Страница 52 из 65
Валентина отрицательно машет головой, при этом избегая смотреть в мою сторону.
- Да, результатов нет. - Нехотя соглашается прокурор.
- Вечно обкуренные чурки не знали, что охранять им нужно не курьера, а посылку, которую он перевозил. Побежали мстить Панковой, желая хоть как-то оправдаться перед своими. А теперь молятся, чтобы Панкова выздоровела!
- Да, показаний медсестры нам не хватает, - признает прокурор, - возможно, все-таки Россланов взял?
- Не знаю! Надо устроить Россланову очную ставку с чурками. Путь голубчики расскажут, как у них там все происходило. Курьер носил вещь при себе, ни на секунду не расставался. Значит, забрал кто-то из тех, кто там был на момент драки. - Уверенно говорит майор.
- А может, в кустах валяется, обронили в кутерьме? Вы хорошо искали? Собаку, обнюхать местность, вызывали? А вдруг еще найдем по весне? - не выдержав, я поднимаю голову в надежде, что сделаю толковое предположение. Видимо, вмешиваюсь напрасно: майор и прокурор, переглянувшись, прекращают разговор, поднимаются из-за стола и выходят из помещения.
Сразу входят сержант и Павел. С изуверскими улыбками поглядывая на меня, достают из ящика в столе веревку и на ее конце мастерят петлю. Наблюдая на их слаженными действиями, я от страха хочу заорать и разбудить все общежитие. Но тут ситуация резко меняется: стоящие в коридоре майор и прокурор, кому-то, кто только что вошел в здание, кричат, чтобы он подошел к ним и предъявил документы. В ответ слышится хлопок, похожий на выстрел из пистолета с глушителем. Павел и сержант трясущимися руками достают оружие из кобур, и, следуя за начальством, убегают куда-то.
В помещении остаемся только Валя и я.
- Помоги, Валя! Меня здесь покалечат или убьют! - тихо прошу я. Но она молчит. Я с кряхтением поднимаюсь, подхожу к письменному столу, где в канцелярском наборе ищу скрепку. Хочу открыть замок наручников.
- Нет! Нет! - восклицает Валентина и сжимает спинку стула, на котором сидит, так, что у нее пальцы белеют.
Через пару минут, не найдя скрепки, я неловко, с треском, открываю окно, заклеенное по периметру бумагой. Забравшись на подоконник, спрыгиваю с первого этажа в сугроб. Ноги уходят в снег по колено. Выпрямившись, я спрашиваю у Вали:
- Ты со мной?
- Нет! Нет! - опять отвечает Валентина. По ее лицу ручьем текут слезы, которые она не замечает.
Я вздыхаю и бегу по улице из нескольких тускло освещенных многоэтажек, пока не останавливаюсь на окраине поселка, на опушке глухого леса. Шумный боковой ветер метет из темноты, заметая мои следы, а мороз обжигает щеки. Где-то в поселке слышны то ли выстрелы, то ли звуки взрыва паров бензина в глушителе автомобиля. У мусорных баков начинают громко лаять и выть бродячие собаки, давно озверевшие от голода и холода. Интересно, куда я направляюсь? Ведь пешком тут передвигаться невозможно! Неужели придется идти обратно, в общежитие? Ни за что! Постучатся к Евгении? Нет, она меня тотчас сдаст Сергею Николаевичу. А мне будет очень обидно, что это сделала именно она.
Неожиданно я вспоминаю, что у меня есть еще один знакомый в поселке, к которому я неоднократно обращался за помощью - врач Головань. Несмотря на то, что семья у него, мягко говоря, странная, и в ночное время беспокоить их неудобно, другого выхода, похоже, нет.
Озираясь и вздрагивая от каждого звука, я пробираюсь до дома Голованя, поднимаюсь по лестнице на его этаж и тихо скребусь в дверь. Не сразу, но врач открывает. Смотрит на меня, потом на часы, и, широко зевая, говорит:
- Что случилось? Приступ? Не должен быть, я тебе лекарство хорошее выписал!
- Нет, - шёпотом говорю я, вваливаясь в прихожую, - сбежал от девушки, которая мечтает выйти за меня замуж.
- А на руках у тебя что? - удивленно спрашивает он, заметив наручники.
- Жених девушки постарался. Ревнует, - шучу я, хотя мне не до смеха.
- Ясно... - глубокомысленно произносит Головань, и лезет на антресоль за ножовкой.
После того, как он освобождает меня, я узнаю от доктора, что мне несказанно повезло: его семья уехала к бабушке в деревню, и я могу провести остаток ночи в квартире. Я говорю 'спасибо' и тут же, сидя в стареньком кресле, засыпаю. Мне снятся прокурор, майор, их подручные - палачи и мои 'невесты'. Все они мечтают свести со мною счеты.
В семь утра нас будит звонок в дверь. Головань, не открывая, спрашивает, кто беспокоит. Неизвестный нам голос задает вопрос, есть ли в квартире посторонние. Доктор смотрит в глазок, колеблется, что сказать, но потом, вняв моим отчаянным гримасам, отвечает 'нет'. Когда на лестничной площадке становится тихо, Головань спрашивает: