Выжить

В очередной раз распахнулась двустворчатая дверь центрального дома. Народ из него вываливался толпой. Бабы взмахивали руками, рыдали, кидаясь к тому или иному поверженному телу, детишки с ужасом смотрели по сторонам, а старейшина Элестин осенял всех восьмёркой. На ступеньках я заметил Бриона и Имхада, испуганно жавшихся в толпе, и зарычал.

- Суки-и-и! - я нажал на метки и активировал щит. - Трусливые суки! Вы не лучше тех, кто на нас напал! Я вас на куски порублю!

Гнев внутри меня распространился моментально. Он выплеснулся наружу и заставил побежать к тем, кто в ужасе толпился у входа. Люди завизжали и кинулись врассыпную, а виновники гнева поспешили спрятаться внутри.

- Аниран! - услышал я громкий голос Дейдры. - Иван! Ваня!!!

Я остановился, всё ещё ощущая, как от ненависти содрогается всё тело, и посмотрел на неё. Её глаза были полны слёз и лёгким взмахом руки она показывала куда-то в сторону. Я проследил за указывающим перстом и заорал:

- Не-е-е-е-е-е-е-е-е-т!!!

Я рванулся, как ненормальный. Подскользнулся, упал, поднялся. Снова упал и пополз на карачках. Разбрасывая во все стороны снег, добрался до места, где в луже красной крови, от которой исходил пар, лежал Уилсон. Белый мех кое-где испачкался и широкий и мягкий бок еле-еле вздымался.

В пылу боя я забыл про котёнка и заметил только теперь. Я дополз до него, с ужасом смотрел на глубокие раны на теле и боялся к ним прикоснуться.

- Нет, пожалуйста, нет, - прошептал я и из глаз брызнули слёзы. - Не надо, пожалуйста, не надо... Уилсон, брат мой, не умирай!

Котёнок всё ещё был жив и с трудом повернул головку. Длинные ушки с кисточками безжизненно сложились, а жёлтые глаза грустно смотрели.

- Ты выкарабкаешься! Я тебе обещаю, - прошептал я и погладил его по спине. - Только держись. Я тебя вылечу. Только, пожалуйста, не умирай. Ближе тебя у меня нет никого на этом свете. Живи!

Я осторожно поглаживал его, рассматривал раны, слёзы текли ручьём и замерзали на щеках. Я видел насколько глубоко вошли когти мерзкого существа в бедное тело. Я понимал, что ничем не смогу ему помочь. И понимая это, хотелось выть волком.

Уилсон... Я взял его маленьким котёнком, когда ему нужна была помощь гораздо больше, чем мне. Выкормил, спас и вырастил. За что он всегда был мне благодарен в силу своих маленьких возможностей. Он составил компанию в пути и не дал сойти с ума. Помогал засыпать и набираться сил. Всегда был рядом и о более верном друге можно было только мечтать. Но сейчас он оставлял меня. Оставлял навсегда...

Рядом на колени опустилась Дейдра и тоже не сдерживала слёз. Она рыдала навзрыд и гладила котёнка по головке. Приговаривала что-то нежное, но я не слышал её слов. Я держал руку на пушистом боку, чувствовал, как замедляется дыхание, и пытался поймать его взгляд.

- Малыш, не оставляй меня, - в отчаянной попытке что-либо изменить, попросил я. - Как я буду без тебя жить? Мы победили, брат! Мы победили! Теперь должны жить! Ты и я! Вместе! Как когда-то... Не оставляй меня одного...

Но жизнь уже уходила из тела. Я чувствовал это. Нас с ним действительно что-то связывало. Он был не просто домашним питомцем. Он был моим другом. Я чувствовал его боль. Боль физическую и боль расставания. Он понимал не хуже меня, что отправляется в мир, в который я за ним не последую. По крайней мере сейчас.

- Не надо, прошу тебя, - я лёг щекой прямо на окровавленный снег, сейчас совершенно об этом не переживая. Попытался поймать его взгляд и зафиксировать хотя бы на секунду. Мне нужен был хотя бы один яркий образ, которыми он всегда был готов со мною поделиться.

Но этого так и не случилось. Глаза бедняги покрывались мутной плёнкой, дыхание становилось всё медленнее, а веки так же медленно, но неумолимо закрывались. Наконец рука на боку перестала вздыматься, усики последний раз пошевелились и безвольно обвисли. Глаза закрылись и тело расслабилось.

- Нет, - прошептал я и схватился за голову. - Только не это, пожалуйста.

Но несмотря на все мои просьбы, обращённые непонятно к кому, котёнок не шевелился. Я сидел на коленях и не мог поверить в происходящее. Было безумно больно, но я не мог описать эту боль. И она требовала, чтобы я выпустил её на свободу.

- А-а-а-а-а-а-а!!! - я вскочил и заорал, как ненормальный. Сжал кулаки, услышав хруст сочленений, и продолжал орать. - А-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Твари-и-и-и-и!!! Сволочи-и-и-и-и-и!!! Я разорву ваш мир на части и засуну его куски в глотку каждому, кто повинен в смерти! Вы будете ползать у моих ног, моля о пощаде! Но я буду безжалостен! Вы, те, кто меня сюда притащил! Я вырву ваши сердца и сожру их! - в полном безумии я метался по снегу, махал руками и ногами. Дикая ярость, злоба и ненависть душили меня. На моих руках умерло самое дорогое существо, с которым свела меня жизнь. И я поклялся, что обязательно отомщу тому, кто пустил этих когтистых тварей по моему следу...

...Когда сил орать уже не осталось, я упал прямо в снег и заплакал. Подполз к безжизненному телу и нежно погладил. Котёнок никак не отреагировал и я понял, что он мёртв. Понял и принял. Смирился. Посмотрел на Дейдру, которая, как испуганная маленькая девочка, сидела рядом, прижав коленки к груди, и не отводила глаз от Уилсона. Что-то говорили мужики, когда стояли в сторонке и пытались привлечь моё внимание, но я их не слушал. Утёр быстро замерзавшие слёзы, подполз к Дейдре и обнял её. Она с жаром прижалась ко мне и я почувствовал, как она дрожит. Дрожит не только от потери, но и от холода.

- Пойдём, - я встал сам и поднял её. - Идём домой.

- Мне очень жаль, Ваня...

- Да, Дейдра. Мне тоже. Пойдём.

- Аниран...

- Не сейчас, - отмахнулся я от Феилина, поднял Уилсона на руки и понёс его в свою избу. Сбросил со стола всю посуду и положил прямо на него. Тело уже начало коченеть из-за низкой температуры, но я твёрдо решил похоронить его сам.

Печальная Дейдра попыталась закрыть за собой дверь, но ей не дали.

- Аниран, ты нам нужен! - Морванд отстранил девушку и посмотрел на меня решительным взглядом.

Я сделал глубокий вдох, чтобы успокоится и не сорваться. Уилсон мёртв. Для него это конец. С этим надо смириться. Но эти люди ещё живы. Они напуганы, им страшно и они ждут слов того, кто одолел пятерых невероятно опасных противников. И, наверное, им тоже нужны ответы.

- Да, Морванд, я готов, - успокаиваясь, тихо произнёс я. - Идём.

Я оставил Дейдру с телом Уилсона и вышел за кузнецом. Свежим взглядом оценил поле боя и услышал скрип собственных зубов. Стального цвета тела лежали повсюду в окружении лужиц зелёной жидкости. На белом снегу они выделялись очень отчётливо. Но куда отчётливее выделялись тела, лежавшие в лужах красной крови. Вокруг каждого бедолаги уже собрались жители и, не сдерживая слёз, причитали.

- Беатрис нашли чуть дальше у берега, - прошептал здоровяк Морванд, наблюдая ту же картину, что и я. - Она стала первой...

Я проглотил комок и воздержался от ответа. Проследовал дальше и еле сдержал слёзы, когда рассмотрел Омриса. От плеча до самого живота шла глубокая рана, разрезавшая его тулуп на две половинки.

- Как Джон? - спросил я, для уверенности прощупав пульс на шее плотника. Он не прощупывался.

- Раны глубокие, Мелея говорит, - ответил тот. - Ещё ничего непонятно. Его сейчас дымом накачивают.

- А Руадар?

- Живой. Ручищи у него здоровенные, но ни щит, ни они не выдержали. Ши-ну уже наложили, как когда-то показывал элотан.

- Я потом загляну к нему. Посмотрю, правильно ли сделали, - в этом вопросе я действительно мог помочь, но сейчас были дела поважнее. - Возьми людей, собери этих тварей и сожги их, - еле сдерживая злобу, сказал я. Сейчас я больше не чувствовал себя гостем. Сейчас я чувствовал себя силой. Злой силой, которая могла повелевать. А потому без сомнений отдавал указания, свято веруя, что они их послушают.

Так и произошло. Морванд кивнул и подрядил выполнять задание молодёжь. А остальные кто постарше, занялись куда более важными делами. Утешая женщин, которые рыдали над павшими, мы собрали всех бедолаг и уложили на чистый снег. Их безмятежные лица снегом очистили от крови и, всматриваясь в каждое, я себе под нос произносил их имена: Девелин, Линор, Омрис, юная Беатрис и... Падрик. Трус и пьяница Падрик, который на одно самое важное мгновение своей жизни перестал быть трусом. Он смелостью сравнялся с самим богом, когда с одним лишь факелом бросился на тварь, которую видел впервые в жизни. В его душе нашлось достаточно смелости, чтобы совершить такой поступок. Поступок, заслуживающий памятника.