Наше дело - табак

Шамиль умел неистово ненавидеть. И Кореец, кляня себя за это, научился у него тому же. Сегодня он ненавидел Шамиля люто. И готов был даже жертвовать большими деньгами, лишь бы полюбоваться на его холодный труп. И историю с обратным рейсом самолета затеял больше не из-за того, что она сулила большие деньги - доходы едва покрыли расходы. Вся радость была в том, что он представил, как вытянется у Шамиля морда. И как тот будет метаться по кабинету, мечтая о том, чтобы зубами порвать Корейца, и понимая, что из этого ни шиша не получится, поскольку Кореец лег на глубину и где он - не знает никто. А потом выстрел гранатомета разнесет кабинет сигаретного воротилы, осколки пробьют его сонную артерию, войдут глубоко в тело, взрывная волна придавит, выбивая жизнь...

Получилось не так, как рассчитывали. Шамиль почти не пострадал. Он счастливчик. Ему слишком долго везло.

- Акцию провели дерьмово. Вся беда, что команду мы создавали, когда вопросы выяснялись с помощью кулаков. - Кореец уселся в кресло.

- Хорошее было время, - улыбнулся Ломоносов, взор затуманился воспоминаниями.

Десять лет назад они громили кооперативные забегаловки вдоль приграничной трассы, били стекла перегонщикам машин и ходили на них врукопашную, ставили на уши магазины, разносили на дрова в кафе-неплательщиках мебель.

Золотое время. Они, новоявленные Робин Гуды, борцы с кооперативной заразой, упивались новым ощущением безнаказанности и свободы, как у собак, которые всю жизнь сидели на поводке и имели право только лаять на прохожих, но вдруг с них сняли ошейники и разрешили вцепляться зубами в кого угодно. Они и вцеплялись. Сначала бестолково, постоянно схлестываясь с такими же спущенными с ошейника конкурентами. После жестоких разборок многие отправлялись по больницам, гораздо реже по моргам. Они наглядно учили всех воспринимать команду Корейца как силу, неизбежную и непреодолимую, подобно ураганному ветру с Балтийского моря. Они внушали, что можно разделаться с одним членом команды, можно посадить еще парочку, но организация останется. И она будет мстить. Они учились понимать - группировка взрастает, как на дрожжах, на мифах вокруг себя и на страхе.

- Да, хорошее, - согласился Кореец. - Но оно прошло. А мы все выясняем отношения, бодаясь крепкими лбами. Махая бейсбольными битами.

- Почему? - обиделся Ломоносов. - Мы и стрелять можем.

- Можем... Но вся стрельба из той же оперы, как и драка с колами деревня на деревню. Один хороший киллер стоит сотни тупых "быков".

- Количество тоже много значит.

- Ты Шамиля пойдешь штурмом брать? Как Измаил - со штурмовыми лестницами, артподготовкой?

- Не так, конечно.

- Нужен хороший киллер. Ане пацаны, палящие, зажмурившись, куда ни попадя.

- Пацанов-то у нас мало, - возразил Ломоносов.

- Профи у нас мало, - отмахнулся Кореец. - Морду разбить - всегда пожалуйста. А завалить втихаря, красиво, чтобы душа радовалась, - нет. По Шамилю нужно работать профессионально.

- Он-то по нашим следам всю свою свору пустит.

- Пустит.

- Может, со стороны спеца пригласить? - спросил Ломоносов. - У москвичей позаимствовать?

- И показать себя лохами? - усмехнулся Кореец. - Спрашивается, что за такая шайка-лейка, где спеца по мокрым делам приличного нет?

Раньше было принято приглашать для ведения боевых действий наемников со стороны, которые за деньги без задней мысли будут крушить, кого закажут. Оно выгодно - приехали парни из тмутаракани, грохнули, кого их просили, по списку, получили деньги по прейскуранту и улетучились, как дым. Особенно прославились рязанские разборочные команды, парни там все сплошь из десантуры, знающие толк в войне. И накрошили они по заказам человек двести по России, целые группировки выводили под корень, когда шли большие дележи самых лакомых кусочков нефтеперегонных заводов, импортно-экспортных операций с автомобилями в Тольятти. Но сегодня признано хорошим тоном решать свои проблемы самим.

- Так-то оно так, - кивнул Ломоносов. - Но...

- Что "но"?

- Со своими киллерами обязательно возникают проблемы.

Он был прав. Высококвалифицированные киллеры в бригадах со временем начинают ощущать свою исключительность и становятся опасными. Часто от них приходится избавляться, если только они не успевают раньше избавиться и от пахана, и от своих недоброжелателей, взяв верх в бригаде. Обычно они относятся к той категории людей, которые привыкли пробивать любые стены, и не терпят над собой никого.

- Пробитый, отморозок, как тебя не хватает! - Кореец сделал круговое движение шеей.

- Так гаденыш и не нарисовался, - сказал Ломоносов.

- Ушел в глухую оборону.

- Может, нет его в области.

- Есть, - уверил Кореец. - Я наводил справки.

- От этого урода нам одни неприятности. Мало нам с шамилевцами мороки. Нас еще менты давят из-за него. Не к месту... Все не к месту.

- Хорош ныть. - Кореец хлопнул его по плечу так, что Ломоносов, несмотря на свои сто кило, присел. - Нам нужен Пробитый. Он с Шамилем вопрос решит. Он сможет. Это как раз для такого психа работа.

- Где его найти-то?

- Я найду. Я знаю, через кого на контакт выйти...

Но в тот же вечер Пробитый вышел на контакт сам. Позвонил по сотовому телефону.

- Привет, заблудившийся, - сказал ан.

- Здоров, Кореец. Слышал, у тебя нескладухи.

- Ныне у всех нескладухи.

- И что, помочь порешать?

- Есть что обсудить.

-Только я в бегах, - посетовал Пробитый. - И жизнь у меня тяжелая. Так что цены растут.

- Обговорим. Надо встретиться.

- Это не так просто... За меня ведь ментам по медальке алюминиевой обещали.

- Предлагай.

- Давай на хавире, - прикинув варианты, предложил Пробитый. - Только полк охранников с собой не тащи. Не хочу, чтобы меня видели. Неизвестно, кто на ментов барабанит.

- Типун тебе на язык, Пробитый!

- Давай завтра часиков в девять вечера...

Глава 2 МОСКВИЧИ

Старший группы ГУБОПа - заместитель начальника одного из отделов этой организации, быстрый и энергичный, в дорогом костюме, с сотовым телефоном, небрежно положенным под руку на столе, дежурно холодно улыбающийся, строго глядящий в глаза и будто в чем-то постоянно подозревающий окружающих - был типичным представителем новой популяции бойцов с оргпреступностью, эдаким гибридом чекиста и мента. Притом еще отягощенный вращением в высоких властных сферах, в которых людям часто не хватает кислорода. На совещании у начальника УВД он обвел внимательным взором всех присутствующих и произнес веско: