Эффект Нобеля

Вера отхлебнула шампанского, покосилась на задумавшуюся подругу.

– Ну а ты? Больше в Москву ни ногой? Все из-за своего зазноба?

Глубокий выдох Людмилы сдул с блюдца конфетную обертку.

– О-о! – Журналистка заглянула в глаза. – Похоже, до сих пор сохнешь. Сколько лет прошло, а все никак не успокоишься. Неужто такой красавец был?

– Дурак он был и бандит. – Подруга залпом опорожнила бокал, повеселела. – Не будем о грустном, давай за тебя! Бармен, еще шампанского!

– А я твою московскую хату всегда держала на уме. Думала, как надоест здесь киснуть, рвану в столицу. Сдала б квартирку подруге по дешевке?

– А на что я жить буду? У меня деньги только от аренды.

– Пойдешь работать, как все нормальные люди.

– Вот еще!

– Не больно надо. Скоро у меня будет и квартира, и бабки, и работа в престижном издательстве. За это надо выпить!

В ход пошел вермут.

– Гутен Абенд. – Рядом с Гольц присел мужчина лет сорока, среднего роста.

– И тебе привет! – Журналистка усмехнулась.

Немец затараторил по-немецки.

– Смотри, как распаляется. – Вера подмигнула подруге. – Учуял немецкую кровь. Но я по твоему, не шпрехен зи дойч. Ферштеен?

– О, я, я, зер вундер фройляйн.

– Какая я тебе фройляйн? Отвали! Отвали, говорю. Не понимаешь?

Гольц выдвинула средний палец и крикнула:

– Сталинград!

Немец растворился в полумраке.

– Зачем ты так? – Людмила улыбнулась. – Вроде неплохой мужчинка. А ты давно последний раз с мужиком была?

– Последний раз… Наверно, когда с редактором кувыркалась. Но то ж для дела.

Подруги полупьяно рассмеялись, соприкоснувшись челками.

– Да и мужик он никакой, одно название. А сама? – Лучшая подруга глянула искоса.

– И сама давно. Напиться, что ли? Да закрутить с кем-нибудь?

– Немца догони, может, недалеко убежал.

– До самого Сталинграда.

Подруги пьяно расхохотались на пять минут, покрутились на барных стульях, похлопали друг дружку по коленкам.

– Но мне нравится ход твоих мыслей. – Журналистка остановила кружение. – Бармен, водки!

ГЛАВА XII

Возвращение

«Казань-Новороссийск» пыхтел под парами, изредка по составу пробегала судорога, отдувались газы.

В проходе купе с баклажкой пива переминался Сергеич, Стас и Рамиль присели напротив возлежащего англичанина.

– И как с ним разговаривать? – Сорокин таращился на грузное тело.

– Он немного говорит по-русски. – Татарин таращился аналогично. – К тому же, я взял разговорник.

– Спроси его что-нибудь.

Рамиль порылся в книжке, выдал:

– Хаю ду ю ду?

Калтыжанин прыснул со смеху.

– Окей! Ноу проблем. – Филипп махнул рукой, добавил с широкой улыбкой: – Нэт проблэм.

Поезд вздрогнул и отчалил от перрона.

– Ду ю спик русиш? – Стас взял инициативу в свои губы.

Филипп сжал пальцы в «ОК».

– Немножко, – прочитал по пальцам Сорокин.

– Нэмножко, – пролепетал англичанин.

– «Русиш» – это по-немецки, – шепнул на ухо соседу Рамиль.

– Какая разница? Главное понимает. Понравилась Казань?

Мэннинг таращился.

– Казань найс? – перевел калтыжанин.

Британец пожал плечами.

– Не очень, – прочел по плечам Стас.

– Нэ очэнь.

– Держись меня. – Сорокин подмигнул британцу. – Так и язык выучишь.

Сергеич посторонился, впустив крутобедрую проводницу.

– Готовим билетики. – Татарочка в улыбке раскрылась до ушей.

Все сдали, лишь Филипп заворожено пялился на грудь, едва сдерживаемую бюстгальтером.

– Тикет. – Калтыжанин заводил рукой перед глазами попутчика, снимая «пелену». – Тикет, тикет.

– Да не торопитесь, – отозвалась проводница, – часики не тикают, спешить некуда.

– Наш друг – англичанин. – Стас указал на Фила. – Плохо понимает по-русски.

– О-о! – Проводница сделала пухлые губки буквой «О», осознав международную ответственность. – Какой чай будете: черный или зеленый? Сразу предупреждаю – лимонов нет.

Сорокин за себя и подопечного выбрал черный. Аналогично Рамиль. Сергеич любовно погладил баклажку.

Мэннинг высунулся из купе вслед аппетитным ягодицам. Слесарь обозначил «тюк» донышком бутылки по английской башке. Усмешкой оценил калтыжанин, из опасения международного конфликта Рамиль сохранил каменное лицо.

Передовик производства по слесарному делу скрылся тихой сапой.

– Все лучшее – британцам! А мы на верхних. – Калтыжанин толкнул казанца и начал застилать верхнюю полку.

– Да ты – готовый начальник, – грустно пошутил Рамиль, – только непонятно, чего здесь раскомандовался?

– За начальника – отдельное спасибо. А по существу – с момента покидания гостеприимной Казани Фил теперь наш, калтыжский. Калтыг найс? – Стас подмигнул Британии.

– Вери, вери гуд! – Англичанин поднял большой палец.

– А в остальном, решил взять над вами шефство, ты не против?

Во избежание междугороднего конфликта татарин смолчал.

– Вот и славно. – Сорокин справился с застилкой.

Вошла проводница, громыхнула по столу пустыми стаканами в мельхиоровых подстаканниках, бросила на стол чайные и сахарные пакетики. С улыбкой, адресованной представителю Туманного Альбиона, удалилась.

Мэннинг взял стакан в руки, покрутил, жирные глаза чуть не упали на дно вместе с очками. Наконец, выдал, почти без акцента:

– Нэт воды!

Калтыжанин усмехнулся.

– Ватер нау!

Он подхватил стаканы и трусцой к титану. Котел шикнул, испустил пар и залил тару кипятком.

– Ну вот! – Стас поставил посуду обратно. – Дальше, надеюсь, Британия разберется?

С пакетиками Британия разобралась. Рамиль последовал примеру – проследовал к титану.

– А ты, Фил… – Сорокин засыпал сахар в стакан. – Из какого города будешь?

По непонимающим глазам англичанина россиянин понял – он не понят.

– Ну там, Лондон, Ньюкасл, Дувр…

– Йес, йес… Ланден.

– Столичный значит. Футбол любишь?

– Футбол из грейт гейм!

– А за кого болеешь? А-а ты не андестенд. Ничего, я все лондонские команды знаю. Челси?

– Фу-у! – Сморщенный английский нос подбросил очки на лоб.

– Арсенал?

– Фу!

– Тоттенхэм?

– Фу!

– Неужто «Вест Хэм» или «Фулхэм»?

– Тьфу, тьфу, тьфу!

Появившийся татарин аккуратно поставил стакан на стол.

– Рамиль, ты знаешь какие-нибудь лондонские команды?

Тот лишь пожал плечами.

– И я больше не знаю. – Стас почесал под носом. – Пойдем по самым известным. Манчестер Юнайтед?

– Фу-фу-фу! – Мэннинг взвился и победно провозгласил: – Ливерпул!

– Ливерпуль? Почему?! Ты ж лондонец. Телл ми вай.

– Май вайф. – Фил красноречиво указал на обручальное кольцо на левой руке. – Май вайф из фром Ливерпул.

– Его вдова из Ливерпуля? – Сорокин слегка толкнул Рамиля в плечо. – Бедняга. Но какова логика! Болеет в память о жене.

Казанец нарыл в словаре:

– Вайф – это жена, а не вдова.

– А почему кольцо на левой руке?

– Они – католики. Или у них там Англиканская церковь, но суть вроде та же.

– Странная нация. Как большие дети, а еще и католики.

– У вас в Калтыге, говорят, одни иностранцы, а ты удивляешься. – Рамиль отхлебнул чайку.

– В городе – да, но у нас на заводе, по-прежнему, «совок». Так что сталкиваться не приходилось.

Из калтыжского портфеля выпали сланцы, майка, шорты. Стас переоделся.

– А ты чего не застилаешься? – Сорокин по-отечески улыбнулся англичанину. – Оформляй бэд, говорю.

Южанин указал на заправленную постель и на полку Мэннинга.

Фил постучал фалангами пальцев по тугой обшивке, выдал:

– Жьостко!

– И что теперь? Не спать, что ли? Ишь, какие изнеженные.

Стас достал банку с кофе, перемешанным с сахаром.

– Что-то чай у нее не очень. Может, кофейку забабахаем? Ты как, Фил?

Англичанин заграбастал банку, начал внимательно изучать этикетку.