Страница 9 из 31
− А придворных? – на всякий случай спросил Анвар.
− Если те захотят. Где ваш друг Бедиль, неано Аминан?
− Мне и самому бы хотелось это знать.
Король ответил понимающей улыбкой, а Аминан подавил долгий прерывистый вздох, пытаясь справиться с бурей чувств. Шел десятый день месяца Осеннего Тепла, новый кватрион неумолимо приближался со всеми его невзгодами и ненастьями, а герцогу Юга хотелось выть в голос от жестокой, изматывающей душу, ледяной тоски.
Глава 6. Ли Найто
Путь из столицы в Эртвест занял чуть меньше двух недель, но вернувшемуся домой графу Силивану казалось, что миновал целый кватрион, и, несмотря на свой спокойный и саркастичный характер, он пребывал в раздраженном настроении. Мало того, что одну половину пути его добрая супруга Вен брюзгливо ворчала, цитировала учение Рина и завуалировано называла Ирвина нелестными словами! Вторую ее часть проклятая сорока металась по узкой клетке и либо кричала на птичьем, либо несла всякую чушь на фиаламском языке, частично повторяя выражения хозяйки. Жаль, что у него не осталось ни единой возможности жить в Вете – рано или поздно герцог Анвар, несмотря на всю свою бестолковость, сообразил бы, что неспроста вся семья Силиванов поселилась в столичном особняке. А когда старых супругов нет, то и вопросы мгновенно исчезнут.
Ехали в колесной карете с раскладными постелями – слишком Вен отвыкла от верховой езды, да и ему здоровье не позволяло. Лекарь тоже настоятельно рекомендовал воздержаться от таких опасных для старых костей и головы прогулок, но Ирвин не огорчался. Куда лучше по пути рассматривать из окошка пустые от недавно убранных колосьев пшеницы поля, золотисто-алые шапки деревьев и, еще реже, темные макушки виднеющихся вдали елей. Леса находились вдалеке от Эртонийского тракта, потому-то и увидеть их было издалека нелегко. Любоваться готовившейся к долгому сну природой Ирвин предпочитал в те редкие моменты, когда противная вредная птица замолкала.
Что, если замысел с Королем Четырех Кровей не удастся? Эта мысль изредка приходила в седую голову старика, вместе с предположениями последствий. Станут ли люди в будущем поклоняться коронованному обманщику в таком случае или предпочтут его свергнуть и вернуть на трон Моранси? Если, разумеется, в назревавшей дворцовой войне тот найдет силы и способ выжить, в чем Ирвин изрядно сомневался – впрочем, в былые времена и не такие сопляки проявляли героический характер. А беды правнуку не хотелось, может быть тогда дать возможность Гаю жениться на той наглой девчонке, что прикинулась девицей Ольсен? Северная кровь все равно в ней есть, и потом…
Додумать не вышло – проснулась гадкая птица и заверещала так пронзительно, словно ее собрались пустить на суп. Вен поскорее накинула черный платок на клетку и обеспокоенно приподняла маленькую бархатную занавеску.
− В Донгмине говорят, что животные чувствуют приближение зла и бед лучше любых предсказателей, − сообщила она тихо, и, как показалось Ирвину, с ехидной усмешкой.
− Говорить не возбраняется, − сердито отрезал тот.
Странно, но задуманное черное дело играло с Силиваном дурную шутку – чем дальше он работал над своими замыслами, тем чаще обрушивалась на старика волна противоречивых чувств; смутного беспокойства, колкой злости, мучительных сомнений. Жадные до наживы южане уже почти в его кулаке, но родственники герцога Эртона знают слишком много, и беда, если захотят написать письмо ему. Хорошо, что ни кузену Фрэнсиса, ни его племянникам не хватило ума сделать это, да хранит Творец эти чудесные бестолковые головы…
Они оказались дома ранним вечером шестнадцатого дня месяца Осеннего Тепла.
− Хорошо, что Гай остался в столице, − вполголоса проговорила Вен, когда карета, наконец, остановилась у ворот родового поместья. – Городские веяния выудят из него внушенную тобой дурь.
− Опять? – спросил Ирвин устало, чувствуя то ли злость, то ли раздражение.
− Я и не прекращала выражать тебе свое мнение.
− Но это не помешало тебе отравить Мейсонов.
− Довольно! – Вен крепче сжала ручку клетки желтыми сморщенными пальцами и яростно посмотрела на мужа. – Я не желаю больше слышать о грехе, который, к слову сказать, взяла на свою душу лишь для того, мой дорогой, чтобы ты не повесил его на Гая! И продолжаю молить Творца о твоем вразумлении, хотя моя надежда тает с каждым днем, будто свечка.
Отчеканив эти злые хриплые слова, Вен Силиван удалилась в дом гордой поступью, а Ирвину совершенно не хотелось ее догонять. Пусть проведет некоторое время в своих покоях или в библиотеке, остудит свой пыл, и тогда они смогут поговорить и понять друг друга. С каждым годом это становилось все сложнее, но Ирвин хотя бы изредка пытался вникнуть в характер супруги. А она наотрез отказывалась его понимать, даже, несмотря на помощь с Мейсонами.
Сердце тревожно сжалось и кольнуло, когда он, отдав приказы слугам, отправился в пустую гостиную, а отвыкшие от ходьбы ноги неприятно заныли. И все же отдыхать нельзя, нужно написать в Вету о благополучном прибытии и о том, чтобы эти два неслуха, сын с внуком, не вздумали ничего делать без его, Ирвина, ведома. Хотя, учитывая, что Деметрий – не рыба и не мясо, изображающий из себя вечного страдальца, ничего не должен натворить. Если только южане уломают на какую-нибудь очаровательную подлость.
Пройдя мимо гостиной, Ирвин решительно шагнул в открытый кабинет и сразу сел за стол. Перо быстро легло в сухие пальцы, позабылась давящая усталость, все остальное, кроме необходимости отослать письмо поскорее, отошло как можно дальше. Он окунул конец пера в чернильницу и занес было его над белоснежным листом бумаги, когда гармонию, созданную постепенно ставшим благостным настроением, резко оборвала жена. Приближающийся стук каблуков за дверью, тонкий и злой, мгновенно навел на мысли о том, что все плохо. Совсем. Возможно, даже гвардейцы или солдаты Эртонов прибыли, чтобы арестовать заговорщика, и Ирвин, с досадой прерывисто вздохнув, опустил перо обратно. Откинулся на высокую спинку стула и скрестил руки на груди, мрачно глядя на распахнувшуюся от сильного толчка дверь.
Гвардейцев или слуг, желающих доложить об их прибытии, не было. Явилась сама Вен – как была, в дорожном платье из темного бархата, легкой шапочкой из тонкой материи, защищающей волосы восточниц в пути от пыли, разозленная, с искаженным от ярости лицом и поджатыми гневно губами. Такой Ирвин видел ее всего лишь раз – когда его покойный отец попытался отравить не понравившуюся возможную невестку, он сам едва не стал отцеубийцей, а строптивая Вен разозлилась на обоих. Дело едва не обернулась расторжением помолвки.
Нравы Силиванов никогда не были праведными и возвышенными, это стоило признать. Даже Гай пошел по стопам деда, пусть и не умышленно, едва не убив родного отца… Да, это все так, но что нужно Вен?
− Вот! – громко крикнула жена, прежде чем подойти к столу и шлепнуть со всей силы по нему письмом, помятой исписанной бумагой. – Старый дуралей! Вы даже не представляете, что натворили, втянув в это нашего внука!
Ирвин склонил набок голову и немного помолчал, ожидая, пока Вен отдышится. Еще хватит удар бедняжку, чего доброго.