Страница 76 из 118
Но я и так почувствовал волнение. Пытаясь запомнить каждый взгляд, каждое движение, я смотрел, как Настя идет ко мне, и смущенно улыбался.
- Помаши ей рукой! - услышал я голос помрежа.
Я помахал. Настя ответила тем же, и от этого, за шаг до меня, поскользнулась на плотном снегу. Я бросился к ней и поймал за локоть. Она поблагодарила, слегка коснувшись пальцами моего подбородка. Я остановил ее ладонь и поцеловал.
- У тебя мое сердце! - сказал я, чувствуя себя счастливым, и улыбаясь в ответ.
Настя достала из рукава шубы маленькую засушенную розочку и протянула мне. Я до этого не получал от женщин цветов, и обрадовался так, будто розочка принесена Настей для меня, а не находится здесь ради красивого кадра.
- Спасибо! - сказал я подрагивающим голосом, - я сохраню ее.
- Для тебя все, что угодно! - Произнесла Настя, и в ее глазах мелькнула влага, - кажется, ты единственный, кто меня любит.
Я растерялся от таких ее слов - как же ее можно не любить? Мы замолчали, общаясь глазами.
- Говорите, вы должны говорить! - сразу послышался злой голос помрежа. Неужели в его жизни не было минуты, когда слова не нужны?
- Ты придешь сегодня на "тарелку"? Я тебе приглашение за стол выпросила. Будешь сидеть недалеко от меня, - сказала Настя, бросив на меня искательный взгляд. Я обрадовался тому, что она пригласила, и дал понять ей это легким пожатием.
Но сцену надо играть по сценарию:
- У Гросса должно измениться выражение лица! - громко произнес неугомонный помреж.
Я посмотрел на Олега. Он продолжал сидеть, со снисходительной улыбкой наблюдая за нами, и поигрывая тростью с набалдашником в стиле "мертвая голова". Если я правильно понял сюжет, главная героиня должна выйти замуж за человека, которого Чибис лишь изображает. Но Олег выглядел так, словно он уже решил, что Настя будет принадлежать ему в этой жизни.
Жар ударил мне в голову. Я опять почувствовал ревность. Даже когда мы ухаживали за Настей в молодости, я не испытывал ничего подобного. А теперь это выглядело ненормальным хотя бы потому, что мы оба были в зрелом возрасте. И у Олега, к тому же, имелся ребенок. Но я ничего не мог с собой поделать. Я с такой неприязнью посмотрел на Олега, что заслужил у помрежа высшую оценку за образ. А Настя вынужденно повторила вопрос. Я перевел взгляд на нее, и, морща лоб, попытался вспомнить, что она от меня хочет.
- Так ты придешь? Я обещаю танцевать с тобой вальс. Ты умеешь танцевать вальс? - спросила Настя, ища в моих глазах отклик. Мне стало стыдно: вместо того чтобы убеждать ее в своей любви, я поддался эгоистичному чувству.
- Я умею танцевать вальс. Я приду, - сказал я, и вновь поцеловал Насте пальцы. Мне показалось, кто-то из съемочной группы взвизгнул от восторга.
- Все! Хватит! - закричал счастливым голосом помреж, - эшелон отходит! Гросс на ступеньку "вагона", а его "бывшая", идет обратно к "машине"!
Я заскочил на примитивную металлическую скобу, и стал держаться за длинный "чугунный" поручень. Станционный смотритель (изображающий его "усатый" егерь) дунул в свисток и поднял жезл. Моя декорация, дрогнув, будто к ней действительно прицепили паровоз, двинулась с места и "поплыла" вдоль "перрона" на резиновых колесиках, движимая старенькими "жигулями".
Олег вышел из "кабриолета", чтобы "галантно" встретить Настю. Он помог ей сесть, уселся рядом, и опять по-хозяйски обнял ее. Они о чем-то перемолвились, и дружно помахали мне "на дорожку". После чего "Хорьх" отправился в противоположную от меня сторону, и ехал, пока не "скрылся из виду".
Я все ждал, что Настя обернется. Но она не обернулась.
Я чуть не сошел с ума. Ревность опять разгорелась во мне. Кроме того, появились злоба и подозрительность. Я вспомнил все, что числил за Олегом, и однозначно записал его за врага. Потом я подумал о Насте: а что, если Чибис так легко "развел" меня на дружбу с ним, не пользуется ли и она моей доверчивостью? Ведь ей сейчас нужно, чтобы я играл! И я играю: меня прибежала поздравлять режиссёр, помреж душит в объятиях. Кто-то из операторов кричит, что актеры гениальны, снято с первого дубля. И даже отсюда заметно, как рдеет Настя от того, что ее осыпают цветами уже появившиеся здесь поклонники таланта. Как Олег кричит ей "браво". А егерь с помощниками подняли на руки, чтобы собравшаяся толпа лучше видела. И она благодарит восхищенного зрителя, посылая воздушные поцелуи.
Не выдержав более находиться на съёмочной площадке, я оставил тех, кто хвалил меня, и направился за обозначенный лентой периметр. Я чувствовал острую необходимость побыть в одиночестве.
Глава 104.
В общежитие я идти не рискнул. Подумал, что там можно нарваться на кого-то из новых знакомых. Я спрятался ото всех позади дома культуры, где освещение почти отсутствовало. Пульс стучал у меня в висках, словно набат на пожар, на лбу проступили (и это в сильный мороз!) крупные капли пота. Я вслух ругал Олега последними словами. Иногда, в приступе дикой ярости, (чего раньше со мной не было) пинал ногой ближайший сугроб.
Почему Чибис так уверенно ведет себя с Настей? Не потому ли, что в секте он выше по "иерархической лестнице"? И она, по их внутренним "правилам", обязана подчиняться всем его желаниям?
А впрочем, мне плевать, что Чибис хочет. Проблема в Насте. Она не выглядит человеком сомневающимся, скорее наоборот, сделавшим свой выбор, и явно не с мою пользу. Но ведь она сама говорила - "та не жена, что не родила, ребенка мужу не дала". Мне нужно спросить Настю, выйдет ли она за меня замуж, если я разведусь с Ниной. Когда у меня с Настей общий ребенок, мы просто обязаны быть вместе!
Ведь что Нина! Я никогда не любил ее по-настоящему! Она не пропадет, с ее-то заработками, и квартирой на Бережковской набережной (жаль, конечно, но мне придется съехать и отписать свою долю ей). С такой квартирой Нина вряд будет долго одной, найдет себе кого-нибудь. В конце концов, мы можем остаться друзьями, и вернуться к тем отношениям, что у нас были до бракосочетания. Как у брата и сестры. Я же честно заботился о ней и Татьяне весь студенческий период! И сестры знают, что я и впредь не подведу. Да и, все эти года, Нина видела во мне скорее близкого друга, чем мужа. Она должна, должна будет отпустить, коли я смогу объяснить ей разницу между долговременной привязанностью, пусть даже и сильной, какую мы испытываем, и настоящей любовью, что я чувствую к Насте.