Страница 13 из 54
— Но он высокий? Красивый?
Очень высокий и очень, очень красивый. Широкие плечи, твердая, загорелая грудь, светло-русые волосы. Мое сердце забилось быстрей лишь при одной мысли о нем.
— Мы такое не обсуждаем, нам ведь не четырнадцать.
— И что? Ты всегда могла оценить горячего парня.
Горячего? Он был горячей самого горячего парня в мире.
— Я не собираюсь обсуждать с тобой его рейтинг по шкале сексуальности.
— Это значит, что он горячий. Я знала, — сказала Руби, и я почти воочию увидела, как она выкинула вверх кулак в победном жесте. — Вы живете рядом, произойдет что-то еще.
— Я так не думаю. — Мэтт, похоже, не расстроился, что ушел. Он не гнался за мимолетными связями. А мне вообще не нужна была никакая связь.
— Что ж, сегодня ты меня порадовала. Бьюсь об заклад, ты обнаружишь, что поцелуй разжигает костер в твоих чреслах. Скоро это случится, поверь мне.
— Не говори «чресла». — Я закатила глаза. — Такое слово вполне могла бы использовать твоя бабушка.
— Моей бабушки уже нет, так что она не может разговаривать. Это может быть началом чего-то нового, Лана.
Приятно было почувствовать себя привлекательной. Ощутить объятия мужчины. Но это ничего не меняло.
— Знаешь, не каждый парень придурок, каким был твой бывший. Да он и сейчас, наверное, такой.
— Знаю, — сказала я. — То, что произошло в Нью-Йорке с Бобби, было очень давно.
— Точно. Так что будь открыта новым возможностям.
Я ненавидела, что Руби говорила так, будто со времен Нью-Йорка я ничего не делала. У меня дел было невпроворот. Я оглядела свой бутик. Солнечный свет скользил сквозь окна от потолка до пола, придавая светло-розовому ковру сияние и создавая ощущение, будто я Алиса в Стране Чудес. Это место потребовало много самоотверженности и внимания, и, хотя я не продавала высококачественные изделия ручной работы, которые, думала, буду делать, когда закончу колледж, я все еще разрабатывала дизайн красивых украшений. И люди покупали их. Я сделала очень много. И использовала тысячи возможностей.
Глава 9
Мэтт
Покончив с последним кусочком жареного сыра, я взял свою тарелку и стакан и отнес в раковину. Посуды, которую надо было вымыть, стало ещё больше. Я был абсолютно уверен, что Леонардо ДиКаприо не моет свою грязную посуду самостоятельно, но пока что я всё ещё наслаждался новизной этого ощущения. Все это было, безусловно, по-настоящему и именно к этому я стремился, когда приехал в Мэн. Сегодня я впервые за всю неделю вернулся в свой съёмный домик раньше полуночи, и, учитывая, что вставал я в пять утра, неделя выдалась долгой и утомительной. Мне нужен был перерыв, и к счастью для меня завтра был мой первый выходной.
Актёрство было не самым тяжелым трудом, вне зависимости от того, что могли сказать мои привилегированные ленивые современники. Я видел, как мой отец тридцать пять лет проработал на сталеплавильном заводе. Вот это действительно тяжёлый труд. Видеть, как друзья умирают или становятся инвалидами из-за опасностей, связанных с профессией, вот что было для меня долбанной реальностью. Я знал, что моя работа в сравнении с этим была прогулкой по парку. Но долгие часы ожидания на площадке, связанные с построением сцен, переодеванием и установкой света выжимали из меня всю энергию. Придя домой, я не зажёг какого-либо источника света и единственной вещью, освещавшей мой путь на кухню, был работающий без звука телевизор. Я открыл кран и подставил под воду палец в ожидании, когда она нагреется и наберётся в раковину. Я посмотрел в окно и увидел Лану, источник света находился позади неё. Даже размытые очертание её фигуры были прекрасны.
Наш поцелуй был сексуальным, соблазнительным и опасным. Слава Богу, она положила ему конец и хорошо, что она смогла это сделать. Я не был уверен, что нашёл бы силы остановиться. Я мыл тарелку и кофейную чашку, оставшуюся после того, как пил кофе утром, и во время этого занятия постоянно наблюдал за Ланой. Она, как мне, казалось, что-то рисовала на настольном мольберте.
Лана сидела спиной ко мне, подняв скрещенные руки над головой. Затем встала, проверила что-то в другом конце комнаты, а потом низко наклонилась. Я приподнялся на цыпочки, пытаясь её разглядеть. Когда она поднялась, мы оказались лицом к лицу. Я не был уверен, что она может меня видеть, и так было до тех пор, пока она не помахала мне. Я отсалютовал двумя пальцами, это было моим обычным приветствием, и она опять повернулась к столу.
Судя по всему, она была одна.
А хотелось ли ей компании в этот вечер?
Я вытащил из кармана телефон. Было всего девять вечера, и я был в восторге от идеи потусоваться с кем-то, кто не имел ничего общего с киноиндустрией. И кто не знал ничего, о том, кем я был. Кем-то, кто пах, как летний океан. Я мог бы попросить её одолжить мне чашку сахара. Я огляделся, но свет в её окне потух. Проклятье. Размечтался. Схватив пиво из холодильника, я направился к выходу на крыльцо, чтобы расслабиться и послушать шум волн, разбивающихся о берег. Сетчатая дверь щёлкнула, захлопнувшись позади меня, и я сделал глубокий вдох. Свежий солёный океанский воздух напомнил мне о том, какова Лана на вкус.
Это место было, безусловно, прекрасно даже во время дождя и после захода солнца.
Звон стекла на крыльце Ланы привлёк моё внимание.
— Ты в порядке? — окликнул я её.
Она дёрнулась с того места, над которым склонилась.
— Да, просто разлила вино.
Я подошёл к краю настила, которым было покрыто крыльцо, и склонился над пальмой напротив моего дома.
— Могу я вместо него предложить тебе пиво?
Она выпятила бедро в сторону.
С четырёх лет мне говорили, что у меня улыбка кинозвезды, и в такие моменты, как этот, она было очень кстати.
Спустя пару долгих секунд девушка положила что-то на свой стол.
— Конечно, — сказала Лана, спускаясь и идя ко мне босиком.
У меня перехватило дыхание, когда она появилась под жёлтым крыльцом. Девушка была потрясающей. Я не был уверен относительно причины, почему это удивило меня.
— Привет, — сказал я, окинув взглядом её пухлые губы и острый подбородок. То, каким образом надетая на ней футболка демонстрировала зону её декольте, было потрясающе. Откровенно говоря, это было, вне всякого сомнения, соблазнительно. В отличие от большинства женщин, которых я знал в Голливуде, я никогда не видел Лану с макияжем или одетой для выхода в свет. Она обладала чем-то большим, нежели просто красотой или искусственно созданным внешним блеском. Это было, что называется, умение подать себя, и именно благодаря этому я не мог отвести от неё глаз.
— Ну и… — сказала она, поднимаясь по ступенькам.
— И?..
— Так ты собираешься дать мне пиво или нет?
— Конечно. — Я дождался момента, когда она поднялась на верхнюю ступеньку, неохотно оглядываясь по сторонам, а затем пошёл в домик и достал пиво из холодильника.
— Хочешь покачаться на качелях со мной? — спросил я, вернувшись.
Лана слегка кивнула, принимая протянутую ей бутылку. Я сел, развалившись на удобном сидении и повернувшись к ней лицом, моя рука была у неё на спине, а пальцы находились на расстоянии дюйма от её плеча.
— Как прошла твоя неделя? — спросил я.
— Кажется, я была не настолько сильно занята, как ты, — ответила она.
Она следила за мной? Интересно.
Лана покраснела, увидев, что мои брови вопросительно поползли вверх.
— Я имела в виду, что в твоих окнах давно не было видно света.
Я провёл указательным пальцем по её щеке, желая почувствовать жар её смущения.
— Эта неделя была немного ненормальной.
Я не хотел говорить о себе. Хотел бы больше узнать о ней, обо всех её фантазиях, надеждах и опасениях. Я уже не помнил, когда меня в последний раз так интересовало, что скажет другой человек. И хотя этому чувству следовало заставить меня пуститься наутёк, я не мог даже представить, что могло бы заставить меня сдвинуться с места рядом с ней. Я опустил руку обратно на качели, задев пальцами плечо Ланы, и спросил: