Страница 21 из 94
- Чарльз, не для протокола. Даю слово, что не буду возбуждать дело против вашей клиентки.
- Как ее зовут, я вам не скажу. - Он отвернулся от окна. - Не люблю обманывать чужое доверие. Но поговорю с ней сам. Узнаю имя торговца и сообщу вам.
- Буду весьма признательна. - Тут запищал ее мобильный телефон. - Я пройду на кухню.
- Чарли... - Когда Ева вышла, Пибоди погладила его по руке. - Спасибо. Я знаю, мы поставили тебя в неловкое положение...
- Неловкие положения - моя специальность. - Он улыбнулся. - Делия, у тебя усталый вид.
- Да. Мне это уже говорили.
- Слушай, почему бы нам не пообедать на этой неделе? Сейчас я проверю свое расписание.
- Было бы здорово.
Когда Чарльз наклонился и прикоснулся губами к губам Пибоди, она закрыла глаза, ожидая результата. И чуть не заплакала, когда ничего не почувствовала. Так ее мог бы поцеловать брат. Конечно, если бы кто-нибудь из ее братьев был соблазнителен, как смертный грех.
- Милая, тебя что-то заботит?
- Много чего, - проворчала она. - Целая куча глупостей. Но я справлюсь.
- Если захочешь поговорить, я всегда тебя выслушаю.
- Да, знаю.
Ева вышла из кухни и устремилась прямо к двери. Лицо ее было мрачным.
- Идем, Пибоди. Чарльз, сообщите мне имя торговца, как только узнаете.
Делия взглядом извинилась перед Монро и побежала вдогонку за начальницей.
- Даллас! Что случилось?
- Еще одно убийство.
ГЛАВА 6
Он оставил ее лежать на кровати. Ноги девушки были бесстыдно раскинуты, глаза смотрели в потолок. К коже прилипло несколько розовых лепестков. На подсвечниках, столе, тумбочке и полу, застеленном дешевым разноцветным ковром, застыли лужицы воска.
Молодая женщина по имени Грейс Лутц пыталась сделать унылую малогабаритную квартирку более уютной и жизнерадостной с помощью занавесок с оборками и недорогих репродукций в недорогих рамках.
Сейчас здесь пахло кровью, смертью, сексом и ароматическими свечами.
На столе вновь стояла бутылка, на этот раз каберне. И на этот раз почти пустая. Музыка доносилась из дешевого музыкального центра, стоявшего рядом с раскладным диваном, который служил кроватью.
Тут не было ни компьютера, ни видео, только телефон. Но зато имелись книги, тщательно подобранные и гордо стоящие на крашеной полке, прибитой к стене. Имелись фотографии Грейс с мужчиной и женщиной, которых Ева приняла за ее родителей. Имелась маленькая стеклянная ваза с весенними ромашками, лепестки которых усеяли крышку тумбочки.
Кухня представляла собой уголок столовой, где стояли плита с двумя конфорками, маленькая раковина и мини-холодильник. В холодильнике лежала коробка с яйцами, стоял пакет молока и баночка с клубничным джемом.
Здесь не было никакого вина. Кроме того, которое ее убило.
"Грейс не тратила денег на вещи, - думала Ева. - И, судя по содержимому шкафа, на тряпки тоже. Она работала в библиотеке, но тратилась на книги. И новое платье, которое теперь небрежно валялось полу..."
- На этот раз он знал, что делает. Никаких следов паники. Все было обдумано заранее.
- Они принадлежали к совершенно разным типам, - заметила Пибоди. - Эта девушка совсем нетронутая, что называется "чистый лист". Ногти короткие, аккуратно остриженные и без лака. Ничего броского и шикарного.
- Да, они из разных экономических слоев. И социальных тоже. Эта была домоседкой. - Ева осмотрела пятна засохшей крови на простыне и ляжках жертвы. - Медицинская экспертиза наверняка подтвердит, что она была девственницей. - Она нагнулась. - Синяки на ляжках, бедрах и груди. Он был груб с ней. Пибоди, проверь видеозаписи и скажи, с кем мы имеем дело.
- Есть, лейтенант.
"Почему он причинял тебе боль? - думала Ева, изучая труп. - Почему он хотел этого?"
Сидя на корточках рядом с мертвой, она вспоминала себя, скорчившуюся в углу. Зверски избитую, покрытую синяками, окровавленную.
"Потому что я могу".
Ева отогнала этот образ и поднялась на ноги. Боль может быть сексуальной, может быть частью обольщения. Но здесь не было ничего романтического. Хотя он по-прежнему использовал лепестки роз, свечи, вино и музыку.
Почему эта сцена казалась злой пародией на романтику, а не искренней попыткой создать соответствующее настроение? Было выпито слишком много вина, часть которого пролилась на стол и ковер. Огарки свеч стояли в засохших лужах воска. Рукав нового платья был порван.
За всем этим скрывалось насилие, отсутствовавшее в первом случае. Может быть, он потерял власть над собой? И счел убийство более привлекательным, чем секс?
Вернулась Пибоди.
- Видеокамера была только одна. У входной двери. Я взяла дискету с записью прошедшего вечера и ночи. Ни в коридоре, ни в лифтах камер нет.
- Ладно. Давай поговорим с соседкой.
Извещать ближайших родственников - дело тяжелое. Привыкнуть к этому невозможно. Ева и Пибоди стояли на крыльце маленького двухэтажного дома. По обе стороны двери находились ящики с веселой красной и белой геранью, окно прикрывали белые занавески с оборками. Вокруг было спокойно, как в церкви. Аккуратные узкие улочки, цветы и лиственные деревья.
Ева никогда не понимала, как можно жить в пригороде, где содержатся в образцовом порядке палисадники, обнесенные никому не нужными заборами. И не понимала, почему многие люди мечтают о домике в предместье, как о земле обетованной. По ее мнению, с таким же успехом можно было мечтать о собственной могиле.
Она нажала на кнопку и услышала, что в доме раздался протяжный звонок. Когда дверь откроется и она скажет то, что положено говорить в таких случаях, этот дом больше никогда не будет прежним.
Им открыла симпатичная светловолосая женщина. Женщина с фотографии на тумбочке. Наверняка мать. Ева тут же заметила фамильное сходство.
- Миссис Лутц?
- Да. - Женщина инстинктивно улыбнулась, но в ее глазах читалось недоумение. - Чем могу служить?
- Я лейтенант Даллас. - Ева предъявила свой значок. - Из нью-йоркской городской полиции. Это моя помощница, сержант Пибоди. Можно войти?
- А в чем дело? - Женщина подняла руку и пригладила волосы. В ее голосе впервые прозвучала тревога.
- Речь идет о вашей дочери, миссис Лутц. О Грейс. Можно войти?