Страница 4 из 5
Мы решаемся теперь определеннее высказать наше предположение.
В историческое время, в исходе VIII столетия, находим мы славян в Голштинии уже оттесненными саксами до линии между Гамбургом и городом Шлезвигом. Первоначально же в эпоху своего движения к западу славяне, подвигаясь по Эльбе и берегам Балтийского моря, примкнули к устьям Лабы и открыли себе свободный доступ к Северному морю. Река Эльба находилась, следовательно, по всему ее течению во владении славян. Конечно, трудно определить, какое именно пространство от истоков Эльбы до устьев Эйдоры занимали славяне; заняли ли они страну, в которой впоследствии встречаются дитмарсы, или же они ограничились занятием только той полосы земли, которая открывала самый удобный доступ к Немецкому морю. В стране дитмарсов следов славянских названий не оказывается. Впрочем, не следует забывать, что топкая, низменная страна, подвергавшаяся постоянному наводнению моря, не представляла тех выгод, Kasia давало владение устьями Эльбы.
Предположение наше, что славяне заняли в эпоху их переселения всю Голштинию и примкнули к берегам Немецкого моря, приобретает вид более вероятный, если мы обратим внимание на следующие обстоятельства.
Взглянем на карту.
Примыкающий к городу Шлезвигу Святой полуостров (Swansoc) и восточное побережье Шлезвигского герцогства сохранили славянские названия местностей. Мы не сомневаемся на основании приведенных данных в том, что юго-восточная полоса названной страны первоначально принадлежала ближайшей ветви западных славян. Присматриваясь ближе на карте к направлению, в котором мы указывали следы славянских поселений, начиная с городов Шлезвиг и Киль, по линии к Неймюнстеру, Гамбургу и Итцехоэ, мы поневоле убеждаемся в том, что устье Эльбы должно было когда-то необходимым образом находиться во владении славян.
Во-вторых, есть, хотя очень незначительные, указания на то, что славяне плавали по Северному морю и успели даже утвердиться на голландских и британских берегах[60]. Следы эти ведут нас самым ближайшим путем к Эльбе и к славянам, поселившимся у ее устьев.
Предполагаем, что те же самые причины, вследствие которых славяне заняли страну между Эльбою, Одрою и Балтийским морем, открыли им также свободный доступ и к берегам Немецкого моря. Такой ход происшествий дóлжно объяснить завоевательным духом, воодушевлявшим славян в первую эпоху их стремления к западу.
Предположение наше тесно связывается с вопросом: каким образом были славяне вытеснены из страны у устьев Эльбы, первоначально ими занимаемой?
Первое известие, встречаемое о неславянском народе, занимавшем страну на север в устьев Эльбы, относится к концу VIII столетия. На западной окраине Голштинии живет отрасль саксов, которую франкские летописцы именуют нордлюдами: Nordliudi или Saxones, qui trans Albe erant[61]. Что они принадлежали саксонскому народу, это не подлежит сомнению; но о первоначальных их судьбах не существует никаких положительных сведений; доселе исследователи относительно происхождения и странствования саксов в Нордалбингии руководились предположением, что саксы, переселясь из стран Кембрийского полуострова, образовали на юг от нижнего течения Эльбы три отдельные ветви: вестфалов, энгеров и остфалов, одну же отрасль оставили в земле первоначального их пребывания, в Голштинии[62].
К числу предположений, сделанных исследователями, мы прибавляем новое, стараясь дать ему следующее основание.
Как много ни толковала немецкая литература об общем союзе всех ветвей саксонской отрасли, можно, однако ж, полагать, ссылаясь на происшествия во времена войн Карла Великого с саксами, что общего единого союза между саксами не было. Отдельные ветви жили порознь. Между залабскими нордлюдами и южнее поселившимися саксами тесного политического общения не было. Нордлюды составляли ветвь самостоятельную. Мы предполагаем, что саксы, оттеснившие славян от Северного моря, суть пришельцы, происходившие, по всей вероятности, от той ветви, которая славилась своими морскими силами и которая, утвердившись на северных берегах Галлии, на так называемом litus Saxonicum[63], оттуда колонизировала прибрежья соседних стран. Одна часть саксонских мореплавателей утвердилась в Британии, другая же в Голштинии, где глубокие заливы, болотистые острова служили для нее безопасным убежищем.
Борьба славян с германцами началась, по нашему мнению, у устьев Эльбы, на прибрежье Северного моря, где саксам удалось занять ту часть земли, которую славяне на первых порах не отстаивали как землю, не представлявшую больших выгод для земледельческого народа, но которая, сделавшись с течением времени добычею саксонского меча, послужила твердой опорой для дальнейших захватов славянской земли. Соображения наши приобретают известную степень вероятности, если мы обратим внимание на одно обстоятельство. Ведь сохранилось же предание между саксонским народом о его первоначальных судьбах? Как ни шатко, как ни неопределенно это предание, но нам кажется, что часть истины в нем сохранилась; в нем есть что-то темное, в подробностях неточное, но в главных чертах, в главном основании подходящее к правде. Известие, что предание это подвергалось разным переработкам, начиная с Рудольфа до автора Голштинской хроники. По известиям всех летописцев саксы переселяются в Германию на кораблях и приходят «из-за моря». «Мы узнали наверное, – говорит Видукинд, – что саксы пришли в страны эти на кораблях и высадились сперва у того места, которое еще поныне называется Hadolaum».
Мы оставляем в стороне подробности, сообщаемые разными формами предания, записанного Рудольфом[64], Видукиндом[65], Готфридом из Витербо[66], мы предлагаем вниманию ученых ту форму предания, которая образовалась среди населения страны, служащей именно исходною точкой для наших соображений и предположений.
Автор Голштинской хроники, которая издана недавно по исправному списку[67], как ни небрежно переделывает Гельмольда, замечателен, однако ж, многими особенностями, касающимися преимущественно народных преданий.
После краткого введения, в котором он говорит о войсках Александра Великого и разных кораблях[68], автор хроники продолжает:
«Один из названных кораблей, большой и знаменитый, на котором находились знатнейшие люди, причалил к устью Эйдоры или Сторы и бросил якорь; экипаж его расположился невдалеке от корабля и оттуда беспокоил тюрингов, ибо туземцы не знали еще в то время ни укреплений, ни оружия». Потом рассказывается подробно, как саксы, недовольные своим временным местопребыванием, нуждаясь нередко в средствах продовольствия, вздумали занять прочные жилища, и как им удалось хитростью захватить у тюрингов столько земли, сколько им требовалось. Но тем не менее взаимные недоразумения и пограничные споры не прекращались, тюринги решились, наконец, избавиться от своих соседей и истребить коварным образом пришельцев-саксов. Однако хитрость не удалась, и самих тюрингов постигла та участь, которую они готовили саксам. Саксы частью избили тюрингов, частью прогнали их и таким образом, говорит летописец в заключение своего длинного рассказа, они завладели странами Голштинией, Дитмартией и Стормарией.
Предание это, разукрашенное подробностями во вкусе тогдашнего времени, которым ныне никто не станет придавать значения, есть, конечно, плод народного воображения, однако оно не лишено и исторического основания. Во всяком почти предании кроется зерно исторического события. Следует только отыскать в нем тот факт, который составляет его зародыш. Главный пункт народного сказания заключается не в баснословных обстоятельствах, при которых саксы отделились от войска Александра Великого, не в рассказе о хитрости, посредством которой саксы, причалив к берегу, овладели населенной страною, а в том обстоятельстве, что саксы пришли из-за моря и поселились среди чужого племени на морском берегу. Как Александр Великий, так и тюринги принадлежат к области вымыслов. Нет никаких известий о том, чтобы тюринги жили когда-либо на берегах Северного моря, а потому становится в высшей степени вероятным, что саксы, пришедшие из-за моря, оттеснили от устьев Эльбы не тюрингов, а славян.
60
Šafařjk. Slow. Starożit, 1837. и сл.
61
A
62
Zeuss Die Deutchen u. Die Nachbarstämme. München, 1837, 380 и сл. Shauma
63
Ср. Grupen, Observ. rer. et antiquit, German, et Roman. Halle, 1765. obs. VI. 96.
64
Ruodolfus. De Translatione S. Alexandri М. G. II 674.
65
Widukindi. Res gest. Sax. M. G. Y. I. 3.
66
Godefridi Viterbiensis. Pantheon. Pistor Script, rer. German. II. 361.
67
Holzatiae auctore Presbytero Bremensi ed. Lappenberg. Kiel, 1862.
68
Там же, VIII, 15.