Дух войны

— Тебя мадрих Роу не на это благословлял! — возразил Алаксар. — На бой праведный! А не на бойню и травлю!

— А зверей только и травить! — поддержали палача остальные.

Браунинг почувствовал почти нежное прикосновение к избитому лицу и ноющему затылку, а потом, ощутив, как что-то хрустнуло в шее, внезапно увидел синее-синее небо.

*

Хайрат, вопреки всем врачебным запретам, стоял на улице, тяжело привалившись к дверному косяку, и курил. Горький едкий дым пьянил, и теперь у Хайрата кружилась голова, а на него самого накатывала дурнота. Одному Ишваре было известно, от чего — от крепкой папиросы, от чудовищной слабости и запрещенной нагрузки или же от того, что он узнал о бледнорылом с соседней койки. Раньше Хайрат бы не сомневался — раздавил бы гниду, и рука не дрогнула бы! Но он вспоминал, что и как говорил этот самый Джейсон, и язык прилипал к небу, а руки потели. Разве же это воин? Тьфу, мальчишка! Напичканный странными идеалами, наивный мальчишка!

— Что вы делаете? — всплеснула руками подошедшая медсестра, кажется, ее звали Элен. — Вам же нельзя вставать! И, тем более, нельзя курить!

Хайрат хотел было что-то ответить, но закашлялся.

— Вот! Видите! — строго проговорила медсестра, то ли сердито, то ли брезгливо наморщив нос. — Пойдемте же!

Хайрат затушил недокуренную папиросу и с помощью медсестры, пошатываясь, вошел в помещение. Кровать Дефендера была пуста. Сара Рокбелл сняла дерюгу, заменявшую простыню, и стелила новую — обветшалую и застиранную. Хайрат тяжело опустился на свою постель.

— Живой хоть? — хрипло поинтересовался он.

— Живой, — выдохнула Сара. — Ушёл… Я говорила, рано ему… — она отвернулась, махнув рукой.

Хайрат не ответил. У него словно камень с души свалился. Теперь ему не нужно было думать: убить врага-алхимика или оставить в живых. Убивать больше было некого. И Хайрат отчего-то радовался этому, как ребенок.

— Встанет обратно в строй… — буркнул Хайрат. — Сколько еще наших…

— Мы врачи, — Сара выпрямилась и посмотрела на него в упор. — Наше дело — лечить людей. И неважно, кто они. Мы помогаем всем, понимаете?

Хайрат лег — слабость снова давала о себе знать. Он надеялся, что Нур и Гаяр опять придут. Хотя еще пуще он надеялся на то, что мальчишки, наконец, послушают взрослых и голос разума — и уйдут, пока не стало слишком поздно.

Внесли нескольких раненых. Хайрат огляделся, не спросить ли у кого, откуда они, новые, снова прибыли, но все сплошь были или без сознания, или в бреду. Сара утерла пот со лба и распорядилась отправить кого-то из совсем срочных к ее мужу, а сама взялась осматривать совсем молодого парнишку. Хайрат отвернулся — он узнал юнца. Его мать жила в округе Симу. Уйти не успела. Похоже, сын ее не пожелал уходить, не отомстив. А теперь лежал на окровавленных носилках и отчаянно просил пить. Скрипнула старая табуретка — Сара, опустившись на нее подле раненого, что-то тихо ему отвечала, но пить так и не дала — раненым в живот нельзя.

— В Муутине… Взрывом… Остальные… — бессвязно лопотал мальчишка. — Пить, пожалуйста… Пить… Я… За мальчишками туда…

— Тихо, тихо, — ласково говорила Сара. — Поспи.

— И не проснусь… Я знаю… — слабым голосом проскрипел он. — Пить…

Хриплое дыхание стихло. Вновь скрипнула колченогая табуретка — а после застучали подошвы Сары по выщербленному камню. Хайрат повернулся — приоткрытый рот раненого парня чернел, и лишь непокорной белизной сверкали в нем ровные зубы. Веки были опущены заботливой рукой доктора Сары, скрюченные пальцы еще не остывшего и какого-то мятежного мертвеца застыли у вспоротого живота. Хайрат, превозмогая слабость, сел. Откуда-то из-за перегородки — он знал, что Рокбеллы оборудовали там операционную — раздавались стоны и скупые указания обоих врачей. Около носилок хлопотали две медсестры — та самая, что запретила Хайрату курить, и какая-то незнакомая, постарше. Пара ишварских ребятишек тоже помогала, чем могла. Хайрат поискал взглядом Нура с Гаяром — и не нашел. Еще один раненый затих — грудь перестала неровно и тяжело вздыматься, а на лице его застыло то же неверящее и мятежное выражение, что у того, раненного в живот.

Мысли Хайрата некстати вернулись к ушедшему Дефендеру. Теперь, глядя на раненых и павших товарищей, Хайрат уже жалел, что не воздал бледномордому по заслугам. То, что на днях он не убил одного из ишваритов, отнюдь не означало, что он и впредь будет таким же великодушным. Он оставался майором вражеской армии и, того хуже, — государственным алхимиком. Где-то здесь же истаяла, растворилась призрачная надежда на обретение в стане врага информатора. С другой стороны, теперь Хайрату можно было не думать о том, какие подобрать слова, чтобы найти ключ к чересчур мягкому сердцу Дефендера, которое на поверку могло оказаться вовсе не таким уж сопереживающим и надежным.

*

Полковник Москито пружинистым шагом направлялся к палатке бригадного генерала Фесслера. Любого другого полковника Фесслер уже давно бы стер в порошок за такое панибратство, но с Москито они, будучи курсантами Военной академии, делили одну комнату. Поэтому генерал вполне спускал с рук такую непозволительную для штабс-офицера фривольность, впрочем, периодически не забывая напоминать о своей непомерной щедрости старому приятелю.

— Адольф, дружище, — Москито самодовольно ухмыльнулся. — У меня к вам новости.

— Валяй, — махнул рукой Фесслер, спешно заталкивая холщовый мешок в карман кителя — судя по всему, там у него хранился неприкосновенный запас вяленого мяса.

Москито хмыкнул — он давно запомнил привычку приятеля создавать стратегические запасы еды повсюду.

— Во-первых, вот мои отчеты. Я сделал твоих ребят, Адольфито, — Москито гаденько рассмеялся, Фесслер нахмурился — он терпеть не мог южную манеру коверкать имена. — Не веришь — посмотри сам, — Москито швырнул на подобие стола увесистую стопку бумаг. — Это копии моих рапортов. Ознакомься за вечерним бокалом, занимательное чтиво.

Москито издевался. Он прекрасно знал, как болезненно Фесслер относится даже к самому пустяковому соперничеству — не то что к пари, в котором ставками являлись заветные звездочки и медали. И никак не мог отказать себе в удовольствии наступить тому на больную мозоль.

— Тем паче, смею напомнить, что под моим командованием всего-то навсего один полк, в отличие от тебя, — добил он покрасневшего от злости и теперь отдувающегося словно жаба Фесслера.

— Ты это называешь хорошей новостью, говнюк? — окончательно побагровел Фесслер и даже расстегнул верхнюю пуговицу кителя.

— Нет, — Москито хмыкнул. Фесслер напрягся. — Из моего, — Москито сделал двусмысленную паузу, — надежного источника стало известно… Известно, что Джейсон Дефендер, Каменный алхимик, — жив.

Фесслер нахмурился. Он смутно помнил о том, кто таков вообще этот Каменный алхимик.

— И теперь он снова сможет работать с Могучеруким алхимиком.

Фесслер, заслышав об Армстронге, скривился, точно засунул себе в рот добрую половину лимона.

— Если, конечно, его подлатают, — продолжил Москито.

— Он в лагере? — переспросил Фесслер, прикидывая, что, коль скоро он сможет заполучить еще одного алхимика к себе, то, возможно, все-таки возьмет свой реванш.

— Нет пока, — покачал головой Москито. — Он у Рокбеллов, близ округа Канда. Я отправил за ним отряд.

Успокоившийся было Фесслер снова задышал часто и шумно.

— Успокойся, — отмахнулся Москито. — Думаю, его стоит определить к тебе, а не ко мне. Два алхимика, работающих с твердью, могут стать сокрушительной силой, — он подмигнул.

— Кстати, — отвлекся Фесслер. — Командование объявило сегодня, ввиду отсутствия боевых операций, танцы вечером. Вот пойди, сообщи. То-то алхимики и прочие унтер-офицеры, — он прищурил глаза, глядя на погоны Москито, — вроде тебя, порадуются…

— Есть, — Москито, к вящему неудовольствию Фесслера, то ли проглотил оскорбительную остроту, то ли попросту ничего не заметил.

*