Второй шанс — 2

Ещё и зубы заговаривает! Если не на народную артистку РСФСР, то на заслуженную точно потянет.

Натягивает на ноги сапожки, следом помогаю гостье надеть пальто, прощаемся, после чего поворачиваюсь к отцу:

— А ты чего так рано-то?

— Да сегодня день короткий. Мы с напарником ящики с молоком разгрузили и нас завмаг отпустила. Кстати, держи сумку, там бутылка кефира и три пакета молока, как мать просила… А эта, Вера Васильевна, ничего, симпатичная. Только глаза какие-то красные, как будто плакала. Ты её тут не обижал?

— Шутишь? — хмыкаю я.

Да уж, думаю я, если бы не появление отца, так бы обидел… Хм, Верочка потом долго бы эту обиду вспоминала. А может, и хорошо, что батя пришёл, не дал случиться, так сказать, непоправимому. Кто знает, вдруг у Веры с этим старлеем или капитаном всё ещё наладится, корила бы себя потом за мимолётную слабость. Да и мне, честно говоря. Сейчас было перед собой стыдно, хоть и придумываю на ходу отмазки, но измена есть измена, и если когда-нибудь Инга спросит, изменял ли я ей, приложив руку к сердцу, скажу: «Да ты что, милая, как ты вообще могла такое подумать?!»

Нет, ну в самом деле, то, что случилось у нас с Татьяной, было ещё до близости с Ингой, а значит, не считается. Тем более не я тогда был инициатором. А сейчас меня кто-то свыше уберёг от первой измены, пусть мы с Ингой ещё и не расписаны.

8-го января, в воскресенье, наконец-то отправляемся смотреть квартиры. Представляю отцу Инги родителей, те немного смущаются, мама лопочет слова благодарности.

— Право, пока ещё не за что благодарить, — покровительственно улыбается Михаил Борисович.

Мы загружаемся в его «Жигули», едем на угол Горького и Володарского. Угловой дом, внутри тихий дворик, в подъезде попахивает кошачьей мочой. Поднимаемся на второй этаж, Михаил Борисович достаёт из кармана связку ключей и отпирает обитую чёрным дерматином дверь. Нашаривает выключатель, в коридоре на стене загорается лампочка.

— Прошу, — пропускает он нас вперёд.

— Может, разуться? — спрашивает мама.

— Бросьте, отряхнули ноги от снега — и нормально. Тем более тут полы давно не подметали, и тапочек вам никто не предложит.

Прежде чем войти, проверяю дверной звонок — работает. Прихожая размером почти как у Козыревых, имеются даже антресоли. На полу стоит покрытый слоем пыли телефонный аппарат. Поднимаю трубку — тишина.

— Оба дома телефонизированы, — поясняет Козырев. — Но и в этой, и во второй квартире телефоны отключены. В принципе, снова подключить — не такая уж и проблема.

Квартира общей площадью 69 кв. м., жилая — 50 «квадратов», две изолированные комнаты — зал и спальня. Зал приличных размеров, вторая, поменьше, с окном на проезжую часть, может стать моей, если, конечно, мы выберем этот вариант. Мебель имеется, но в минимальном количестве — стол, три стула, на кухне столик и две табуретки. Больше ничего. Ремонт здесь не делали лет десять точно, а то и все двадцать, обои местами ободраны, придётся клеить новые.

Полы паркетные, но старые, местами не хватает паркетинок. Потолки высокие, метра три, так ведь «сталинка», а не какая-нибудь «хрущёвка». Люстры нет, с потолка просто свешивается на шнуре лампочка, которая к тому же оказывается ещё и перегоревшей, что заставляет Михаила Борисовича смущённо крякнуть. На так и день сегодня хоть и не солнечный, но и не пасмурный, можно и без искусственного освещения обойтись.

Зато в санузле свет имеется. Он здесь совмещённый, в смысле санузел, однако просторный, ванна металлическая, колонка не новая, но работает, даёт горячую воду. Сливной бачок стандартный, нужно дёргать за шнур, чтобы смыть в канализацию содержимое унитаза.

— А что с коммуникациями? — спрашиваю я.

— Не сказать, что изношены, но не меняли лет двадцать точно, — честно отвечает Козырев.

Балкончик, на который можно пройти из зала, маленький, одному только уместиться, скорее, он какой-то декоративный. Тем не менее, вижу по глазам мамы, что ей нравится, ну так кто бы говорил, на фоне-то нашей коммуналки. Козырев говорит, что соседи по лестничной площадке приличные, в одной квартире живёт глухая бабка, в другой — престарелая пара, чьи дети давно проживают отдельно, в третьей — семья из трёх человек типа нашей, только там не сын, а дочка 13 лет.

Ещё имеется подвал, ключей от которого у Михаила Борисовича с собой нет, но он точно знает, что за нашей квартирой закреплена кладовка.

— Как вам жилплощадь? — интересуется он, когда мы снова садимся в «Жигули».

— Я бы в такой жить не отказался, — опережая нас с мамой, влезает отец.

— Неплохая квартира, — более сдержанно соглашается мама, — но всё-таки хотелось бы и вторую поглядеть.

— Само собой, — улыбается Козырев, поворачивая ключ в замке зажигания.

Центральная часть дома № 86 по улице Московской, на первом этаже которого располагается магазин тканей, а в будущем будут находиться магазин парфюмерии и косметики, а также свадебный бутик, стоит немного в углублении от двух боковых строений, и перемычки имеют высокие арки. Нас интересует как раз середина здания, и хорошо уже только то, что она чуть дальше от проезжей части. Этот дом кажется мне почему-то более светлым, чем в котором мы только что были, здесь будто бы более приветливая аура, даже не знаю, с чем это связано. Поднимаемся на третий этаж, здесь дверь также обита дерматином, только не чёрным, а коричневым, к тому же в двери с жестяными циферками имеется глазок. Звонок тоже работает, хотя звук и не такой оглушающий, как в квартире, где мы сейчас были. Может быть, это и к лучшему, а то будем каждый раз вздрагивать. Если, конечно, остановим свой выбор на этой квартире.

Метраж — 71 кв. м., жилая площадь составляет 55 «квадратов». Зал — 33 квадратных метра, спальня — соответственно, 22 «квадрата». Комнаты так же изолированные. Высота потолков — 3,2 м. С мебелью тоже напряг, но это не критично. Полы дощатые, однако крепкие. Коммуникации меняли три года назад, и только уже один этот факт заставляет смотреть на квартиру с симпатией.

Балкон с видом на тихий дворик, он немного больше того, что был в предыдущей квартире, ограждение массивное, балюстрада. В совмещённом санузле имеется окно, выходит на кухню. Зачем это придумали — мне не дано понять, но подобное часто встречается и в «сталинках», и в «хрущёвках».

Соседи, опять же, тихие, интеллигентные. Жил тут в соседней квартире один алкоголик, да помер в том году с перепоя вроде как, вселилась семья заведующего продуктовой базой. Тоже есть подвал, но вновь у Козырева нет от него ключей, снова приходится верить на слово.

— Сам бы тут жил, тем более в двух шагах от обкома, — вздыхает Михаил Борисович.

Прибедняется, конечно, но в целом в его словах есть рациональное зерно. Эта «хатка» хоть и поменьше его нынешней квартиры, но ненамного. А месторасположение более чем удачное. Да уж, в XXI веке такое жильё будет стоить заоблачных денег. Мой выбор однозначно в пользу этой квартиры, но «совет в Филях» решаем устроить дома. Тем более что Козырев предлагает не спешить, жилплощадь ни там, ни здесь пока никому отдавать не собираются.

Я на всякий случай, когда мы расстаёмся, интересуюсь, как на такой «подарок» посмотрит его руководство, на что Михаил Борисович загадочно улыбается:

— Руководство в курсе, так что по этому поводу можешь не беспокоиться.

Едва оказавшись дома, заявляю родителям:

— Вы как хотите, а я хочу жить на Московской!

Отец с матерью переглядываются, оказывается, они тоже пришли к подобному выводу. На семейном совете окончательно выбираем второй вариант, он по всем параметрам чуточку, но предпочтительнее углового дома на Горького/Володарского. О чём я на следующий день по телефону Козыреву и сообщаю.

— Хороший выбор, — соглашается он, — что ж, тогда начнём понемногу оформлять документы.

А во вторник вечером, после моего предварительного звонка Полевому, мы с мамой садимся в купейный вагон «Суры» и едем в столицу. Утром следующего дня с Казанского на метро без особых приключений добираемся до редакции журнала «Юность», где в приёмной интересуюсь у уже знакомой секретарши, на месте ли Борис Николаевич. Он на месте, но пока занят, у него летучка, нам предлагают подождать. В приёмной жарко, не выдерживаю, снимаю куртку, мама тоже избавляется от пальто. Минут через пятнадцать дверь кабинета главного редактора распахивается, выходят несколько мужчин разных возрастов и женщина. На ходу что-то обсуждают, а мы тем временем заходим в кабинет.