумления.
- "Теневая женитьба"? На мне? - В голосе сквозило недоверие. - На мне?
- Почти настоящая, насколько это возможно. "Теневая" - это всего лишь слово. Будет все, кроме священных клятв перед Премио Санкто и Премиа Санктой...
- И перед твоим отцом, и матерью, и тайра-виртской знатью. - Она вздохнула, закрыла глаза, высвободила руку. - Они этого ни за что не допустят.
- Кто? - удивился он. - Мой отец? Мать? Екклезия? Эйха, так ведь они не узнают...
- Моя семья, - с горечью произнесла она. - Вьехос Фратос, те, кто правит родом Грихальва.
Он исторг из себя грязную площадную брань.
Сааведра открыла глаза - огромные, серые, сверкающие на безупречно красивом, с изящными скулами лице, - и печально улыбнулась.
- Ты служишь до'Веррада. Я служу Грихальва. Он поморщился словно от боли.
- Чем же я так плох для них? Блеснули слезы.
- Алехандро, по-моему, ты очень даже хорош. Но семья ждет от меня только здоровых, одаренных детей, которые вырастут и тоже родят детей. Видишь ли, у нас на счету каждая женщина... Меня не отпустят.
Он отстранился, встал, упругой кошачьей поступью обошел маленький уютный солярий. При этом тесак щелкал о ножны, каблуки стучали: звонко - по голым плитам, глухо - по ярким коврам, прокладывая в ворсе неровные борозды. Наконец он остановился, повернулся и увидел на ее лице правду - холодную и страшную как острие меча. Сааведра боялась его потерять, но была непреклонна.
"Пресвятая Матерь... Как тяжело видеть ее боль, но все-таки на душе легче от того, что она неравнодушна. Она меня не потеряет. А я не потеряю ее".
- Что ж, будем заключать сделки, - решительно сказал он. - Отец - с Пракансой, я - с родом Грихальва. - Он пожал широкими плечами. - В торговле ключ к успеху - умение предлагать то, о чем мечтает другая сторона. Взамен она готова отдать все, чего только ни попросишь.
Сааведра покачала головой; сияние свечи придавало ее волосам синеватый отлив.
- Что ты можешь нам предложить? Мы не правители.., не герцоги и не наследники. У нас хороший, уважаемый промысел, да и кормит худо-бедно...
- Художники, - кивнул он. - Превосходные, выдающиеся мастера. Даже женщины - это подтвердил мой отец, решив подарить королю Пракансы твою работу.
Увидев изумление на ее лице, он улыбнулся. Видимо, сама она так не думала.
- Так чего же больше всего на свете хотят художники из рода Грихальва?
И тут она поняла, к чему он клонит. Объяснений не требовалось, В глазах вспыхнула радость, на щеках заиграл румянец. Не медля ни секунды, она сказала:
- Сарио.
Алехандро ухмыльнулся. Рассмеялся. Схватил ее, стащил с кресла, обнял, сделал несколько па модного танца, с наслаждением вслушиваясь в ее возгласы, восторженный смех, глазами, ушами, порами кожи впитывая ее радость.
- Сарио, - сказал он. Более ничего не требовалось.
Глава 19
Сааведра стояла перед отворенной дверью в тесную комнатушку, столько лет служившую ей ателиерро. Здесь она усваивала знания, развивала воображение, вдохновлялась. Здесь она училась и служила семье. Здесь прошла почти вся ее жизнь.
Пустая комната.., эйха, не совсем. Остались кровать, верстачок у окна, таз, кувшин, ночной горшок за ширмой. Это имущество семьи, оно достанется тому, кто поселится в этой комнате. А у Сааведры будут другие вещи. Получше, покрасивее, но все же недостаточно роскошные для такой знатной, влиятельной дамы. Зато жилье теперь что надо - просторные комнаты, высоченные потолки, окна пропускают сколько угодно света. Наверное, кое-кто считает это расточительством, ведь ей никогда не стать иллюстратором - но возражать не посмеет. Все понимают, что расположение наследника, ее покровителя, превыше всего. Впервые за три поколения Грихальва одна из них "держит за ухо" до'Верраду.
- Кое-кто скажет, что не только за ухо, - сердито пробормотала Сааведра. И ухмыльнулась.
Действительно, впервые за три поколения до'Веррада покровительствует кому-то из рода Грихальва. Вот только.., дело тут вовсе не в живописи.
- Дело во мне. - Это было сказано негромко, но по комнате раскатилось эхо. В душе Сааведры поднималась радость - сначала робко, затем все смелее, и вот она уже на грани восторга. - Дело во мне. - Прежде Сааведра боялась себе в этом признаться, боялась отравить радость. А сейчас - точно гора с плеч. Она рассмеялась, и снова комната ответила эхом.
- Алехандро до'Веррада... И Сааведра Грихальва. Вот так. Наконец-то это сказано. Провозглашено. Она предполагала... Какое там предполагала, она нисколько не сомневалась, что в городе, в домах Серрано, ее честят последними словами. Называют шлюхой. Грязной чи'патро. Придворные ее тоже не жалуют, впрочем, не потому, что она любовница наследника, а из-за дурной славы ее рода. Бальтран своих фавориток ни от кого не прятал, на такие вещи, как любовные связи на стороне, двор смотрит сквозь пальцы. Гитанна Серрано семь лет провела в постели герцога и пользовалась всеобщим уважением. И к Алисии до'Альва знать относится неплохо.