Страница 25 из 31
Вилма успела переглянуться с несколькими, то ли ободряя, то ли ища ободрения. Затем она проследовала за слугой. В замке все было так же, как в прошлый ее визит. Собственно говоря, почему что-либо должно было измениться? Ради невесты? Но вряд ли, очень вряд ли ради нее здесь будут осуществлять какие-то перемены. Вилма, признаться, не хотела ничего подобного, чтобы ради нее что-то меняли. Она предпочла бы, чтобы просто не стали менять ее. Но она знала старую премудрость – когда невестка уходит в чужую семью, она оставляет старые привычки в родительском доме.
За тяжелой дверью было тихо, только огонь в камине потрескивал. Должно быть, ее уже ждали.
Она вошла – и в нее сразу полетели взгляды, как камни. Она учтиво склонила голову и негромко сказала:
− Приветствую всех собравшихся.
Фраза прозвучала странно, но… ее ведь можно будет списать на привычки северянки, не совсем хорошо знавшей общие и западные традиции?
− Мы все рады вас видеть, милое дитя, – ответил старый граф, – надеюсь, вы благополучно добрались?
− Как нельзя лучше, – ответила «графиня». – Благодарю вас.
Она отыскала взглядом Гая, и он посмотрел на нее в ответ. Нежно и немного робко, как смотрит всякий влюбленный.
Дальше пошли дежурные вопросы о погоде, о дороге, о семье. Последних Вилма боялась, но Силиван – говорил почти один он – не спросил ничего такого, что поставило бы ее в тупик.
− Но я надеюсь, графиня, на брачную церемонию вы явитесь в более подобающем виде, – закончил старый Силиван. – То, что на вас сейчас, право, слишком уж буднично.
− У нас уже выпал снег, – ответила лже-Каролина, – и я оделась тепло и практично. Конечно же, я постараюсь выглядеть на свадьбе, как пристало невесте.
− Дерзкий ответ, – сказала в задумчивости темноволосая дама. Каролина помнила, что это мать Гая. – Вот уж действительно северянка. На юге в ответ на упрек девицы могут лишь извиняться и благодарить. И они не решаются прилюдно переглядываться со своими нареченными.
− А что они делают наедине с нареченными? – спросила старуха, жена Ирвина Силивана. Вилма еще в первый визит не могла понять, нравится ли она ей или пугает.
Свекровь захотела смутить невестку или своеобразно подбодрить Вилму, но ее старания остались напрасными; грациозно подняв голову, дама внимательно посмотрела на пожилую неаниту ясным темным взором, небрежно повела плечом. В этой семье каждый старался побольнее задеть другого, это уже стало понятно Вилме, однако идти на попятный слишком поздно. Может, ей повезет, и Гай сможет защитить ее от ехидства родственников, раз уже решился на лживый брак? Неважно. Слишком многое уже сделано ради их совместного счастья, и раз ей предстоит теперь жить в родовом поместье Силиванов, прохладном и сумрачном, то придется отрастить зубки.
− Наедине с нареченными они выполняют супружеский долг, − спокойно и четко произнесла Джан Силиван − теперь-то девушка сумела выудить из глубин памяти это имя, − как и следует достойным женщинам.
− Верно, − вмешался зачем-то граф Ирвин, − жаль, что вы, дорогая, оказались исключением.
Несмотря на природную смуглость, лицо Джан залилось алой краской, и она, опустив взгляд, поспешно отошла в другой конец залы, чтобы опуститься там, в кресло у камина. Вилма же, поймав на себе внимательный изучающий взгляд графа, почувствовала, как по спине бегут мурашки: верил он ее игре? Могло ли так случиться, что после заочной помолвки он узнал что-нибудь и пригласил невесту внука лишь для того, чтобы подготовить надежную ловушку? Но нет, это глупо, и потом, что он может сделать с ней, сорвав маску с вероломной лгуньи? Не так уж и много у Силиванов связей и денег, чтобы опозорить кого-нибудь, уничтожая репутацию, и потом, вряд ли ему будет угоден скандал…
Вилма умела мило сверкать белозубой улыбкой и опускать глаза, когда следовало, даже если в душе пылало пламя праведного гнева или больно кололи ледышки бессильной тоски, так же поступила она и сегодня, ни на минуту не опуская головы. До свадьбы она станет вести себя идеально, как и Гай, а потом все счастье этого мира станет принадлежать только им – и легкое касание теплой ладони любимого вдохнуло в нее абсолютную уверенность в этом. Убедившись, что граф, угрюмый виконт и обе графини ослабили свою строгую бдительность, влюбленные смогли обменяться счастливыми взглядами и незаметными подбадривающими кивками.
Верно, если бы Гай осмелился, он поцеловал бы ей руку прямо здесь, при всех. Но все-таки воспитание давало о себе знать, и они просто любовались друг другом. Ничего, это ненадолго. Скоро они вдоволь насытятся своим счастьем, выпьют его до дна, как самое лучшее вино, но пока они будут наслаждаться букетом, вдыхая аромат, и ждать, ждать, ждать…
Так долго, так страшно! В любое мгновение может случиться что-то, что разобьет все их надежды. И тогда… Не так больно не принадлежать любимому, как достаться другому.
Гай, верно, согласился бы с ней, если бы они могли высказать друг другу, что лежало на душе.
− Думаю, нашей гостье стоит отдохнуть с дороги, – молвил граф Ирвин. – Путь с севера не близок, и молодая графиня нуждается в сне и покое, не так ли?
− Благодарю вас, – ответила Вилма. – Вы правы.
− Тогда вам сейчас же покажут приготовленные для вас покои. Вы сможете располагаться, как пожелаете. Никто, – это слово граф выделил, – не побеспокоит вас, я сам об этом позабочусь.
И он посмотрел в сторону внука – а вот виконт Деметрий Силиван остался стоять с каменным лицом на месте и не вымолвил ни единого слова. Сложно было угадать его мысли и чувства, глядя в льдистые недовольные глаза, девушка не стала и пытаться.
Гай немного погрустнел, тревожно было и Вилме. Им препятствовали оставаться наедине, и это вполне объяснялось требованиями приличий… или подозрениями старого графа. Стоит ли тревожиться о последнем? Если и да, то лучше прятать свои чувства и мысли за спокойным выражением лица и милой улыбкой, и уходить неторопливым шагом вместе с молодой молчаливой служанкой по имени Айсун. Вероятно, камеристка неаниты Джан, недавно выписанная из Эн-Мерида, ведь недавно будущая свекровь Вилмы стала королевской придворной дамой, и ее отпустили на свадьбу сына.
Южные женщины ведут себя затравленно, уныло, кутаются в платки и шали, закрывают лица книгами, если в их сторону случайно посмотреть – об этом Вилме рассказывал отец. Ему ли не знать, как ведут себя все женщины Фиалама! И чудо, что они с сестрой не родились бастардами от одной из его многочисленных любовниц, но сейчас грешно о том мыслить. Герцог Эртон все еще в столице, писем от него нет, и как знать, может он и вовсе не вернется домой… Глубоко вздохнув, Вилма мысленно заставила себя прекратить предаваться унынию, и наслаждаться новой жизнью, пусть и не настолько роскошной, как в родовом замке. Графы Силиваны уже пол-кватриона влачат бедноватое существование, неведомо какими средствами зарабатывая на картины, оружие и изящные статуэтки, и она, герцогиня Вилма Эртон, знала, на что шла, отправляясь сюда. Значит, так тому и быть – она вынесет бедность, прикрытую фальшивым блеском, придирки свекрови Джан, заносчивую насмешливую старуху, пристальное внимание графа, человеческие пороки и прочую грязь. Ну а Гай ей в этом поможет.