Страница 7 из 14
ГЛАВА ВТОРАЯ
РОДИТЕЛЕЙ, СЫНОК, НЕ ВЫБИРАЮТ
Но вернемся на танцпол. Медленный танец закончился. Не убирая руки с талии подруги, Андрей отвел ее в укромное местечко за кулисами. О чем они там говорили, пусть останется между ними.
Выпускной вечер закончился. Наверное, это звучит странно, но общего желания продолжить всем вместе праздник где-нибудь за пределами школьных стен, ни у кого из одноклассников не возникло. Благодаря усилиям классной руководительницы в начальных классах Эмилии Павловны класс на самом деле был достаточно дружным. Это был тот самый случай, когда человек действительно любил свою работу и делал ее неформально. Она водила ребят в турпоходы, организовывала разные интересные экскурсии. Конечно, это очень сдружило ребят. Но к старшим классам произошло естественное «расслоение» на группы – у одних по интересам, а у других по социальному положению родителей.
Только очень наивный человек может верить в то, будто все в стране были абсолютно равны. Отнюдь – в зависимости от должности, близости к материальным благам или власти – уровень жизни у всех был очень разный: от очень низкого, когда хватало лишь на обеспечение минимальных потребностей семьи, до достаточно высокого, позволявшего иметь и машины, и дачи, и одеваться как модели с обложек модных журналов. Другой вопрос, что большинство подростков особого значения этому все же не придавало. А если что-то такое и вмешивалось подчас в их взаимоотношения, то это благодаря некоторым родителям, которые советовали своим чадам, с кем им следует дружить, а с кем нет.
Андрей, Петр и Сашка были тому прекрасным примером. Мало того, что сами они были совершенно разными, но и их семьи принадлежали к абсолютно противоположным социальным слоям. Отец Андрея – известный и популярный в стране журналист, часто выступавший по телевидению, и зарабатывал неплохо, и имел многие из положенных его статусу благ –возможность отовариваться в «спецбуфете лечебного питания», как они его между собой называли, шить одежду в правительственных мастерских для «избранных» или покупать ее в закрытых для посторонних секциях ГУМа и т.д. и т.п. К тому же, он часто ездил в загранкомандировки, так что заветная мечта каждого мальчишки – джинсы появились у Андрея гораздо раньше, чем у большинства его сверстников. Партия «заботилась» о своих «лучших кадрах» и досконально расписала в соответствующих инструкциях и разнарядках, кому что в зависимости от его положения и заслуг положено. Андрей всегда восхищался отцом, который при этом оставался необычайно скромным и даже застенчивым человеком и не раз пытался даже отказываться от этой «подкормки», но «старшие товарищи» его «ставили на место», объясняя, что не им это придумано и не ему этот порядок ломать.
Семья Петра тоже особо ни в чем не нуждалась, но совершенно другой причине. Его мать – Вера Петровна – работала завскладом на большой торговой базе, через которую проходили в том числе и самые деликатесные и дефицитные продукты. База была под неусыпным контролем ОБХСС и народного контроля – этот комитет боялись посильнее прокуратуры, но, благодаря системы «усушки и утряски», как они ее называли, сотрудникам вполне хватало на безбедное и сытное существование. Да к тому же еще «благодарности» в конвертах от «нужных людей», для которых придерживали наиболее востребованные товары. Вроде никто ничего не воровал, действовал строго по инструкциям, но на хлеб с маслом, да еще подчас с черной икрой набиралось с лихвой. Андрей часто бывал в их доме, и его всегда удивляло обилие там всяких импортных тряпок и прочего барахла. На немой вопрос друга Петр, смеясь, отвечал, что натуральное хозяйство и обмен продуктами только по учебникам отменили несколько столетий назад. «А у нас оно находится в самом расцвете», – вполне серьезно подтверждала его слова мать. Она баловала сына, как только могла – и одевала как принца, и всегда давала деньги на карманные расходы. Так что в троице он был как бы за банкира. У Андрея мелочь в кармане периодически позвякивала, но эта была либо «законно заработанная» сдача от похода в магазин, либо экспроприированные из карманов отцовских пиджаков монеты, которые тот либо по забывчивости, либо специально никогда оттуда не вынимал. А так в семье считалось, что ему деньги не нужны, разве что только 15-20 копеек на молочный коктейль с пирожком после школы. Ребята очень любили побаловаться этим вкусностями в чудесной булочной в соседнем доме.
А вот Сашкину семью в разряд «процветающих» никак нельзя было отнести. Отец работал в каком-то «закрытом» НИИ, причем даже Александр так до конца и не понимал, чем они там занимались. Чем-то важным, связанным с оборонкой, пояснял он друзьям. Мать работала в бухгалтерии того же НИИ, потому воровать кроме «военных секретов» им было нечего. Но этим, естественно, они не занимались, да и не могли, так как за чистотой их социалистической совести неусыпно наблюдали соответствующие органы. Так что для них шутливое проклятие из «Брильянтовой руки», – «чтобы ты жил на одну зарплату», – было повседневной реальностью. Нет, естественно, они не голодали, да и особо ни в чем не нуждались – двух зарплат вполне хватало на нормальное безбедное существование, но все же деньги приходилось считать, чтобы покрывать все нужды относительно молодой семьи.
Потихоньку небольшими группами ребята стали покидать актовый зал. Кто-то шел с друзьями праздновать домой, кто-то решил погулять по городу, а некоторые спешили к родителям, которые ждали их за накрытым столом. Андрей предупредил своих, чтобы его рано не ждали.
– Как хочешь, конечно…, – очень многозначительно сказала ему на прощание мама – Зинаида Викторовна голосом, который он называл «Тон №1». В переводе с актерского на общечеловеческий это означало: «Ты, конечно, можешь поступать, как считаешь нужным, но мы хотели отметить твое окончание школы всей семьей». К счастью, рядом оказался отец, который тут же оценил ситуацию и быстро нашелся: «У меня есть тоже предложение – пусть он сегодня спокойно погуляет со своими одноклассниками. А вот в субботу я предлагаю сходить всем вместе в какой-нибудь хороший ресторан. Не часто сын заканчивает школу!».
– Ура- ура, мы пойдем в субботу в ресторан, – как бы подвела итог разговору выскочившая из своей комнаты на шум в коридоре старшая сестра.
Андрей с детства знал, что он родился в нужном месте. Правда, у него были определенные сомнения насчет того, что он появился на свет в правильное время. То ли дело начало 19го века – эпоха Лермонтова и Пушкина, войны с Наполеоном. Партизаны, гусары, дуэли, тайные свидания – это же так романтично. Или хотя бы в начале 20-го, когда технология перевернула жизнь людей – первые аэропланы, первые автомобили. Родиться при свечах, а потом получить возможность жить при электрическом освещении. Это же чудо какое-то! Опять же Первая мировая война, а потом революция в России – столько возможностей для подвига. Или же на худой конец, как и отец, воевать в Великой Отечественной. Вот тогда делалась история, не то, что сейчас, думал он. А нынче как-то все тихо и спокойно как на болоте. Если бы не борьба с империализмом, то совсем было бы скучно.
С семьей Андрею действительно очень повезло. Не любить его мать – Зинаиду Викторовну было невозможно – красавица, словно созданная для кино, инженер по образованию, но актриса в душе и по призванию, она отказалась от карьеры ради мужа и детей и никогда об этом не жалела, но точно также, как офицера всегда можно узнать по строгой выправке и прямой спине, так и в ней легко угадывалась «актерская кость».
С папой – Владленом Ивановичем – они, собственно говоря, и познакомились в любительском театре, когда он вернулся с фронта после тяжелого ранения. Андрей всегда умилялся, разглядывая старые черно-белые фотографии тех лет. Особенно ему нравилась одна, на которой отец был запечатлен в кожаной офицерской куртке, перепоясанной армейским ремнём. Как можно было не влюбиться в этого скромного до застенчивости красавца-офицера в потертой тужурке, а ему не отдать свое сердце веселой красавице-приме, вместе с которой они стали играть главные роли в театральных постановках, а затем и в жизни. С тех самых времен за ней и сохранился небольшой «грешок» – любовь к театральным мизансценам, которых у нее было в запасе на каждый случай жизни. Так, например, слегка откинутая назад голова с рукой на лбу означало: «Я плохо себя чувствую!» или «Я в печали!». Но они никого в семье не раздражали, потому что, несмотря на всю их театральность, были очень искренними и естественными.