Ибо прежнее прошло

— Лежите, рано ещё, — доктор Марко не смотрел ему в лицо и всем своим видом выражал неприязнь. — Ещё несколько дней наблюдения. Неизвестно, что и как себя проявит.

Зольфу было наплевать на неприязнь Кристального алхимика. Дело сделал — и чёрт с ним. Зольф неверяще вытаращился на собственную руку. Пальцы были порядочно исцарапаны, и он наконец-то ощущал от этого дискомфорт. Сломанная стопа болела, но Зольф растянул губы в довольной усмешке — наконец-то он чувствовал. Ему чертовски не терпелось испытать новые возможности его алхимии, открыть в себе новые грани собственного таланта, тем паче сейчас всё благоволило к этому, как никогда: потоки энергии ощущались невероятно сильно и мощно. Да и в круге он больше не нуждался. Но раз уж лекарь сказал — рано, значит, стоило выполнить предписания. В этом отношении Зольф всегда был достаточно щепетилен.

— Что там с излечением травм? — поинтересовалась Ласт.

— Не ранее, чем через сутки, — отрезал доктор. — Слишком большая нагрузка на организм.

— А боль, по-вашему, — не слишком большая нагрузка на организм? — прошипела она, сузив глаза.

— Что поделать, — как-то грустно отозвался Марко, разведя руками, от чего у Ласт сразу пропало ощущение какого-либо злого умысла со стороны алхимика. — Ваш камень, — он протянул ей кроваво-красный кругляш.

— Он не исчерпался? — удивилась Ласт, задумчиво проводя пальцем по глянцевой поверхности.

— На удивление, пока нет, — вздохнул Марко, потирая запястья. — Но нет гарантии, что не придётся повторять процедуру.

Он вышел, прикрыв за собой дверь палаты. Ласт повернулась к Зольфу — тот выглядел счастливым, словно кот, объевшийся сметаны.

— Ты как?

— Смотря с чем сравнивать, — бодро отозвался Зольф. — Скажи, здесь же была бритва? Хочу наконец-то привести себя в порядок.

Ласт присела в изголовье кровати и приставила к его шее острейший коготь:

— Тебе так не понравился этот опыт?

Зольф поежился — было страшно, когда острейшие когти-лезвия Ласт скользили по его лицу, — но ответить не успел: дверь без стука распахнулась.

— Зольфу Дж. Кимбли послание из Штаба! — отчеканил молодой военный, опасливо поглядывая на не слишком довольные лица обитателей палаты.

— Давай сюда, — махнул рукой Зольф, жестом отозвал вояку, развернул письмо, пробежал бумагу глазами и ничего не выражающим взглядом уставился прямо перед собой.

— Что там? — Ласт забрала из его рук письмо и обомлела.

Наверху красовалась виза с личной подписью генерал-лейтенанта Груммана. А ниже…

“Настоящим приказываю лишить Зольфа Дж. Кимбли звания государственного алхимика и установить безоговорочное вето на любое применение им алхимии в течение десяти лет. Нарушение сего постановления карается смертной казнью незамедлительно. Исключений настоящим постановлением не предусмотрено”.

========== Глава 31: Finis ab origine pendet/Конец зависит от начала ==========

I hope they ca

The limitless potential

Living inside of me

To murder everything

I hope they ca

I am the great destroyer.

Nine Inch Nails “The Great Destroyer”.

Весна обновила природу Аместриса особенной, только ей подвластной магией. Небо было синим и ясным, птицы счастливо пели в отведённое им время, всё оживало. Но оживало не только благодаря весне: со страны была наконец снята печать Отца, что сдерживала её дыхание, истинную суть, её алхимию. Как Альфонсу говорила Мэй, теперь-то больше не было той страшной, гнилостной энергии, которую ощущали все выходцы из Ксинга, только попав в Аместрис.

Мэй рассказывала множество интересного об их местном алхимическом искусстве, и Ал вспомнил, как тогда, ещё до попадания на Землю и эпопеи с бомбой, он собирался уехать в Ксинг для его изучения. Конечно, ему было не по себе от предстоящей разлуки с братом, вернувшимся в родной мир, но, разумеется, не вернувшим алхимии. Но его успокаивал тот факт, что уж за время, проведённое на Земле, чему-чему, а жизни без ставших так привычными здесь способностей они оба научились.

Мэй выглядела трогательной наивной девчонкой, которая, широко распахнув глаза, слушала о невероятных приключениях братьев в ином мире и только качала головой и жалела, что ей не удалось тоже почувствовать всех тех изменений в энергии Земли, о которых рассказывал Ал. Особенно её заинтересовало наличие двойников в мирах, что, конечно, обеспокоило Ала — ему совершенно не хотелось, чтобы принцесса Ксинга искала путей на Землю. По его мнению, этим двум мирам стоило существовать отдельно друг от друга.

*

— Десять лет! — Эдвард Элрик задыхался от праведного гнева. — Вы же убьёте его этим!

— Что вы хотите, юноша? — Грумман нахмурился.

— Да то, что Кимбли уже получил своё сполна — он целых двадцать лет прожил без алхимии! — Эд мерил тяжёлыми шагами приёмную Груммана, нимало не заботясь о субординации.

— Я уже понял, что вы весьма о нём печётесь, юноша, — новоиспечённый фюрер усмехнулся в усы. — Но он — преступник. И лично я считаю это наказание чересчур мягким. С учетом того, как его действия осложнили политическую ситуацию на севере Аместриса и подорвали и без того шаткое доверие к нам Драхмы… — Грумман отхлебнул чаю и уставился на Эда. — Прошу заметить, подорвали в самом прямом значении этого слова! И потом, кто поручится за то, что он там и правда провёл двадцать лет без алхимии, а?

— Вы не верите моему слову?! — Эдвард замер, словно на него вылили ушат холодной воды.

— Нет, отчего же мне вам не верить — верю. Но как знать, быть может, вы и сами были подло обмануты… — Грумман хитро сверкнул очками и, поднеся ко рту расписную чайную чашку, отпил из неё, звучно прихлёбывая.

— Да если бы не он, меня бы в живых не было! Это он не позволил самому мерзкому из гомункулов, Прайду, убить меня! — Эд сжал кулаки. — Отправьте его на какую-нибудь границу. Уж верно служить он умеет.

Не успел фюрер рассмотреть толком мимику Эдварда, чтобы на её основании сделать ему одному известные выводы, как из-за двери послышалась громкая брань, а сама дверь открылась от бесцеремонного пинка так, что едва не слетела с петель.

— Вы с катушек съехали, фюрер! — прямо с порога, заставив почтенного генерал-лейтенанта подавиться чаем, заявил Энви. — Он вам так всю страну разнесёт! А я, прошу заметить, его даже останавливать не стану!

Эдвард захихикал в кулак, старательно кашляя. Он не был уверен, что эскапада Энви — гомункула и тоже государственного преступника — принесёт положительный результат, но никак не мог удержаться от смеха.

— Я вам больше скажу! Если вы запретите ему это дело, — Энви в театральном жесте развёл руки в стороны и звучно хлопнул в ладоши, от чего Грумман непроизвольно вздрогнул, — ему даже самому не придётся разносить страну! Это сделаю я! Потому что он вконец изведёт меня своим нытьём и философствованиями!

— Кто вы такой?.. Э-э.. Такая?.. Такое?.. — ехидно поинтересовался Грумман, которого происходящее уже начинало по-своему забавлять. — И почему вламываетесь в мой кабинет, позвольте поинтересоваться?

— О, прошу извинить моего брата, — Ласт отделилась от косяка, к которому привалилась неизвестно в какой момент. — Он немного… эксцентричен.

Грумман снял очки и устало потёр переносицу. Он не ожидал, что из-за опального алхимика к нему направится целая делегация подозрительных личностей. И, признаться честно, он в принципе до конца не понимал, что делать с такой силищей, как гомункулы. Выхода было два: попытаться уничтожить их раз и навсегда или заставить верно служить. Судя по тому, как народный герой Эдвард Элрик рвал последнюю рубашку ради этой сомнительной братии, с идеей об уничтожении ему придется попрощаться.

— Мальчики, оставьте нас, — проворковала Ласт, проходя и садясь напротив генерал-лейтенанта. — Мы сами с фюрером… — она двусмысленно прищурилась. — Сами разберёмся.

Хотя Грумману нравились женщины подобных форм, он уже пожалел о том, что остаётся с этой дьяволицей наедине. Но и просто так отпустить Багрового алхимика, убийцу и преступника, за которого пришла просить вся эта странная делегация, на свободу он не мог.