Страница 14 из 69
— Но почему? Я уже здоров, — попытался было возразить он.
Доктор изучающе уставился колким взглядом на подрывника. Казалось, он думал о чем-то своём.
— Вы были на передовой? — голос прозвучал резко.
От неожиданного вопроса Кимбли слегка дёрнулся, как от удара. С чего бы врачу задавать такие вопросы?
— Нет, я работал в тылу, — покачал он головой.
По здешней легенде Зольф Кимблер был ценным кадром, работавшим на благо отечественной науки на ниве пополнения боеприпасов. Только сейчас бывший государственный алхимик, ветеран войны в Ишваре почти кожей чувствовал, что задержи «Нокс» на нём взгляд подольше, и вся его версия распадётся пылью, словно слишком ветхий негодный костюм, обнажив неприглядную правду.
— Что ж… Может, вам посетить психолога? — доктор продолжал испытующе смотреть на Кимбли.
— Простите, но для чего?
Менее всего Зольфу хотелось оказаться под пристрастным допросом здешних мозговедов и мозгоправов. Он не слишком сомневался в том, что пройти подобное испытание ему в конечном итоге удастся, но пока он был недостаточно знаком со здешней средой, чтобы пускаться в столь рискованную авантюру.
— На ближайшие полгода даже думать забудьте про полевые испытания вашей взрывчатки. После ваших травм… — врач поправил очки на носу. — Я вообще не понимаю, как после таких травм можно снова захотеть услышать подобные звуки и оказаться рядом.
Уже отойдя от кабинета, Кимбли открыл карту, чтобы посмотреть запись. «Рекомендован покой. Доктор Рихард Кунц».
*
Вернувшись домой, Зольф деликатно постучал в дверь комнаты Леонор. В этот день, сначала одаривший его надеждой, а после разбивший её на мириады мелких острых осколков, подпитывавших и без того разросшееся чувство собственной бесполезности, Кимбли более всего хотелось запереться в кабинете и, под звуки полюбившихся ему Вагнера и Берлиоза, предаться воспоминаниям. Однако он получил выполненный заказ: Зольф поручил найденному по рекомендациям ювелиру найти ещё два таких же камня, как тот, что передала ему в госпитале Ласт, и оправить их в чернёное серебро. Сейчас он сжимал в руках гладкую чёрную коробочку, в которой на чёрном же бархате покоились две серёжки и кулон, камни в которых переливались оттенками самой крови, дарующей жизнь. Но только один из них в другом мире имел бы чудесную и чудовищную власть, только один из них ожил и являл бы собой мощнейший поток тысяч и тысяч жизней, заключенных в его обманчивый холод. Глотать камень Кимбли пока что больше не хотел, но спрятать его стоило. А хочешь что-то спрятать надёжно — прячь на виду.
Ласт обрадовалась визиту Зольфа, а он, увидев, как просияли её глаза, когда она провела по камням кончиком изящного пальца, даже ненадолго забыл о беспокоившем его враче и его вердикте.
— Какие красивые! — восторженно проговорила она, подарив ему поцелуй. — Ведь один из них — тот самый, так?
— Да, — Зольф довольно улыбнулся, продолжая обнимать тонкую талию, прикрытую тонким батистом домашнего платья.
— Кулон? — высказала предположение Ласт. — Хотя нет… Это было бы слишком просто.
Он немного отстранённо кивнул — толком отвлечься от своего глубокого разочарования у Зольфа не получалось. Впрочем, от проницательного взгляда Леонор его печаль не укрылась.
— Что произошло? — спросила она, посадив его на кресло и обнимая сзади.
Выслушав его рассказ, она нахмурилась: Ласт имела счастье наблюдать за Багровым алхимиком в Ишваре и понимала, чего ему так не хватало сейчас. А он, в свою очередь, давал ей надежду на возвращение домой, и если он сейчас опустит руки… Люди порой такие хрупкие! Этот, вроде, не такой, но кто же знает, где у него предел?
— А освидетельствование может быть только от этого врача? — если понадобится, она сможет уговорить доктора Краузе!
— Увы, — вздохнул Зольф. — Кажется, он возненавидел меня с первого взгляда. Даже спросил, не желаю ли я посетить психолога.
Ласт, поверхностно знавшая о том, как работают здешние психологи, порадовалась, что Кимбли всего лишь дали совет, а не директиву.
— Он бы спросил у тебя, является ли твой пенис твоим идеалом(2), — рассмеялась она, садясь на него сверху и развязывая шейный платок.
— Видимо, я тяжело болен душой, если мои понятия об идеале по большей части лежат в несколько отличной от горизонтальной плоскости, мое Совершенство, — с ноткой самолюбования протянул Зольф, охотно перехватывая инициативу.
Он знал, что гомункулы стерильны и искренне порадовался тому, что в этом мире этот факт тоже непреложен: это означало, что он мог не заботиться ни о чём и просто наслаждаться тем, что считалось таким греховным и порочным — бесплодное сладострастие, не ведущее к продолжению рода.
Ласт же, в свою очередь, убедилась в том, что так просто этого человека до предела не довести. Он был достаточно изобретателен во всём: от поиска решений в сложившихся ситуациях до личного времяпрепровождения. Хотя чего она ждала от того, кто сумел сохранить себя в бушующем потоке стенающих душ философского камня и противостоять Прайду?
Комментарий к Глава 8: Casus incurabilis/Неизлечимый случай
(1)AGFA (нем. Aktein Gesellschaft fuer Anilin) — химическая компания, основанная в 1867 году в Берлине химиком Паулем Мендельсоном Бартольди, сыном известного композитора Феликса Мендельсона, и Карлом Александром фон Мартиусом.
(2)По Фрейду: личность человека представлена тремя структурами: Оно (Ид), Я (Эго) и Супер-я (Супер-эго). Нашими основными инстинктами являются либидо и мортидо, по большей части мир вокруг мы воспринимаем через либидо. В Супер-эго есть функция, формирующая идеалы, соответственно, вопрос о пенисе весьма в духе фрейдистской парадигмы.
========== Глава 9: Falax species rerum/Внешность обманчива ==========
Dreams burnt to ashes so many times
Highest of mountains, still he climbs
Ready to fly, cause he just can’t stay
Flame burning brighter with every day
And his eyes are blazing with fire
Longing for the deepest desire
Stratovarius «Eagleheart»
Эдвард, угрюмо глядя себе под ноги, брёл по мостовой по направлению к их временному пристанищу. На сегодня почта кончилась, да и было её немного. Зато теперь его карман стал тяжелее на целых тридцать пфеннигов. Он постоянно был голоден, потому что у старухи стол тоже от избытка яств не ломился, а их случайных заработков для поддержания штанов никак не хватало. И зачем они уехали тогда из Мюнхена? Можно же было попробовать все же наладить контакт с этим Хаусхоффером: он-то, в отличие от своей соратницы Дитлинде, не собирался причинять вреда его родному миру. Но все эти светлые мысли в горячую голову Элрика-старшего пришли лишь тогда, когда желудок изрядно опустел, причем, не у него одного. Алу же после возвращения его тела и долгой реабилитации подобная диета была и вовсе категорически противопоказана. Эд очень, очень надеялся найти бомбу и не допустить атомного армагеддона здесь — ему была небезразлична судьба этого странного, обделённого мира, но, похоже, решение ехать прочь из Баварии было ошибочным.
Он настолько увлекся собственными мыслями, что не заметил, как почти уперся в высокого благообразного мужчину с проседью в висках, закуривавшего на ветру сигарету.
— Прошу прощения, — абсолютно не извиняющимся тоном буркнул Элрик.
Правила предписывали ему извиниться, но, с другой стороны, — кто просил его тут стоять и закуривать?
— О, не переживайте, молодой человек, — приветливо улыбнулся стоящий, выпуская облачко дыма. — Прошу вас простить меня за назойливость, но вы, случаем, не сын Хоэнхайма?
Услышав имя отца, Эд сжал зубы. С одной стороны, он никак не мог простить этому человеку его ухода из семьи и всего того, к чему это привело, с другой — он так много не успел сказать и сделать до того, как…
— Откуда вы знаете отца? — нахмурившись, спросил Элрик.
Незнакомец смерил его изучающим, но достаточно дружелюбным взглядом.
— Это весьма долгая история, молодой человек, — улыбнулся мужчина, — она связана с обществом Туле, мистикой и поиском иных миров, — он говорил тоном то ли мечтателя, то ли философа. — Если вам интересно, мы могли бы зайти в местное кафе, чтобы не стоять на ветру. Да и вы, как мне кажется, голодны.