Страница 5 из 20
Мы поняли, что он как бы предлагает еще покопать, и потому никто не стал соглашаться, хотя предположение звучало здраво. Стив обиделся и быстро пошел вперед, так что вскоре его фигура с трудом угадывалась в тумане. Мы почти вышли из Сан-Клементе.
- Какая-то долбаная пластмасса, - говорил Делу Габби. Он начал смеяться, все пуще и пуще, так что ему пришлось опереться Делу на плечо. Ох-хо-хо... Ночь напролет выкапывали пять фунтов пластмассы. Пластмассы!
Внезапно ночную тишину прорезал не то вой, не то визг - протяжный, сперва низкий, потом все более высокий и громкий. Ничего подобного я в жизни не слышал; ничто живое не могло издавать этот звук. Достигнув пика своей громкости, он стал дрожать на двух нотах ооооо-иииии-ооооо-иииии-ооооо - и так без конца, словно визжали все покойники округа Ориндж или все погибшие под бомбами повторяли свой предсмертный вопль.
Мы прибавили шагу, потом пустились бежать. Вой продолжался и, похоже, следовал за нами.
- Кто это? - вскричал Мандо.
- Мусорщики, - прошипел Николен. Звук дрожал, все ближе и ближе.
- Быстрее! - перекрикивал его Стив. Ямы в дороге ничуть нас не задерживали: мы летели через них. За нами по бетону и по насыпи автострады застучали камни.
- Лопаты не теряйте! - крикнул Дел.
Теперь, когда я понял, что преследуют нас всего-навсего мусорщики, мне стало спокойнее. Я поднял с дороги увесистый булыжник. Позади был только туман, туман и вой, но оттуда с завидной частотой летели камни. Я бросил свой булыжник и помчался вдогонку ребятам. Вслед нам летели вопли - то ли звериные, то ли человеческие. Однако все перекрывал вой, который вздымался и опадал, и снова вздымался.
- Генри! - крикнул Стив. Остальные уже были с ним под насыпью. Я спрыгнул и побежал вниз по траве. - Камней наберите, - приказал Николен. Мы похватали булыжников и все разом швырнули их в направлении дороги. Там кто-то завопил. - Одного подбили! - сказал Николен, но проверить было невозможно. Мы взбежали на бетонку и дали деру. Вой отставал. Мы были уже в долине Сан-Матео, на пути к перевал) Бэзилон, откуда начинаются наши места. Позади все еще слышался вой, приглушенный расстоянием и туманом.
- Должно быть, сирена, - сказал Стив. - То, что они называют сиреной. Шумовая машина. Надо спросить Рафаэля.
Мы побросали оставшиеся камни в направлении звука и потрусили через перевал в Онофре.
- Чертовы мусорщики, - сказал Николен, когда мы вышли к реке и немного отдышались. - Узнать бы, как они нас выследили.
- Может, бродили и случайно наткнулись? - предположил я.
- Не верится.
- Мне тоже. - Однако я не мог придумать более правдоподобного объяснения, а Стив молчал. Впрочем, трудно верилось и в то, что бывает такой мерзкий вой.
- Я домой, - сказал Мандо с ноткой явного облегчения. Голос его прозвучал странно - испуганно, что ли. Меня прошиб озноб.
- Валяй. С помоечными крысами расправимся в следующий раз.
Через пять минут мы уже были на мосту. Габби с Делом пошли вдоль реки вверх, а мы с Николеном остановились на развилке. Он принялся обсуждать вылазку, ругал старика, мусорщиков и Джона Эпплби - всех подряд. Видно было, что он на взводе и готов говорить хоть до зари, но я устал. Я не такой бесстрашный и все не мог забыть тот вой. Сирена или нет, но уж больно не по-человечески вопит. Поэтому я попрощался со Стивом и проскользнул в хижину. Отцов храп ненадолго прекратился, потом зазвучал снова. Я оторвал ломоть от завтрашней буханки хлеба и затолкал в рот. На зубах заскрипела грязь. Я окунул руки в умывальное ведро, вытер, но они все равно пахли могилой. Плюнул, как был, грязный, завалился в кровать и заснул, не успев согреться.
Глава 2
Мне снилось, что мы засыпаем могилу. Комья грязи глухо и жутко стучали по крышке, но в моем сне стук раздавался изнутри гроба, все громче и отчаянней с каждой лопатой земли.
В середине кошмара меня разбудил отец:
- Сегодня утром на берегу нашли мертвеца. Морем выбросило.
- А? - Я ошалело вскочил с кровати. Отец в испуге отпрянул.
Я наклонился над умывальным ведром и плеснул в лицо воды.
- Чего ты сказал?
- Опять китайца нашли. Ты весь в грязи. Что с тобой? Снова шлялся ночью? Я кивнул:
- Укрытие строили.
Отец растерянно и недовольно покачал головой.
- Жрать охота, - добавил я и потянулся за хлебом. Снял с полки чашку, зачерпнул из ведра.
- У нас только хлеб.
- Знаю. - Я отколупнул от буханки. Хлеб у Кэтрин хороший, даже когда заветрится. Подошел к двери, открыл. Полоска света разрезала темноту заколоченной хижины. Я высунул голову наружу: тусклое солнце, мокрые деревья у реки обвисли. Свет падал на отцов швейный стол и старую, лоснящуюся от долгого употребления машинку. Дальше была печка, а рядом с уходящей в потолок трубой - посудная полка. Еще стол, стулья, шкаф и кровати - вот и все наше имущество, скромные пожитки простых людей, занятых немудреным трудом. Да и кому оно нужно, отцово шитье...
- Поторопись к лодкам, - строго сказал отец, - вон времени сколько, скоро отчалят.
- Ага. - Я понял, что и впрямь припозднился. Дожевывая хлеб, надел рубашку, ботинки и выбежал на улицу. Отец вдогонку пожелал мне удачи.
На бетонке меня остановил Мандо.
- Китайца нашли, слышал? - крикнул он.
- Ага! Ты видел?
- Да. Отец ходил взглянуть, а я следом увязался.
- Застреленный?
- Ага. Четыре пулевых ранения, прямо в грудь.
- Дела... - Это был далеко не первый выброшенный морем труп. Интересно, из-за чего они там воюют?
Мандо пожал плечами. На картофельном поле за дорогой раскрасневшаяся Ребл Симпсон с криками гонялась за собакой. У той в зубах была картофелина.
- Отец говорит, в море береговая охрана, чтоб никого не впускать.
- Знаю, - сказал я, - просто интересно, к чему все это.
Огромные корабли, которые возникают в море, обычно у горизонта, иногда ближе; простреленные тела, которые время от времени выбрасывает на берег. Вот, по-моему, и все, что мы знаем о внешнем мире. Иногда любопытство так донимает, что в глазах темнеет от ярости. А вот Мандо, наоборот, верит, что его отец (который на самом деле только повторяет за стариком) все объясняет правильно. Он проводил меня до обрыва. Горизонт был затянут облаками позже, когда ветер пригонит их к берегу, они станут туманом. На отмели в лодки грузили сети.