Страница 100 из 101
- Что я? - спросил Арнольд. Он был бледен.
- Ты заказал Глушака... Ты, Арнольд. - Она посмотрела на него с болью, в ее глазах блестели слезы.
- Кто тебе эту дурь внушил? - спросил он жестко.
- Да об этом все говорят.
- Сплетни это, понимаешь! - крикнул он, проваливаясь в глубокое кресло. Ментам надо было на кого-то повесить это дело. Решили повесить на меня. И теперь они, а не я в полной заднице. У них ничего не получилось!
- Ты же врешь, Арнольд. Ты врешь. - Она зябко обняла свои плечи. Ее трясло.
- Как же вы все остохренели! Ты еще будешь мне мозги полоскать!
- Как же так?.. Что же с вами делается? Вы же друзья были.
- Что? Друзья? - Он засмеялся. - Нет, вы послушайте ее. Друзья!.. Не было у меня друзей. Был самообман, что они есть. Нужно прожить больше трех десятков лет, чтобы понять, кто такие старые друзья. Предатели, завистники. Однажды они начинают относиться к тебе как к лоху, в карман которого неплохо бы лазить, как в собственный. А на все твои возражения отвечают: мы же друзья...
Он ударил себя кулаком по колену:
- Все это чепуха! Глушак был редкий ублюдок, которому самое место на том свете!
- Ты не должен был. Не должен...
- Не должен? Он был кретин. Непроходимый кретин... Бешеный. Я думал, он мне вцепится зубами в глотку, когда налетел тогда в офисе из-за тех двух фур сигарет... Предположим, только предположим, что я заказал его... Ну и что? Он не заслужил этого? Он сто раз заслужил худшего. Понимаешь, худшего.
- Что же вы делаете? - ежась еще сильнее, негромко произнесла Лена.
- Что делаем? Деньги делаем. Понимаешь. Деньги. Из пустоты. Из воздуха. Из ничего. Деньги. Деньги большие . И тут не место для сентиментальных дур!
- Боже мой! - Ей становилось все холоднее, будто все вокруг покрылось коркой льда. Слова его падали на ее душу тяжело, отзываясь почти физической болью.
- Вот что, Лена. Ты с Викой, помнится, собиралась на отдых. Так езжай. И побыстрее...
-Арнольд... - Она подняла на него наполненные страданием глаза.
У нее будто почва уходила из-под ног. Ей казалось, что между ними росла холодная стена. А еще казалось, что это вовсе не тот человек, которого она знала не первый десяток лет, которого любила, которому многое прощала и за которым готова была идти на край света. Или она просто не знала его, или он так изменился...
- Ну что, что ты так смотришь? Осуждаешь, да? Посмотри на себя воплощенная укоризна... Ты же дура, Лена... Ты дура. Ты хоть сама подумай, чего ты от меня хочешь... Хочешь, чтобы я раскаялся, посыпал голову пеплом? После того, по каким счетам заплачено за все...
Она не ответила, отвела глаза.
- Не бывать этому! Я был прав, - наигранно бодро воскликнул он. - Прав. Во всем.
- Тебя убьют, Арнольд. Они тебя убьют. Тебе не простят...
- Меня убьют? - саркастически осведомился он. - Ты серьезно? Да мне на охрану все скинутся, чтобы волосок с головы не упал. Потому что они считают, будто мне известно, где эти пять миллионов. Так что за свою неприкосновенность я спокоен... А там - выкрутимся... Обязательно выкрутимся, - как заклинание повторял он.
Следующим вечером Лена с Викой улетели в Москву. Переночевав в гостинице "Россия", утром они были в Шереметьево-2.
Началась предполетная суета - очередь перед таможенной зоной, очередь перед линией, за которой начинались будки со строгими пограничницами. А дальше - свободная зона с магазинами "дьюти-фри" - уже и не Россия, и еще не Запад, в здании аэропорта. Там шатались по коридору, нервно расслаблялись на черных мягких сиденьях, приценивались к товарам во множестве магазинчиков, пили кофе и ели бутерброды дети разных народов - китайцы, малайцы, европейцы, коротающие время перед тем, как самолеты поглотят их и разнесут в разные концы земного шара, связывая нитками самые отдаленные точки, уничтожая магию больших расстояний и прозаично сужая для людей Землю до размеров школьного глобуса.
- Амстердам. Рейс 229. Седьмой вход, - прочитала Вика появившуюся на табло надпись. - Направо, подруга.
Здесь уже начала выстраиваться очередь из надутых европейцев, россиян, неустанно с чувством превосходства трепящихся и здесь по сотовым, раздавая какие-то указания.
- Прорвались, - передохнула наконец Вика, когда они прошли через металлическую "кишку", попали в "Боинг" и устроились в своих креслах.
- Пошел на взлет мой самолет, - вспомнила Лена какую-то давно забытую песню.
"Боинг" вздрогнул. Заработали турбины. Самолет вырулил на взлетную полосу, разогнался и устремился в небо.
Скоро он приземлится в аэропорту Амстердам. Потом пересадка на самолет компании "КЛМ" и дальше "Ян Смит" - аэропорт Йоханнесбурга. Вся дорога занимает пятнадцать часов.
Наконец самолет набрал высоту. Погасли таблички "не курить" и "пристегнуть ремни".
- Что такая задумчивая, подруга? - спросила Вика. - Отдыхать, а не работать едем.
- Отдыхать, - усмехнулась Лена.
- Опять ты за свое. - Вика отщелкнула ремень.
- Его убьют, - произнесла Лена, глядя в иллюминатор.
- Арнольда? - Вика покачала головой. - Он выкрутится. Такие всегда выкручиваются, подруга...
- Вик, я любила его всегда. Еще со школы. Понимаешь, любила. А сейчас что-то перегорело. Я не могу...
- Ну ты, гимназистка, и понятиями живешь. Любит - не любит. Ты еще на ромашке погадай... Ерунда все это...
- Его убьют, - повторила она.
Глава 23 БУМЕРАНГ
Для Арнольда настали нелегкие времена. Он лихо доказал свою невиновность следствию. Только вот пострадавшим от его аферы доказать ничего не мог. А учитывая, что люди пострадали крутые, способные решать свои проблемы самыми различными методами, большей частью грубыми и незаконными, Арнольд принял ряд предосторожностей. Теперь он ни на минуту не расставался с четырьмя здоровяками из частного охранного предприятия, по городу передвигался на двух машинах и завидовал Шамилю, отгороженному от мира броней "Мерседеса".
Больше всего Арнольд боялся похищения. Кинут куда-нибудь в подвал и будут гладить паяльной лампой, пока не выбьют все. За свою жизнь боялся меньше - ведь он теперь был носителем номеров банковских счетов, на которые были перекинуты те пять миллионов.