365 дней

– Это моя гарантия, что ты не сбежишь. Ты не будешь рисковать безопасностью и жизнью своей семьи. Я знаю, где они живут, как они живут, во сколько ложатся спать и что едят на завтрак. Я не собираюсь за тобой следить, потому что понимаю, что не смогу делать это в свое отсутствие, я не буду тебя брать в плен, запирать и связывать. Единственное, что я могу сделать, – это поставить тебе ультиматум: ты даешь мне год, и твоя семья будет в безопасности и под охраной.

Я сидела напротив него и думала о том, смогу ли я его убить. На столе между нами лежал пистолет, я хотела сделать все, чтобы защитить свою семью. Я схватила оружие и навела его на Блэка. Он был спокоен, но глаза его пылали гневом.

– Лаура, ты одновременно восхищаешь меня и бесишь. Отложи оружие, иначе ситуация перестанет быть смешной, и мне придется сделать тебе больно.

Когда он закончил говорить, я закрыла глаза и спустила курок. Ничего не произошло. Массимо бросился на меня, отнял оружие, схватив за плечо, стянул меня с кресла и бросил на диван, с которого встал. Он положил меня на живот и шнурком от одной из подушек связал мне руки. Закончив, он посадил, а скорее швырнул меня на мягкое сиденье.

– Сначала нужно снять предохранитель! Ты так хочешь разговаривать? Тебе удобно? Ты хочешь меня убить, думаешь, это так легко? Тебе кажется, что никто раньше не пробовал это сделать?

Когда он закончил орать, то провел руками по волосам, вздохнул и посмотрел на меня холодным безумным взглядом.

– Доменико! – рявкнул он.

В дверях появился молодой итальянец, будто он все время стоял снаружи, ожидая вызова.

– Проводи Лауру в ее комнату и не закрывай двери на ключ, – сказал он по-английски со своим британским акцентом, чтобы я поняла. Потом повернулся ко мне: – Я не буду тебя запирать, но рискнешь ли ты бежать?

Он поднял меня за шнурок, который Доменико взял из его рук; вся эта ситуация его совершенно не тронула. Блэк сунул пистолет за ремень брюк и вышел из комнаты, бросив на меня предостерегающий взгляд.

Молодой итальянец широким жестом пропустил меня вперед и пошел по коридору, держа в руках «поводок», переданный Массимо. Вскоре мы оказались в комнате, в которой я проснулась пару часов назад. Доменико развязал мне руки, кивнул и вышел, захлопнув дверь. Я подождала несколько секунд и схватилась за ручку – дверь не была заперта. Я была не до конца уверена, что хочу выйти. Я села на кровать, в голове стремительно проносились мысли. Он говорил серьезно? Целый год без семьи, друзей, Варшавы? При мысли об этом я залилась слезами. Мог ли он сделать что-то ужасное с моими близкими? Я не была уверена в его словах, но не хотела проверять, блеф ли это. Слезы текли по лицу. Я не знаю, сколько плакала, но в конце концов заснула от усталости.

Я проснулась в белом пушистом халате, свернувшись клубком. На улице по-прежнему было темно, я снова не знала, это та самая ночь или новая.

Из сада раздавались приглушенные мужские голоса: я вышла на балкон, но никого не увидела. Звуки были довольно тихими, но говорящие могли быть и близко. Наверное, на другой стороне виллы что-то происходит. Я неуверенно взялась за ручку – дверь все еще не была заперта. Встав на пороге, я какое-то время раздумывала, сделать мне шаг вперед или назад. Любопытство победило, и я отправилась по темному коридору в сторону голосов. Стояла жаркая августовская ночь, легкие занавески на окнах развевались от морского бриза. Погруженный во мрак дом казался спокойным. Интересно, как он выглядит днем. Без Доменико потеряться в лабиринте коридоров и дверей было легко, очень скоро я перестала понимать, где нахожусь. Единственное, о чем я думала, идя вперед, были мужские голоса, становившиеся все громче. Пройдя через приоткрытые двери, я попала в огромный холл с гигантскими окнами, которые выходили на подъездную дорогу. Я подошла к стеклу и оперлась на огромную фрамугу, немного спрятавшись за нее.

В темноте я увидела Массимо и несколько мужчин рядом. Перед ними на коленях стоял человек, который что-то кричал по-итальянски. Его лицо выражало испуг, панику, когда он смотрел на Блэка. Массимо стоял спокойно, запустив руки в карманы свободных темных брюк. Он пронзал мужчину холодным взглядом и ждал окончания криков. Когда тот замолк, Блэк спокойно произнес одно или два предложения, после чего вытащил из-за пояса пистолет и выстрелил ему в голову. Тело мужчины перевернулось и упало на каменную дорожку.

При виде этого из моей груди вырвался вскрик, пришлось зажать рот ладонями. Но Блэк услышал, отвернулся от лежащего человека и посмотрел на меня. Его взгляд был холодным и бесстрастным, будто бы случившееся не произвело на него никакого эффекта. Он передал оружие стоящему рядом мужчине; я опустилась на пол.

Я отчаянно пыталась поймать ртом воздух, но, к сожалению, безуспешно. Я слышала только учащавшееся биение своего сердца и пульсирующую в голове кровь, перед глазами потемнело, желудок ясно сигнализировал, что через минуту на ковре будет выпитое шампанское. Трясущимися руками я пыталась развязать пояс халата, который будто душил меня, не давая возможности сделать вдох. Я видела смерть человека; перед глазами, как на зажеванной пленке, крутился момент выстрела. Пока сцена повторялась и повторялась в моей голове, в организме будто бы не осталось кислорода. Я сдалась и перестала бороться. На периферии угасающего сознания я отметила, что пояс халата ослаб, а два пальца на шее пытаются нащупать слабый пульс. Одна ладонь оказалась за спиной, придерживая голову, другая – под согнутыми ногами. Я почувствовала, что меня куда-то несут: хотела открыть глаза, но не могла поднять веки. Вокруг раздавались голоса, но четко я смогла услышать лишь один:

– Лаура, дыши.

«Этот акцент», – подумала я. Я знала, что меня держат руки Массимо, руки человека, который только что отнял у кого-то жизнь. Блэк вошел в комнату, толкнув дверь, чтобы закрыть ее. Когда я почувствовала, как он кладет меня на кровать, я все еще пыталась восстановить дыхание, которое, хоть и стало ровнее, все еще было недостаточно глубоким, чтобы доставить необходимое количество кислорода.

Массимо одной рукой открыл мне рот, другой сунул под язык таблетку.

– Спокойно, это только лекарство для сердца. Врач, который тобой занимался, оставил его на такой случай.

Через минуту мое дыхание выровнялось, в организм стало поступать больше кислорода, а сердце с безумного галопа перешло на спокойный темп. Я откинулась на кровать и уснула.

Глава 3

Когда я открыла глаза, в комнате уже было светло. Я лежала на белой постели, одетая в ночную рубашку и трусики – насколько я помню, засыпала я в халате. Блэк меня переодел? Чтобы это сделать, ему пришлось бы меня раздеть, значит, он видел меня голой. Эта мысль не казалась мне приятной, хотя Массимо был очень красивым мужчиной.

Перед глазами пролетели события последней ночи. Я с ужасом вздохнула и закрыла лицо одеялом. Вся эта информация, триста шестьдесят пять дней, которые он мне дал, моя семья, неверность Мартина и смерть того человека – все это слишком много для одной ночи.

– Это не я тебя переодевал, – услышала я голос сквозь одеяло.

Я медленно стянула одеяло с лица, чтобы посмотреть на Блэка. Он сидел в большом кресле около кровати. На этот раз на нем была гораздо менее официальная одежда: серые спортивные штаны и белая майка на широких лямках, которая подчеркивала его широкие плечи и красивые накачанные руки. Он был босиком, волосы растрепаны; если бы не свежий и умытый вид, я подумала бы, что он только встал с кровати.

– Это сделала Мария, – продолжил он. – Меня даже не было в комнате. Я обещал, что без твоего согласия ничего не будет, хотя не буду скрывать, мне было интересно и хотелось посмотреть. Особенно с учетом того, что ты потеряла сознание, была такая беззащитная, так что не смогла бы снова отвесить мне пощечину. – Говоря это, он весело поднял брови, и я впервые увидела его улыбку. Он был беззаботный и довольный. Будто бы совсем не помнил о драматических событиях прошедшей ночи.