Дух войны

— С чего такая милость? — фыркнула Наиля.

— Это вас не касается, — буркнул Нокс, затягиваясь.

— Легкой же мы будем добычей, — покачала головой Элай. — Я даже не знаю, куда идти. Может, мы сразу нарвемся на патруль ваших.

— А это уже не касается меня, — отрезал Нокс, глядя куда-то в сторону.

— Чистеньким хотите остаться, — голос Наили сочился ядом. — Ручки в крови испачкать — кишка тонка!

Нокс пожал плечами и выпустил облако горького тяжелого дыма.

— Вот вам смесь, — он выставил на стол жестяную банку с белым порошком. — Вот — вода. На первое время хватит, — кивнул на пол, где стояли три небольшие канистры. — Сюда сложите, — он кинул на стул два холщовых заплечных мешка.

— Пятьсот восьмого выведите тоже, — тихо проговорила Наиля. — Пожалуйста.

— Нет, — слово отразилось от равнодушных белых стен. — Он уже, считай, труп. Вам такой балласт не нужен. Лучше согрейте здесь воды и помойте ребенка, пока есть время.

Наиля смотрела, как Элай, точно большая механическая кукла, кормит и укачивает вымытую и перепеленутую дочь, когда Нокс отозвал ее для осмотра.

— Ваша соплеменница так и не нарекла ребенка, — отметил он.

— Откуда вы знаете? Какое вам вообще до этого дело? — вскинулась Наиля.

— Почему? — казалось, врач не замечал всех попыток уязвить его — он невозмутимо гнул свою линию. И Наиля вновь сдалась.

— Элай кажется… — глухо проговорила она. — Ей кажется, что это не ее ребенок.

— И что? — холодно поинтересовался Нокс. — Она бы тогда не стала о нем заботиться?

— Вы — чудовище, — прошипела Наиля. — Как только ваш поганый язык поворачивается говорить такую гнусь? Да она по уши в дерьме, в этом гребаном бараке, прикрывала собственным телом этого ребенка от тумаков ваших извергов… — на глазах Наили выступили злые слезы.

— Это и правда не ее ребенок.

— Что?! — Наиля застыла, рассматривая усталое лицо врача — оно, казалось, не выражало совершенно ничего. Жесткие черты, мешки под глазами, сухая желтоватая кожа, на которой прожитые годы уже оставили глубокие морщины-борозды.

— Она родила сына, — пояснил Нокс. — Он умер. Немногим раньше ваша соплеменница родила девочку. И умерла в родах.

— Зачем вы мне это говорите? — скривилась Наиля.

— Я не знаю ваших традиций. Может, вам это важно, — пожал плечами Нокс. — И вы сможете рассказать ей об этом, когда будете в безопасности.

Стемнело. На улице разом похолодало; на небо налетели тучи, поднялся холодный ветер — он кусал за лицо, за руки, норовил вползти под одежду и выстудить остатки теплящейся в теле жизни. Одетые в вещи не по размеру, с холщовыми мешками за плечами, Наиля и Элай шли через холмы. Шли на юг — туда, где, по словам нелюдимого врача, лежал последний оставшийся непокоренным округ ишварской земли — Дария. Малышку Элай примотала к себе широким куском простыни и теперь, ежась от ветра, благодарила про себя странного доктора за эту идею — ребенку, судя по всему, было тепло, а у самой Элай освободились руки.

Наиля бросала на подругу долгие странные взгляды, но Элай не обращала внимания — сейчас было важнее добраться до Дарии незамеченными. Где-то совсем рядом слышались выстрелы, откуда-то тянулся жирный зловонный дым. Обе женщины уже сбили ноги в кровь — сапоги, что выдал им Нокс, оказались не по размеру, но выбирать не приходилось.

— До утра должны дойти, — выдохнула Наиля, сгибаясь под тяжестью мешка — ей достались две канистры с водой.

— Надо скорее, — покачала головой Элай, что-то не давало ей покоя.

— Как думаешь, пятьсот восьмой… — Наиля замолкла на полуслове.

Элай тихо всхлипнула и ускорила шаг. У них не было права на ошибку.

========== Глава 21. Где тошно от огня чертям ==========

— На завтра отдали приказ о финальной зачистке, — выдохнул за ужином Хьюз. Сидевшие неподалеку алхимики — все, кроме Медного, он еще не вернулся с операции — переглянулись.

— План уже есть? — деловито поинтересовался Кимбли. — Кого куда?

Несколько офицеров скривилось — они чем дальше, тем больше недолюбливали Багрового алхимика: кто за ошеломляющие операции и предполагаемое продвижение по службе, кто за непреклонность и жестокость. Хотя майор был скор и не жаден на рекомендательные рапорты, благодаря которым уже у нескольких вояк поприбавилось звездочек на погонах, но и быстр на расправу. Слух о мальчишке, послужившем живым щитом для всех, быстро распространился; а никому не хотелось попасть под дружественный огонь. Поэтому все предпочитали держаться от майора Кимбли и его отряда под кодовым названием “золотой” подальше.

— Есть, — ответил подошедший полковник Гран. — После отбоя прошу алхимиков собраться в центре нашего лагеря.

Мустанг сосредоточенно ковырял ложкой прелую перловку. Рядом с ним сидела Ханна Дефендер и что-то бойко рассказывала о прошедшей операции. Риза отвела от них обоих глаза — зачистка вымотала ее, выпила, точно паук попавшую в сети муху. Кусок не лез в горло, а слушать беспечный голос Ханны было до тошноты противно. Риза, так и не доев свою порцию, встала из-за стола, сдала грязную тарелку и, опустив плечи, поплелась в сторону своей палатки.

— Вам нехорошо? Вы слишком бледны, — она вздрогнула — слишком хорошо ей был знаком голос, раздавшийся над ухом.

— Благодарю за беспокойство, — процедила Риза, не глядя на подошедшего к ней Кимбли. — Все в порядке.

— Может, вас проводить к медикам? — осведомился он.

— Нет, благодарю, — раздражение переполняло ее. Риза была почти уверена в том, что именно сейчас, когда она так подавлена, этот странный человек примется задавать ей неудобные вопросы, точно пробуя на прочность ее позицию, ее мировоззрение — а то и ее саму.

— Что ж… — протянул Кимбли и развел руками. — Желаю приятного вечера и доброй ночи.

Он развернулся и зашагал прочь, но остановился на полушаге и зачем-то полез в карман кителя. Риза заторопилась уйти — она отчего-то вспомнила чудовищную траншею после взрыва на вверенной Багровому алхимику территории и ощутила подступающую к горлу дурноту. Риза свернула за угол изрядно потрепанной небольшой постройки — теперь там хранили часть съестных припасов — и прислонилась к холодной стене. В ушах шумело, в висках стучало, удушливая волна сжала грудь. Риза сжала виски и сползла по стенке. Перед глазами стояла серая выжженная низина, под пальцем леденел спусковой крючок — нажать между ударами сердца, чтобы маленькая убегающая фигурка будто надломилась и упала на землю. Одна, вторая, десятая… Большие и маленькие, толстые и тонкие, старые и молодые — неважно. Просто фигурки.

— Я же говорил… — Риза уставилась на протянутую ей ладонь — в сумерках символ солнца показался ей начерченным кровью. — Пойдемте, помогу вам.

— Оставьте меня в покое! — крикнула она, с трудом поднимаясь, словно старалась даже ненароком не коснуться протянутой ей руки.

— Почему? — Кимбли уперся рукой в стену у ее головы и посмотрел прямо в глаза. — Вы меня боитесь? Или вы боитесь саму себя? Боитесь того, что гордитесь тем, что умеете?

— Я не боюсь, — она посмотрела ему в глаза. — Это не страх. Это… Отвращение.

Кимбли опустил руку и долго смотрел, как Риза шла в сторону своей палатки. Вытащил камень из кармана и провел по его поверхности языком — это успокаивало. Он никак не мог взять в толк, удовлетворил ли его исход беседы с Ризой; однако это определенно было уже что-то.

Он шел по кромке лагеря, вспоминая, какие исключительные преобразования ему удались в этот день — воистину, алхимия при применении философского камня преображалась. совершенствовалась, выходила за все доселе ведомые рамки. Зольф задумался — как же может преобразиться мир, если все продолжит совершенствоваться? Его преобразования уже претерпели часть этой метаморфозы, но ведь существовали и другие области — не только алхимии. но и познания в целом. Да и сами люди — к чему ведет их мир? Участь одних — пасть, лечь в основу чего-то нового, грандиозного. Других — жить.

— Майор Кимбли, — знакомый голос резко прозвенел над ухом — он обернулся. Позади него стояла генерал-лейтенант Оливия Армстронг — неестественно прямая, строгая, с холодным взглядом льдистых глаз. Казалось, только вчера они точно так же встретились и говорили как-будто ни о чем; но словно вечность прошла.