Моя панацея

Мультфильм оказывается чудо каким интересным. Словно маленькая, слежу за каждым движением на экране, смеюсь шуткам и даже хлопаю в ладоши. Когда нарисованная собачка попадает в лапы жестоких ловцов, переживаю искренне и чуть не плачу в момент большой опасности. А после хохочу во всё горло, облегчённо, радуюсь счастливому финалу.

Мы выходим из зала в окружении охраны, но после сеанса мне настолько радостно, что согласна забить на временные неудобства. Но что-то мучает меня. Это ощущение со мной с самого начала фильма и не покидает даже на улице.

Поворачиваюсь и замечаю высокую светловолосую девушку в тёмном свитере и синих джинсах. Она стоит в нескольких метрах от нас с Яриком и смотрит прицельно. Пялится я бы даже сказала. Мы ныряем салон машины, но мне никак не удаётся отделаться от прожигающего затылок взгляда.

Странное что-то, очень странное.

Но может, показалось?

25. Инга

Я подписываю протокол допроса и мысленно хвалю себя, что не расклеилась. Ничего из того, что я нафантазировала себе бессонной ночью накануне не случилось: на меня никто не давил, пакет на голову не надевал и каверзные вопросы не задавал. Максим предупредил, что Павел активно сотрудничает со следствием, деньги сразу после суда на счёт фирмы вернутся, потому беседа со мной — всего лишь часть рутины. Я поверила и стало проще, и Максим вновь не обманул меня.

Следователем по делу Павлика оказался приятный мужчина с благородной сединой на висках, пухлыми “девичьими” губами и удивительно волевым подбородком. Задавал вопросы по существу, не тянул кота за хвост и не пытался запугать. Просто побеседовали.

Я отдаю пропуск, выхожу на улицу и меня едва не сбивает с ног порывом ледяного ветра. Холодно-то так! Кутаюсь в пальто и жалею, что решила отпустить Егора. Всё-таки в машине было бы намного теплее, но мне хотелось прогуляться, подумать о своём, а теперь на голову приземляются первые ледяные капли дождя, а пальцы стынут. Температура воздуха падает стремительно, тучи на небе сгущаются, а где-то вдалеке глухо рычит гром.

Оглядываюсь в поисках стоянки такси, но по периметру лишь служебные автомобили. Замечаю белую вывеску кафе и решаю, что переждать непогоду в уютном заведении будет лучшим выходом. Стоит переступить порог, и дождь льётся на город, словно кто-то воду спустил.

— Ничего себе! — восклицает девушка-хостес, глядя за мою спину на чёрное от туч небо и восхищённо добавляет: — Машка, нас точно сегодня смоет!

Невидимая Машка причитает, а хостес переключает своё внимание на меня:

— Добро пожаловать! — радуется кажется даже искренне, а я читаю на бейдже, что её зовут Оксана. — Вы одна? Или спутник позже подойдёт?

— Нет, я просто заскочила к вам выпить чашечку кофе.

Девушка ослепляет меня улыбкой и, взмахнув рукой в сторону наполовину пустого обеденного зала, ведёт за собой.

— Располагайтесь, пожалуйста.

Тонкая и прямая, словно молодая берёзка, Оксана возвращается на свой пост. А ко мне спешит уже та самая Машка с папкой меню наперевес.

— Добро пожаловать в “Лунный город!”. У нас сегодня акция: при заказе фирменного миндального кофе — макарун в подарок.

Вот же искусители. Но я никогда не пробовала хвалёных французских пирожных, от того соглашаюсь выбрать именно миндальный кофе. Он оказывается недопустимо приторным, а воздушный ярко-салатовый кругляшок макаруна добавляет ощущения, что я махом высыпала себе в рот целую сахарницу. Так можно и без зубов остаться.

Отстукиваю Максиму сообщение, что у меня всё хорошо. В ответ почти мгновенно получаю короткое “Принято” и убираю в сумку телефон.

Глядя на улицу, где беснуется непогода, пью переслащенный кофе и вспоминаю детали допроса. Я всё-таки решилась рассказать о тех бритоголовых, будто сошедших с карикатур знакомцев Павлика. Они были такие… гипертрофированные, что ли, вызывающе брутальные и очень странные. Таких тётка называла шелупонь и запрещала братьям смотреть ментовские сериалы. Не знаю, наверное, боялась, что они станут Сашей Белым и Космосом в одном флаконе и кончат свою жизнь в канаве с простреленной головой.

Я очень постаралась вспомнить любую деталь, которая могла стереться в памяти. Где я видела этих людей? Может быть, слышала обрывки разговоров или при мне что-то эдакое обсуждали? Сколько их было? Как выглядели? Всегда ли были одни и те же или персоналии менялись? Что отвечал Павел на мои расспросы?

Всю ночь я спрашивала себя: не из чувства ли мести хочу выложить всё следователю? Не потому ли, что обида на Павлика слишком сильная, а самолюбие рассыпалось в пыль. Но потом поняла, что так поступить будет правильно. И женская гордость тут играет не самую большую роль.

Дождь постепенно стихает, оставляя после себя лужи на асфальте. Небо проясняется, и я вызываю такси. Несколько операторов отказывают из-за большой загруженности на линии, но в итоге мне везёт. Хочется скорее к Ярику, он сегодня должен был нарисовать для меня картину. “Сюрприз!”, — сообщил он мне утром, уплетая за обе щёки любимую молочную кашу.

Официантка Маша кладёт на столик папочку со счётом, и я торопливо вкладываю в неё две купюры. Максим щедрый, хотя я ни о чём его не просила, но и отказываться не стала. В конце концов, мне нравится думать не только о других, но и себя баловать. Вот, в кафе посидеть — чем не маленькая радость?

— Я надеюсь, ты не думаешь, что я тебе за секс плачу? — спросил Максим, когда оставлял мне утром деньги. — Ты сложная и замороченная, но эту ересь даже думать не смей. Я тебе запрещаю, ясно?

Вот так и согласилась.

За окнами мигает фарами приехавший по моему вызову серый Опель, я прощаюсь с милыми девушками и выхожу на улицу. До машины всего несколько шагов, и я почти касаюсь ручки, но рядом возникает всё та же девушка, которую я видела в кинотеатре.

На ней тот же синий свитер, узкие джинсы, а сверху накинут ярко-зелёный дождевик. Странная какая-то особа.

— Инга? — проявляет странную осведомлённость, а я удивлённо киваю.

— Девушка, вы следите за мной?

Вглядываюсь в её лицо, но оно мне совершенно незнакомо. Чего она кругами вокруг меня ходит?

— Нам надо поговорить.

Делать мне нечего.

— Извините, я тороплюсь.

— О Максиме, — поясняет и чему-то улыбается. — Это очень важно.

Ледяной ветер снова треплет волосы. Они падают на лицо, закрывая на мгновение от меня жадный ищущий взгляд девушки. Она подаётся вперёд, а я распахиваю дверцу такси. Протягивает руку, а я ныряю внутрь салона. Хватается за ручку, а я схлопываюсь внутри. В безопасном тепле автомобиля, как в коконе.

— Но это важно! Вы не понимаете! Инга, нам нужно поговорить!

Качаю головой. Я не хочу снова делать то, что нужно от меня кому-то другому. Не заставят. Хватит.

— На Кантемировскую двадцать пять, — бросаю таксисту, он заводит мотор, но тот пару раз кашляет и глохнет.

— Чёртов дождь, чтоб его! — ругается таксист и снова борется с неуступчивым зажиганием. Сейчас мне кажется, что не стоило не только Егора отпускать, но от охраны я тоже зря отказалась.

Девушка стучит в окно, я смотрю в её голубые глаза, которые мне по-прежнему кажутся незнакомыми. Там, за её спиной, снова начинается ледяной ливень, и светлые волосы мокрыми сосульками вокруг лица.

— Приходите завтра в парк! Я буду ждать вас в полдень на каштановой аллее. Приходите, это важно. Инга! Слышите?! Важно!

Таксист посматривает на нас с интересом, а мне хочется гаркнуть ему на ухо, чтобы с колымагой своей быстрее разбирался. Да только я ещё не до такой степени выросла над собой, чтобы властность в себе заиметь.

Но всё-таки машина заводится к моему счастью. Кое-как оставляем позади парковку, и теперь я всё ближе к дому, в котором меня ждут. Действительно ждут, а не воспринимают как зависимую жертву или предмет мебели.

— Хороший посёлок, — разряжает тишину таксист, когда мы въезжаем на Кантемировскую улицу. — Только земля тут золотая. Мой кум хотел купить здесь участок, так оказалось, что такие бабки ему даже во сне не приснятся.