Страница 79 из 101
- Да. Подождите... Черт побери!
Ева встала на колени, пытаясь восстановить дыхание, потом поднялась на ноги и, дождавшись, когда они перестанут дрожать, распахнула дверь.
- Ну, что надо?
- Вы не отвечаете на телефонные звонки, - быстро сказала Пибоди; ее лицо все еще светилось утренним румянцем. - Я пыталась... С вами все в порядке? Вы выглядите... нездоровой.
- Я спала.
- Ой, извините! - Пибоди расстегнула пальто. Ее последняя попытка сбросить вес сводилась к тому, что она выходила на станции метро за пять кварталов до работы и шла пешком. А в это утро зима решила напомнить о себе резким похолоданием. - Я пришла в управление и столкнулась в дверях с Уитни. Он направлялся в больницу.
- Трухарт? - Ева схватила Пибоди за руку. - Он умер?!
- Нет. Он пришел в сознание. Уитни сказал, что узнал об этом двадцать минут назад, и это самая приятная новость за последнее время. Вводимые ему лекарства помогают, у него нет паралича, и он находится сейчас в удовлетворительном состоянии.
Напряжение последних часов слегка отпустило Еву, и она почувствовала нервную дрожь.
- Слава богу, все хорошо. Мы зайдем к нему, когда поедем снимать допрос со Стайлса.
- Многие в управлении бросились покупать цветы. Все очень хорошо относятся к Трухарту.
- Ладно. Помоги мне, пожалуйста. - Ева села за стол. - Сделай кофе, я чувствую себя абсолютно разбитой.
- Вы так и не уходили? Когда вы отсылали меня, вы сказали, что тоже собираетесь домой.
- Я лгала. Так что с кофе? Кстати, я получила информацию от одного анонимного источника... Нам теперь надо побеседовать с Карли Лэндсдоун.
Пибоди подошла к кофеварке и включила ее.
- Полагаю, что вашей помощнице не следует интересоваться, как зовут этот анонимный источник?
- Моей помощнице следует сделать мне кофе, пока я не перерезала ей глотку!
- Я уже делаю, - пробормотала Пибоди. - Но почему вдруг сейчас возникла необходимость допрашивать Карли?
- Мне только что удалось выяснить, что Ричард Драко - ее настоящий отец.
- Но они же были... - На лице Пибоди отразилась целая гамма самых противоречивых чувств. - Вот черт!
- Ты умеешь иногда быть очень красноречивой, - сказала Ева, принимая из ее рук кофе. - Мне надо положить на стол судье Ленинскому официальный запрос на разрешение проникнуть в закрытые файлы. Надо обязательно получить официальное разрешение, иначе... - Она замолчала, прерванная телефонным звонком.
- Лейтенант Ева Даллас?
Голос был незнакомый, в нем чувствовался легкий французский акцент.
- Именно так.
- Лейтенант Даллас, меня зовут Анна Карвелл. Я бы хотела поговорить с вами по очень важному делу. И как можно скорее.
- Я искала вас, мисс Карвелл.
- Я предполагала это. Вы смогли бы встретиться со мной в моем отеле? Я остановилась в "Паласе".
- Популярное местечко. Я буду у вас через двадцать минут.
- Спасибо. Я полагаю, что смогу прояснить вам множество разных вопросов.
- Дева Мария! - Пибоди чуть не пролила свой кофе, когда Ева положила трубку. - Мы ищем ее по всему свету, а она сама идет к нам в руки!
- Да, миленькое совпадение. - Ева решительно поднялась из-за стола. А я не люблю совпадений.
ВСКРЫТЬ ПОСЛЕ МОЕЙ СМЕРТИ
Да, это замкнутый круг, из которого существует только один выход. Никто не хочет потерять вкус к жизни, даже вынужденно. Особенно вынужденно. Таблетки могут дать легкий выход из этого порочного круга. На крайний случай, конечно, но быстро и безболезненно. Если дело идет к тюрьме, смерть предпочтительнее.
Жизнь - это постоянный выбор. Дорога никогда не бывает прямой, пока не подведет к моменту, когда жизнь уже не приносит ни радости, ни печали. Мне всегда удавалось делать выбор, который был, по-моему, правильным, хотя многих он удивлял. Однако - лучше или хуже - это был мой собственный выбор. Я несу полную ответственность за свои поступки.
Даже за Ричарда Драко. Нет, особенно за Ричарда Драко! Его жизнь состояла не из серии выборов, а из смеси жестокости и подлости, большей или меньшей. Все, к чему он прикасался, тут же подвергалось разрушению. Его смерть не вызывает у меня сожаления. Все, что он делал в своей жизни, сознательно, бездушно и жестоко - требует возмездия. Если бы мне представилась возможность все повторить, у меня не было бы колебаний и сомнений. Я не буду притворяться, будто испытываю угрызения совести, освободив людей от кровопийцы. И то, что он испытывал боль, сильнейшую боль и осознанный страх в тот момент, когда нож вошел в его сердце, доставляет мне радость.
Я, пожалуй, сожалею, что имею отношение к смерти Лайнуса Квима. Но это было необходимо, видит Бог. Можно было бы, конечно, согласиться на шантаж и платить ему, но шантаж - это как болезнь, не так ли? Если уж она поразила тело, то поедает его, проявляясь в самые неподходящие моменты. Зачем же рисковать? Мне удалось сделать все, чтобы Квим не чувствовал боли и страха, чтобы он умер в иллюзии удовольствия.
Но я отдаю себе отчет, что это не снимает с меня ответственности за лишение жизни другого человека.
Мне казалось, что все придумано безупречно и с выдумкой: спектакль смерти Ричарда был поставлен при стечении огромного количества зрителей. Мне удалось учесть, что все окружавшие его люди имели основание желать ему зла. Это была очень удачная идея: настоящая Кристина Воул вонзает нож в черное и подлое сердце Леонарда Воула. Это был великолепный ход!
Я сожалею и прошу прощения у моих друзей и товарищей за то, что они испытали неудобства, оказавшись, хотя и на короткое время, под подозрением. С моей стороны было глупостью, большой глупостью, надеяться, что дело не зайдет так далеко. Однако мне казалось, что, поскольку никто не пожалеет о Ричарде Драко, его смерть никого не заинтересует - кроме тех, кто прольет крокодиловы слезы на загримированные щеки на похоронах.
Но мне не удалось избежать ошибок. Эта смерть заинтересовала лейтенанта Даллас. Не из-за личности самого Ричарда, конечно: без сомнения, она уже разобралась в этой мерзкой личности. Но она служит закону. Мне кажется, это своего рода ее религия - каждое преступление, особенно убийство, должно быть наказано.