Страница 10 из 13
Я сидел перед ней, медленно осознавая услышанное.
– То есть ты просто…
– Цепляла мужчин, чтобы не было страшно одной. Думала, если Фронтмен где-то рядом, то, увидев меня с мужчиной, ничего не сделает. А потом забудет про меня… В общем, Смоки Рэй, это я подвергла тебя опасности. Ты был… очередной страховкой.
– Которая не сработала, – добавил я.
Дверь отворилась, и медсестра твёрдо сказала:
– Вам пора, молодой человек.
Я медленно встал. Взгляд Дорси был полон боли, и я понял, что это не только боль от переломов.
– Если тебя это гнетёт, не переживай понапрасну. Я не в обиде.
На самом деле обида была. Если Дорси просто не хотела быть одной, то для чего говорила о своём желании стать моделью? Можно было обойтись и без лжи…
Но я старательно спрятал обиду. Как бы там ни было, Дорси помогла мне. Благодаря ей я дожил до выстрелов Джульетты, а не повис на ноже Фронтмена.
– Не думай о плохом, Дорси. Здесь ты в безопасности. Пока!
***
Сэл Гришем, обладатель роскошной виллы, передвигаться предпочитал на видавшем виды «лэндровере». Впрочем, несмотря на возраст, этот хищного вида угловатый танк работал, как швейцарские часы. Видимо, что на уход за ним владелец не жалел ни денег, ни времени.
– Тебе нечего бояться, – говорил Гришем, выкатывая по Дьябло-драйв на Радужный бульвар. – Убийство, которое ты совершил, квалифицировано как самооборона, и прокурор с этим согласен. Между прочим, он не случайно на твоей стороне. Это во многом заслуга твоего таланта.
– Что вы имеете в виду?
– В позапрошлый уик-энд прокурор Дженкинс был гостем на моей вилле. Скульптуры танцовщиц поразили его. Сегодня я сказал ему, что ты их автор, и он заверил, что у тебя не будет больших проблем.
– А маленькие проблемы будут?
– Без них жизнь была бы пресной, не так ли? – спросил он, одарив меня улыбкой того сорта, которым владеют только успешные бизнесмены. – Не унывай, если будет нужно, старина Сэл поборется за тебя. Ни на что не отвлекайся и начинай работу, как только придёшь в себя. Контракт будет заключён только на постановку одного номера, но мы обязуемся его пролонгировать, если доходы «Сладкого местечка» возрастут. Надеюсь, ты понимаешь, что мы заинтересованы в этом не меньше тебя…
Он свернул налево, и мы покатили на восток по Рассел-роуд. Я откинулся на спинку сиденья и старался расслабиться, чтобы дышать свободно.
Итак, я добился своего. Пускай это нельзя поставить в заслугу моему таланту, пускай в повороте судьбы сыграл роль невероятный случай – я одержал первую победу…
Однако той радости, которую я рисовал себе в мечтах, воображая, как добьюсь успеха, не было. Дорси и события минувшего дня занимали все мои мысли. Мне вдруг подумалось, что у её лжи, неожиданно глубоко меня задевшей, есть одно объяснение.
Что, если ей самой было неприятно менять «защитников»? Если она решила: пусть рядом будет один – и… выбрала меня?
Эта мысль уже льстила, в неё хотелось поверить. Значит, разговор об искусстве должен был стать цементом, который удержал бы меня…
Но для чего Дорси призналась?
– Смоки Рэй, ты не слушаешь? – спросил Гришем, обгоняя кабриолет, из которого улыбалась Лас-Вегасу пара туристов.
– Простите, мистер Гришем. Не могу забыть о нападении. Дорси сказала, что эти ублюдки пришли за ней. Один из них недавно пытался её завербовать, чтобы Дорси докладывала обо всём, что происходит в баре. Она отказалась – и ей решили отомстить. Что вы думаете об этом?
Сэл закусил губу. Около минуты он молчал, со злостью глядя на дорогу.
– Чёрт, это уже серьёзно! Ладно, думаю, ты имеешь право узнать. Конечно, если пообещаешь помалкивать.
– Обещаю! – настороженно кивнул я.
Он испытующе поглядел на меня и спросил:
– Ты знаешь, как делаются дела в Неоновом городе?
– По-видимому, нет…
– Не перебивай. Это был вводный вопрос. Ясное дело, ты ни черта не знаешь. Вселенная Лас-Вегаса – это несколько ярусов моря. Наверху, на волнах, плавают яхты с крупными шишками. Это продюсеры высокого класса, у них связи уходят куда-то на небеса. Под днищами яхт проплывают акулы бизнеса. Это легальные боссы, но уже способны показать зубы. Чем ниже, тем страшнее, и на дне заправляют уже откровенно криминальные спруты. Из их щупалец нет спасения. И «Сладкое местечко» барахтается в паре футов от дна. Если не поднимемся – нас сожрут. Понимаешь?
– Пока вроде бы да…
Гришем покачал головой.
– Помнишь, ты спросил, почему мы с Гарри Твидлом позволяем себе роскошь, если заведение не приносит дохода? Так вот, это способ защиты. Мимикрия. Мы притворяемся акулами. Нас видят с яхты. И спруты опасаются протянуть к нам щупальца.
– Хотя уже давно могли бы это сделать? – уточнил я.
Гришем невесело улыбнулся.
– Схватываешь на лету. Если мы оступимся и покажем свою нищету, бар проглотят.
– Кто?
– На нас зарится Бёрк Адамс. Это теневой король мелкого шоу-бизнеса. В заведениях, которые он прикарманил, толкают наркоту, все девушки проституируют. Это уже дно, самое дно моря по имени Вегас. Понимаешь теперь, насколько сильно нам нужен успех?
– Да, сэр.
– А понимаешь, почему я тебе это рассказал?
– Не уверен…
– Потому что ты должен знать, чем рискуешь. Если Дорси сказала правду, значит, Бёрк Адамс уже пробует нас на зуб. Времени мало, а риск велик. Я не хочу, чтобы ты сначала подписал контракт, а потом узнал об опасности и почувствовал себя обманутым. Так-то, парень. Что ты об этом думаешь?
– Я думаю, мистер Гришем, что мой номер должен понравиться людям. Очень хочется проверить это на деле…
Глава 7.
Как по мне, так Бенни Гриер был одной из самых больших проблем «Сладкого местечка».
В чём-то он, бесспорно, был талантлив. Сэл называл его настоящим спасением. Бенни был шоуменом – ведущим с «заводным», как он выражался, конферансом. А заодно, беря лишь половину оклада за каждую должность, хореографом, осветителем сцены, электриком, плотником и сантехником. Неудивительно, что его ценили.
Ему было около сорока лет, но при взгляде на него заподозрить истинный возраст было трудно. Даже при некоторой грузности Бенни Гриер выглядел моложе, был чрезвычайно пластичен. Лицо у него было подвижное, и чувствовалось, что артистическую мимику он вырабатывал, ориентируясь на Джима Керри. Он был неутомим, везде успевал. Если бы не колкий и циничный взгляд, я бы сразу назвал его славным парнем.
Покончив с моделями и перебравшись в «Сладкое местечко», я узнал его ближе и вскоре обнаружил, что этот славный парень вызывает у меня стойкое отвращение…
Он исповедовал убеждение, что шаблоны – это то, что нужно публике.
Мы поспорили уже на второй день моей работы в баре. Кетхума и Нбона лежали за кулисами. Сэл наказал мне и Гриеру отработать быструю установку фигур и их выезд на сцену.
Едва он ушёл, Бенни, не прекращая работы, принялся критиковать мой номер.
– Зря ты со мной споришь, Смоки Рэй. Я в этом бизнесе почти столько же, сколько ты живёшь на свете. Выкрутасы, которые ты выдумал, никому не нужны. Зритель платит за то, что девочки на сцене проделывают штуки, которых он ждёт. А вовсе не за твои фантазии. Обманутый зритель не придёт дважды.
– Так что, на сцене не должно быть ничего нового? – возмутился я.
Бенни подогнал пазы и проворно завернул первый винт из четырёх, которыми Нбона крепился к платформе.
– Того, что в «Сладком местечке» появятся эти чурбаны, вполне достаточно…
Я покончил с одним винтом, он с двумя, и, опередив меня, успел взяться за последний.
– Дальше дай зрителям то, чего они ждут. Они пришли возбудиться, а не смотреть артхаусную постановку.
– Но дальше как раз и будет возбуждение!
Мы взялись за Кетхуму. Пластиковая фигура весила около двадцати килограмм.
– Раз-два-три! – скомандовал Бенни Гриер, и Кетхума встал на платформу. – Дальше у тебя спектакль. Как там? «Пэм должна оглядываться на тех, кто принёс её в жертву, прощаясь с земным миром и готовясь вступить в мир небесный»? – насмешливо процитировал он моё описание. – Херня, бро! Зрителю насрать на тех, кто принёс её в жертву. Зрителю насрать на то, что один чурбан хороший, а другой плохой. Зрителю нужны сиськи Пэм и жопа Пэм…