Страница 25 из 52
Конечно, хозяин сразу узнал правителя Сикиона, в распоряжении мечника тут же оказалась лучшая комната, задремавший было повар немедленно кинулся готовить запоздалый ужин, слуги носились с немногочисленными вещами гостя. Эсхин обмолвился о коне, трактирщик истово закивал, обещая, что к утру в распоряжении досточтимого будет великолепный скакун. Хозяин заикнулся было насчет девиц, Эсхин небрежно отмахнулся, того как ветром сдуло.
Ночь пролетела незаметно, Эсхин выспался, усталость отступила вместе с раздражением. Заканчивая завтрак, он решил, что когда будет в Пирее в следующий раз, определенно остановится здесь же.
Жаркое закончилось, мужчина допил сок, с удовлетворением откинувшись на удобном стуле. Подбежал трактирщик, осведомившись, не угодно ли еще чего.
— Спасибо за гостеприимство! — монета из блестящего металла брякнула о стол.
Хозяин согнулся еще ниже, с почтением забирая деньгу. Эсхин платил щедро, покрывая все издержки. Возможно, он один сейчас сделал постоялому двору месячную выручку.
Мечник поднялся, направляясь к выходу, трактирщик семенил перед ним, не разгибаясь. Возле дверей ждал оседланный конь, переметные сумки бугрились от продуктов, вещи поджидали владельца.
Мужчина взлетел в седло, благосклонно кивнул хозяину. Тот залепетал что-то о великой чести, но Эсхин не слушал. Он не любил лести и подхалимства, хотя, что греха таить, иногда приятно осознать собственную важность. Пятки сжали бока лошади, не сказав ни слова воин выехал за пределы двора. Только когда пыль от копыт рассеялась, а всадник скрылся за поворотом дороги, трактирщик позволил себе распрямить усталую спину, морщины на лице разгладились, он воздал хвалу богам за то, что все закончилось благополучно.
Эсхин скакал по дороге прочь от Пирея, меч в ножнах привычно отбивал ритм по бедру, мысли невольно возвращались к поединку с варваром.
Мечник всегда ценил в людях силу, в мужчинах — способность постоять за себя, в воинах — искусность обращения с оружием. Уже давно он не встречал соперника, не то что равного, но способного хоть чуть приблизиться к собственному мастерству. Разум требовал не забывать о скромности, но все же — объективно — Эсхин считал себя лучшим мечником во всем известном мире.
«Пока какой-нибудь дерзкий зарвавшийся юнец не докажет обратное», — усмехнулся про себя воин.
Он отнюдь не тешился мечтами, вполне осознавал, что рано или поздно годы возьмут свое. Тело станет грузным, зрение слабым, реакция притупится, скорость сменится медлительностью, ноги будут еле передвигаться, а руки висеть плетьми. Но сейчас то время казалось уделом далекого будущего, Эсхин чувствовал себя в самом расцвете сил, и более того — богатая практика вывела мастерство мечника на новый уровень. Теперь воин мог побеждать с помощью опыта там, где раньше брал лишь грубой силой и скоростью.
И все же, поединок с варваром показал, что не стоит упиваться собственной непобедимостью. Излишняя самоуверенность и недооценка противника не приводят ни к чему хорошему. Вышел на бой расслабленным? Дрался в полсилы? Играл в поддавки? Едва не поплатился жизнью! Получил по заслугам!
Эсхин сморщился, глянув на левую руку. Перевязь уже не краснела, рана заживала, но последствия рассечения останутся надолго. Варвар оказался первым из долгой череды смельчаков, кто сумел ранить мечника. Вид собственной крови отрезвлял, самомнение враз слетело с небес на землю: раз можно ранить, значит можно и убить. А этого совсем не хотелось.
Варвар… Определенно талантливый паренек. Сила, скорость, ловкость — важные качества, но они есть у многих. Для бойца важно другое — воля, дух, бесстрашие. Все это Эсхин видел у противника сполна. Кроме того, северянин обладал жутким чутьем, он словно чувствовал поединок и врага. Интуиция в некотором роде окупала полную необученность. Только за счет невероятного чутья парень и смог противостоять опытному мечнику.
Впрочем, Эсхин не возлагал на варвара слишком больших надежд. Безусловный талант, но если талант не развивать — он бесполезен. Сколько таких одаренных видел мечник — десятки, сотни? Те, что считали, будто данное природой уже делает их выше других. Но правда в том, что обычный работяга, имеющий пусть не самые выдающиеся задатки, зато вложивший в тренировки все силы — рано или поздно превзойдет любого талантливого лентяя. Лишь тонны пота и мозоли на руках от бесконечных упражнений делают из простого мечника — хорошего, а из хорошего — лучшего.
Да, варвару удалось ранить Эсхина и, что еще обиднее, уйти безнаказанным. Но то до поры.
«В следующий раз я его убью, — решил мечник, — Быстро и без выкрутасов.»
Мысли от поединка невольно вернулись к Саламину. Эсхин остался на острове в не самой приятной компании. К тому же ночью разразилась настоящая буря, он не успел убраться на материк, пришлось переждать непогоду в убогой деревеньке островитян.
Прямой опасности не было, на него смотрели со страхом, изгибались чуть не до земли в почтительных поклонах. Эсхин опасался подлого удара в спину, яда в пище или, того хуже, подцепить какую-нибудь заразу в этом рассаднике. Он провел ночь, не смыкая глаз. Едва рассвело и позволила погода, как мечник тут же сел в лодку, направив ее в сторону Пирея. Путь оказался не близкий, пришлось обогнуть значительную часть острова. Да и высадившись на сушу, Эсхин оказался вдали от дорог и населенных пунктов. Только к вечеру добрался до города, где и заночевал.
Скакун вылетел к перекрестку дорог и остановился, всадник спешился, в задумчивости разглядывая развилку.
Ехать на юго-запад никакого смысла — дорогу у Афин стерегут верные люди, они не пропустят никого без досмотра. Но другие направления… практически равноправны. Девушка могла пойти куда угодно, возможно, она уже побывала здесь, а может, только на подходе.
Эсхин отвел коня в сторону от дороги, тот послушно пощипывал травку. Мечник снял доспехи, с трудом засунув кожу в суму. Из торбы на свет появилась металлическая тарелка с рисованным грубым орнаментом, немного съестных припасов и вода.
Воин ловко разжег крошечный костер, тарелка встала на специальную треногу так, чтобы огонь доставал ее снизу. По мере того, как металл нагревался, на поверхности явственно проступили непонятные рубленные письмена, а в центре — изображение громадной ненасытной пасти.
Эсхин выложил на тарелку нехитрую снедь: горсть вареного риса, кусок лепешки, долька яблока. Но все это ничто без последнего ингредиента.
Мечник закатал рукава рубахи, небольшой походный нож резанул предплечье, закапала кровь, щедро орошая жертвоприношение.
Едва первые капли коснулись тарелки, как Эсхин пошатнулся, взгляд помутился, разум на мгновение покинул тело. Вокруг мечника сгустилась тьма, средь бела дня набежали тучи, на лице проступило мрачное злобное выражение, будто некое чудовище силилось вырваться наружу. Долгий, как вечность, миг — и все исчезло. Солнце светило, от темных знаков не осталось и следа.
Эсхин с натугой вдохнул, замотав порез тряпицей. Рядом, на руке красовалась целая череда подобных шрамов. Да, боги любят кровавые жертвы, особенно темные боги.
«Эх, Пандора! Куда же ты бежишь? И, главное, зачем? — с горечью подумал мужчина, — Разве я не окружал тебя заботой? Разве не исполнял твои прихоти, желания? Обеспечил всем, тренировал, дал образование! И вот твоя плата за доброту!»
Возможно, стоило целиком посвятить ее в таинство пророчества, чтобы девушка прониклась важностью и величием миссии, возложенной на нее судьбой. Но Эсхин сомневался, что в юной голове найдется место таким вещам, как «долг» и «ответственность».
Быстро собрав вещи, мечник сел в седло. Он точно знал, куда ехать. Боги приняли дар, и воздали дарителю требуемое. Теперь, стоило чуть напрячь взор, перед глазами Эсхина возникало смазанное темное облако, похожее на указующий перст. Рано или поздно, но оно приведет прямиком к Пандоре. Правда, в любом случае стоило поторапливаться — эффект продлится не дольше половины суток.