Страница 7 из 65
Костя на заднем сидении бережно поддерживает голову тихо стонущей сестры, старательно смягчая тряску. У них разница в возрасте составляет час, при этом чувствуют друг друга почти телепатически. Устраивая Карину удобнее, он находит ружье. Капитан сборной нашего института по многоборью, Костя с такой жуткой улыбкой проводит пальцами по прикладу, что я сразу понимаю, какое у него сейчас страшное состояние души.
В зеркале заднего обзора я замечаю, что из микрорайона в погоню за нами выскочило несколько машин. 'Волга', 'Жигули', потом 'КАМАЗ'. Жалко, что наш 'УАЗ' не годится для шоссейных гонок. Преследователи догоняют, аж плакать хочется, до чего быстро.
- Жаль, стрелять нечем! - цедит сквозь зубы Костя, оглядываясь назад.
Сожалея о том, что мне приходится это делать, я открываю бардачок и бросаю ему коробки с патронами. Костины глаза вспыхивают: его мечта о возмездии сбылась.
- Костик, стреляй по колесам, нам главное, что бы они остановились! - кричу я.
Костя, не ответив, быстро заряжает ружье и прицеливается. До 'Волги' всего метров тридцать. Удивительно, но в этой машине нет никого, кроме водителя - так боевики торопились в погоню. Движется она быстро, шоссе в этом месте широкое, и, если Костя не попадет, нас сейчас обойдут. Попади, Костя!
Выстрелы из двустволки звучат почти слитно, лобовое стекло 'Волги' разлетается, и легковушка начинает кувыркаться по асфальту, как в голливудском боевике. Едущие за 'Волгой', 'Жигули' не успевают отвернуть, и в результате обе машины, сцепившись, слетают в кювет. Мы переводим дух, но ненадолго: 'КамАЗ' нагоняет медленно, но уверенно. Из его кузова несколько человек стреляют из пистолетов, и, если расстояние сократится, пули скоро начнут до нас долетать.
Мы достигаем места, где окружная становится значительно хуже и резко сужается. Слева и справа от шоссе появляются заросли камышей, уходящие вдаль. Это лето замучило зноем, и, обычно зеленые, камыши сейчас желтые: болотистая местность почти пересохла.
Неожиданно впереди виден полосатый шлагбаум, а возле него два БТРа и курящие на броне автоматчики. Надо же, военные перенесли пост! А я думал, он будет километров через десять. Я едва не плачу: впереди по курсу на нас нацеливают пушку, а за спиной и так палят без перерыва. Куда деваться?
Громко вскрикнув, я от отчаяния резко выкручиваю руль, и 'УАЗ', ударившись колесами о камни на обочине, улетает с трассы. Мы парим в воздухе, мне кажется, вечность. Наш полет заканчивается жесточайшим приземлением на чавкающую почву. Несмотря на сильнейший удар, я управление не теряю, а двигатель, жалобно покряхтев, продолжает тащить нас дальше, сквозь высокий камыш, который, расступаясь перед движущейся машиной, противно скребет по днищу и металлическим бортам.
Как-то уже был похожий прыжок, но демонстрировал его Эльдар, и гораздо ближе к городу. На том отрезке кольцевой, куда я не доехал из-за перенесенного поста военных. Мы возвращались с загородного пляжа на этом же 'Уазе' (тогда он был еще без надписей), и попали под комендантский час. Тем летом его то вводили, то отменяли, и не было никакой возможности уследить за процессом. За нами погналась машина 'ГАИ', и Эльдар, недолго думая, свернул в заросли камышей. А в них, как известно, в трех метрах слона потеряешь. Самое главное здесь, как он тогда объяснил - это не сбиться с направления на ту, возвышающуюся над местностью, скалу. Там находится въезд в город под названием 'Волчьи ворота'. Войска, конечно, держат трассу и там, но там объезд поста, опять же, от Эльдара, я знаю!
А стрельба на окружной нарастает: скорострельная пушка БТР выпускает несколько снарядов. Я криво усмехаюсь, представив лица боевиков, когда они увидели, что те, за кем они гнались, исчезли, а перед ними мотопехота. Впрочем, это я зря, чужому горю радоваться - своего счастья не видать. Эх, Эльдар, Эльдар, какие и я теперь оставляю следы!.
ГЛАВА ШЕСТАЯ.
- Гриша, Гриша, да очнись же ты!
Мои веки, дрогнув, приподнимаются, и я вижу Сашу. Это он кричит мне в ухо. Саша, Саша, причем тут Саша? И еще медсестра, она пытается попасть иглой в вену на моей руке. Жалуется:
- Ничего не получается, какой сложный больной!
Сашка, покраснев от напряжения, кричит так, что, кажется, стены дрожат:
- Гриша, это Россия, ты в больнице!
Я, в конце концов, все понимаю и сразу расслабляюсь.
- Очнулся, слава Господу! - говорит медсестра и с размаху втыкает в меня иглу так, что я издаю стон уже не от сновидений.
Минут через пять медицинская кутерьма успокаивается, и Саша рассказывает:
- ... лицо каменное, тело холодное, негнущееся. Я трясу за плечи, а от тебя будто электрический разряд! У меня даже волосы на голове дыбом поднялись. Медсестру позвал, а что делать с тобой, не знаем. Ладно, ничего, мне раньше тоже всякое снилось. Теперь стало спокойней в душе. И с тобою, пройдет.