Эффект Нобеля

– Этот репортаж я обещал Славе…

Вера зашла за спину начальника, приобняла вкрадчивой кошкой, шепнула на ушко:

– Сашенька, миленький, ты же знаешь, как я люблю все столичное. Ты обязан мне отдать этот материал.

– Я обещал.

– Ничего страшного. Отменишь. Не в первый раз. Славик не обидится. Пусть напишет, как наша доблестная милиция нашла еще одну потерявшуюся кошечку. Он это любит.

– Пусть всё останется, как есть.

– Тогда владелица газеты и, по совместительству твоя жена, узнает, как ты со мной развлекался. – Коготки впились в плечи.

Редактор резко развернулся.

– Нельзя же шантажировать одним и тем же!

– Конечно, нет. – Гольц заморгала глазками, изображая испуг. – Так что, мы договорились?

– Ну, ты и стерва.

– Спасибо за комплимент. Договорились?

Бывальцев махнул рукой.

– Чудненько, – журналистка чмокнула начальника в лоб, вытерла следы помады и убежала.

Проходя мимо Славика, коснулась руки коллеги.

– Тебя босс вызывает.

Вера налила кофе, копчиком прислонилась к кухонному столу, ротик осторожно потянул горячий напиток. Ароматный туман разошелся от чашки. Женщина вглядывалась в коричневую поверхность, как будто ожидая увидеть разбуженного джина, могущего исполнить заветные желания.

– Тоже кофейку попить, что ли? – Люба, нажала кнопку кофеварки. – Ну как, очаровала Михал Иваныча?

– Пыталась. – Гольц улыбнулась в пространство. – Но он про женщин и слышать не хочет. И вообще, про личку ни-ни. Всё еще переживает за дочь, хотя уже столько лет прошло.

– Ах, да, её же убили. С какой-то зверской жестокостью.

– И изнасиловали перед этим. А ей было-то всего лет пять. Убийц посадили всего на пару лет.

– Писали, что они в тюрьме повесились, все, как один – не выдержали издевательств. Думаешь, Фидель руку приложил?

– Не знаю. Не доказано, да и не докажут.

Затрезвонил мобильник, журналистка метнулась к рабместу.

– Алло.

– Вера Гольц? – В трубке зазвучал приятный баритон.

– Да. Кто это?

– Вас беспокоят из редакции «Мира Финансов». Говорят, у вас есть интервью с Лугининым?

– Откуда известно?

– Слухами земля полнится. Продадите?

Гольц присела, заговорила полушепотом, рукой прикрывая свободное ушко.

– Сколько?

– Учитывая интересность материала, готовы поднять расценки до трехсот долларов.

– Несерьезный разговор. Звоните, когда будет реальное предложение.

Тут же раздался новый звонок.

– Добрый день! Редакция «Финансового гуру», Светлана Александровна. – Настойчивый голос не терпел возражений. – У вас есть интервью с Лугининым? За сколько отдадите?

– Сколько предложите?

– Тысячу долларов.

– Маловато.

– Это наш максимум.

– Тогда извините.

– Подождите, минутку…

– Вы подождите. – Пошел следующий звонок с московского номера.

– Вера Гольц? За сколько продадите интервью с Лугининым? – прозвучало голосом мурлыкающего кота.

– За сколько купите?

– Назовите вашу цену, мы подумаем.

– Десять тысяч долларов. Плюс работа в вашей редакции, плюс служебная квартира.

– Красиво жить не запретишь!

– Подумайте. Извините, у меня звонок по другой линии. Алло!

– Хорошо, Вера, – вернулся баритон, – мы готовы предложить вам пятьсот долларов. Но только ради вас!

– Шутку шутите? – Гольц выдвинула требования, как для предыдущего звонаря. – Надумаете, жду.

В трубке вновь заговорила уверенная женщина:

– Мы готовы увеличить сумму в два раза.

– Мало.

– Назовите свою цену.

– Десять тысяч, работа, служебная квартира.

– Хорошо, мы подумаем.

Раздались короткие гудки. Еще пять раз позвонили, пять раз обладательница товара нарасхват выдвинула требования.

«Заломила ж я цену. – Журналистка поморщила носик. – Впрочем, возможно, это мой единственный шанс. Будь, что будет».

Вера уронила голову, похлопала горящие щеки. Вновь запиликал мобильник. С поспешностью нажала:

– Да-а.

– Это снова Светлана Александровна.

Следующий день прошел в переговорах с «Финансовым гуру», к вечеру стороны сумели договориться. Улыбка победителя сияла на женском личике, пальчики листали «Контакты» мобильника. Ноготок тыкнулся в искомый номер, локон откинулся назад, телефон приник к уху.

– Алло, Люд! Это Вера… Узнала? Жаль, значит, богатой не буду, ха-ха-ха… но немного разбогатею. У меня потрясающая новость! Сбылась моя мечта – я покидаю наше тишайшее селенье и перебираюсь в Москву! Это надо отметить. Жду тебя в семь в «Буцефале». Не задерживайся.

Фонари-солнца превращали ночь в день, студенческие гитары соревновались в итальянской мелодичности, южный ветерок дышал тысячелетним можжевельником. Гольц сидела у дремавшего бара, помешивая трубочкой вермут. Локоток разлегся на стойке, ладошка подперла щеку.

– А вот и я! – К журналистке подсела шатенка с лучезарной улыбкой.

Склонная к полноте Людмила, как всякая незамужняя женщина, держала себя в узде. Рыжие волосы будоражили, пятерка груди приковывала взгляд, отчетливая талия подчеркивала соблазнительность. Игривые глазки и звонкий голосок довершали складирование в штабели.

– Наконец-то! – оживилась Вера. – Ты, как всегда, опаздываешь.

– Привычка. – Люда пожала плечиками.

– Я тебе не кавалер, чтобы томиться в ожидании, а лучшая подруга.

– Прости. И не дуйся, пожалуйста. Бармен, мне то же самое!

– И водки! Два по пятьдесят.

– Значит, повод, действительно, значительный.

– Ты даже не представляешь!

Бздзинкнули рюмки, содержимое обожгло, носики сморщились. Человек за стойкой подставил блюдце с булочками, конфетами, дольками лимона.

– Ну, рассказывай. – Людмила помахивала перед ротиком, борясь с першением.

– Я взяла интервью у Лугинина.

– Добилась своего. – Подруга расплылась в голливудской улыбке. – Как удалось?

– Мужчины по своей природе азартны. Мы заключили пари, и я выиграла.

– Надеюсь, ты не сильно рисковала?

– Кто не рискует, тот не пьет шампанского! Кстати, а не заказать ли нам шампанского?

– Боюсь, мы так сегодня намешаем, что не доползем до дома.

– Бармен, шампанского!

– Позвольте, я вас угощу, – пробасил бородатый здоровяк, с бочкой вместо живота.

Фамильярно положил лапу на плечо Людмилы, оскалился щербатым ртом. Женщина с трудом сбросила тяжелую руку.

– Дамы не расположены к ухаживаниям, – вмешалась Вера, – отвали!

– Тебя никто не спрашивает, кикимора! – гаркнул приставала. – А для твоей подруги эта ночь станет незабываемой.

Здоровяк вновь притянул Люду.

– Бармен! – крикнула Гольц. – Потрудитесь избавить нас от этого хама, если не хотите иметь дело с милицией.

Человек за стойкой кивнул в сумрак зала. К мужику подошли двое крепышей, схватили под руки.

– Пойдемте с нами.

– А в чем собственно дело?

– На улице объясним.

Вышибалы подхватили наглеца под руки, понесли к выходу.

– Надеюсь, вы не собираетесь его убивать? – Журналистка закинула в рот конфетку, смятая обертка вернулась на блюдце.

– Конечно, нет. – Бармен усмехнулся. – Просто выпроводим.

– Жаль. – Вера закатила глазки. – Первое убийство за последние… э-э… лет. Я бы сделала отличный репортаж!

– Типун тебе на язык! – К Людмиле вернулось присутствие духа. – Рассказывай, что там дальше?

– Так вот, я взяла интервью у Лугинина, а наш главред отказался его печатать, представляешь?

– Ты ж говорила, держишь его на коротком поводке.

– Держу. – Гольц пригубила игристого. – Но в данном случае, мне же лучше. Это интервью открывает двери в столицу. Меня завалили предложениями, я получу кругленькую сумму и работу в лучшем издании Москвы!

– Поздравляю! – Люда протянула бокал. Чокнулись. Пригубили. – Правда, я никогда не понимала, чего тебя так тянет туда?

– Эх, тюха ты матюха, ну как что? Там настоящая жизнь – каждый день убийства, грабежи, насилие… Есть где разгуляться, о чем писать. А что у нас? Тишина. Ничего не происходит. Все до тошноты правильно, никакого криминала. Вон, даже до драки в баре не дошло. Не поверишь, грыземся за репортаж о приезде нового заместителя мэра. Во, событие!