Страница 2 из 10
Вчера сидели до глубокой ночи, что Пойгну не очень-то и нравилось. Но не отправишь же насильно спать гостей, приехавших за полторы тысячи вёрст. И к тому же партнёров, хоть и с глупым «милгитским» обычаем – при всяком удобном случае обильно наедаться, запивая еду водкой.
Однако тысяча оленей в убойном весе со всех трёх оленеводческих звеньев Вэемлена того стоила. Отдельно языки – их сегодня же погрузят в вертолёт и увезут для гурманов. Плюс пенисы и рога – из них всеядные китайцы сделают лекарства от старости и для мужской силы…
Как и все чавчувены и нымыланы, Пойгн обычно не употреблял спиртного. И считал нелепым наедаться до отвала – ведь всё равно не пойдёт впрок.
К тому же любая еда обычно означает чью-то смерть.
Поэтому вэемленцы – как оленеводы чавчувены, так и рыболовы нымыланы, – продавали на еду только предварительно умерщвлённых ими самими оленей и рыбу. Тем самым оберегая других от греха убийства живого существа. И неважно, что «милгитам» это невдомёк…
– Вот ты, Пантелей, классный мужик, а живёшь тут – чуть ли не в землянке, – кричал вчера один из «них». – Давай к нам, ты всё про оленей и рыбу знаешь!
– Настоящее дело – здесь, – возмущался Пойгн. – Мы – хранители! Случится что-нибудь у вас – вымрете или перебьёте друг друга. А мы останемся. Надо же кому-то начинать всё сначала…
Теперь, утром, Пойгну было стыдно за вчерашнюю горячность.
Были ведь и другие «милгиты». Учёные, врачи, писатели. Книгу одного из них Пойгн как раз и читал. Было ясно, что написавший её побывал в Вэемлене и хорошо его изучил. Давно – Пойгн тогда был ещё маленьким ребенком и не запомнил этого чужака. Да и чужак ли он?
Пойгн поспешил в «яяну». Скоро уезжать, и хочется ещё почитать книгу – та входила в инвентарную опись вагончика и не подлежала выносу.
«… – Мама, Тала не может быть моей женой!
Эгги соскользнул на пол с крыши яяны по бревну-лестнице.
– Так… Что она сказала?
– Сказала, что… ей нужно продолжить род Айгоков.
– Так… А ты ей не пара. Точнее, мы не пара Айгоку.
– Да. Отец отдаёт её за Хояммэ.
– О-о! Точнее, за его оленей… А что она ещё сказала?
– Сказала, что не хочет выходить за Хояммэ. Но не может идти против отца…
– Продолжай.
– И мы не сможем защитить её… И себя.
– Так… Значит, Айгок запугивал её. Как это на него похоже!
– Но, может быть, если мы с Талой убежим, он простит нас?
– Нет, Эгги. Не простит… Ни вас, ни нас с твоим отцом. И убегать нельзя. Вы нигде не найдёте пристанища. Айгок – как старая росомаха – упрям и жесток…
Тына помолчала.
– Неужели это духи хотят соединить мой род с его родом?! – тихо произнесла она.
– О чём ты, мама? Не очень-то они хотят!
Тына посмотрела в сторону сына.
– Ты этого хочешь, Эгги?
– Ещё как хочу! Но…
– Тала этого хочет?
– Да, наверное. Но как ты…
– Как я, слепая и почти одноногая, смогу это устроить? Для своего единственного сына? Я многого не смогла дать тебе, Эгги! А ведь ты всегда был разумным и послушным! И никогда не стыдился меня, такой увечной! А теперь ты не веришь в мою любовь?
– Мама! Конечно, верю! Но нам придётся схватиться с Айгоком! Что он сделает с вами?
– Да-а! Какие пошли мудрые дети! Придумывают причины, чтобы не получить того, чего им хочется больше всего!
– Но ведь отец… не такой сильный шаман!
– Отец – сильный шаман, Эгги!
Тына помолчала, набираясь решимости. И продолжила, понизив голос:
– Но у него нет бубна, чтобы противостоять Айгоку.
– А как же его бубен?
– Бубны для битвы – особенные. Они не боятся ни сырости, ни мороза – всё такие же звонкие! Но, главное, они призывают и добрых духов на помощь. И злых – на головы врагов…
– Ты знаешь, где достают такие бубны, мама?
Тына задумалась. Что ж, будущего не избежать…
– Я знаю это лучше всех, сын. Все бубны, пригодные для битвы, сделаны женщинами моего рода. Бубен Айгока сделала для его отца моя мать. Я – её единственная ученица.
– Но ты же не можешь… не видя…
– Ох, ты и недоверчивый! Я же выделываю шкуры для вас с отцом. Долго, да, но вы не жалуетесь! И вот, погляди.
Тына засунула руку под нагрудник кухлянки.
– Это – мое приданое. Это кусок выделанной кожи белого морского зверя. Он остался, когда моя мать делала бубен отцу Айгока. “Держи этот кусок между ладонями, – учила она меня. – Держи его, гладь, стучи по нему пальцем каждый день, – говорила она. – Ты должна запомнить, до какой толщины следует соскрести кожу. Если доведётся делать бубен, доверяй пальцам, а не глазам…” Если б она знала…
Из слепых глаз Тыны полились слёзы. Эгги подождал, пока мать не вытрет их.
– Но… почему ты до сих пор не сделала бубен, мама?
– Когда я уходила в другое село, к чужому шаману, Айгок назвал меня предательницей. Он мог ведь убить меня, верно? “Я всё равно что убил тебя, – говорил он. – Ты должна поклясться, что никогда не сделаешь бубен ни для кого, кроме меня и моих потомков”, – сказал он. Он заставил меня поклясться на Священной Скале Клятвой, Которую Нельзя Преступить, что делать боевые бубны Вэемлена я смогу только для потомков рода Айгоков. Что никому я не должна передать своё умение без их разрешения. Иначе Духи Предков отвернутся от меня, а бубен всё равно не позовёт их на помощь…
– Но такую клятву нельзя нарушить! – испугался Эгги.
– А я и не собираюсь.
– Не понимаю…
– Тала – из рода Айгоков.
– Тала может заказать тебе бубен? – догадался Эгги.
– Если захочет.
– А потом?
– Она может поступить с ним по своему усмотрению. Например, отдать его твоему отцу.
– И отец сможет?..
– До этого ещё далеко. Ты должен уговорить Талу и передать мне её заказ. Втайне. Когда намечена её свадьба?
– В первый день Месяца Настоящего Солнца.
– Так… Ах вы, духи… – пробормотала Тына.
Эгги молча ждал.
– Ну что ж… Я должна успеть сделать бубен до этого дня и передать его Тале из рук в руки. Я не могу прийти в Вэемлен, значит, Тала должна прийти за бубном в Хычъэт. А ведь как только она скроется от взора Айгока, он начнёт её искать и, не найдя, погонится за ней…
– Мы с парнями заберём её и привезём сюда!
– Нет, Эгги! Наши парни не должны соваться в Вэемлен! Получится, что они воруют невест. Это война!
Тына почувствовала, как понурился сын. Он ведь не вождь. Не ему принимать решение о начале войны. Вот если бы вэемленцы напали на Хычъэт… К тому же тогда не сохранить всё в тайне от Айгока.
– А кто тогда… нам поможет?
Ага, мальчик наконец успокоился.
– Опал!
– Что-о?!
– Опал – хороший человек. Он простил Талу – ты сам рассказывал. Он может придумывать и руководить. Обратись к нему при свидетеле – его надёжном друге. Пусть Тала даст тебе совет. Опал должен действовать сообща с вэемленцами. Он – их Будущий Вождь.
Тына, улыбаясь про себя, чувствовала, как задумался сын. Бедный ребёнок! Ему, наверное, никогда не приходилось так много думать и узнавать, как в этот день. Но, только действуя осмотрительно, можно достичь успеха. Особенно в похищении невест.
– И ещё, Эгги. Осторожно с Камаком. Не смотри на его простоту. Он слишком сильный. И добрый…»
3
Прошмыгнула неделя. Затем другая, третья… И вот уже первый месяц года стал подходить к концу. А значит, пора было собираться к Эдику…
– А-а, привет, заходи! Где пропадаешь? – обрадованно заворковал Эдик.
И продолжал, пожав руку Виталия:
– Вот раньше кто на работе, кто на даче, кто в Сочи, а теперь – этот в онлайне, тот в роуминге, а третий вообще в пробке! Водки выпить не с кем!
Виталий постарался состроить улыбку побеззаботнее – улыбку многое слышавшего жителя столицы, тем не менее всегда готового поддержать чужую шутку. Он молча пожал руку Эдика и сел на краешек дивана рядом с журнальным столиком, на котором лежал «Вестник психологии».