Академия пурпурной розы

— Послушай, Ледышка, — шепнул Морвин, когда обе дамы скрылись из глаз, и в его взгляде снова заплясали бесовские огни. — Как думаешь — может просветить почтенную старушку, что этим можно заниматься не только в спальне, не только ночью и эм-м-м… не только на горизонтальных поверхностях?

— Морвин!! — зашипела я возмущенно и шлепнула наглую лапу, которая украдкой погладила меня по бедру. Лапа неохотно убралась, хотя и недалеко — теперь она удобно устроилась на моей талии.

— Извини. Просто я слишком соскучился по тебе, Ледышка! — ответил он неожиданно серьезно. — А ты по мне?

Я вздохнула и вместо ответа сама потянулась к его губам.

Когда через много-много долгих минут я поймала себя на том, что уже не сгоняю лапу, где бы она ни прогуливалась, — поняла, что нужно срочно поворачивать нашу беседу в более деловое русло.

— П-подожди! Хватит отвлекаться. Давай… давай лучше обсудим нашу тактику и стратегию на предстоящий Турнир!

Морвин оторвался нехотя от выцеловывания моей шеи и пробурчал что-то неразборчиво под ухом.

— Ч-чего? — переспросила я, млея.

— Мр-р-р… Я говорю — расскажи мне теперь хоть, во что я там ввязался? Что еще за Турнир?

Глава 38

— Ты… издеваешься, да?

Нет, не издевается.

Кое-как, с пятого на десятое, то и дело теряя нить разговора и попутно отбивая поползновения лап, которым, кажется, было не так уж и интересно, что я там рассказываю — у них было занятие поинтересней, — я пересказала речь Старой Леди.

— Ты меня вообще слушал? — вздохнула я обреченно, уворачиваясь от очередной попытки куснуть меня за ухо.

— Да-а…

— Насчет Турнира понял, или мне в третий раз повторить с начала?

— Понял, понял. Теперь хотя бы ясно, вот это что такое нам нацепили, — усмехнулся Морвин, ловя меня за руку и целуя запястье под лентой. — А то я уж думал, может, браслеты брачные. Кто их знает, что за обычаи в вашем странном мире.

— А если б это были они? — смутилась я. Пользуясь моим секундным замешательством, наглые лапы покрепче за меня ухватились, чтоб неудобно было уворачиваться.

— А если б это были они, у меня появились бы веские причины, чтобы прямо сейчас прогулять занятия и нарушить все и всяческие старушкины правила.

Нет, я правда очень сильно крепилась все это время, чтобы не краснеть. Но это уже был перебор! Чувствуя, как горят уши, я сделала строгий вид и вздернула подбородок.

— Сейчас будет первый гонг! Нам пора. Занятия пропускать нельзя! Ни по каким причинам!

— Это ты сейчас так говоришь! Разубедить бы тебя… — проворчал Морвин, но лапы, все же, разжал. — Ну ладно. Когда у моей Ледышки такой серьезный вид, поневоле проникаешься. Идем! А куда?

По-хорошему, мне бы сначала в дамскую комнату, привести себя в порядок. Я представляла, что за видок у меня сейчас. Но времени и правда не было, поэтому, кое-как приглаживая на ходу волосы одной рукой — другая по-прежнему была цепко схвачена — я направила наши шаги в сторону нужной аудитории, а сама попыталась упорядочить мысли в голове. Кажется, сейчас математика с Авророй Оскотт — хуже не придумаешь. Как на зло, мысли были совершенно не об учебе.

— Кстати, а как ты смог вернуться? У тебя оставались еще лепестки?

Морвин покачал головой.

— Нет. Но это было и не обязательно. Для перемещения достаточно любого предмета из твоего мира. Ну а я же отсюда уходил в местной одежде. Хоть какой-то с этих неудобных тряпок толк оказался. Так что в этот раз переместился прямиком к вашей кастелянше. Надеюсь, ее не хватит удар. Не бойся, я на нее не падал! Этот способ перемещения между мирами я берегу исключительно для тебя.

Я смущенно улыбнулась.

— Понятно… а… а что это за «Кары», о которых ты говорил? Вы так извержение вулкана называете?

— Не только, Ледышка. К сожалению, не только. Это началось много лет назад, я тогда маленький еще был. Никто не знает причин, никто не знает, как справляться с этой бедой… просто наша природа в один далеко не прекрасный день сошла с ума. Да к тому же появились…

Он нахмурился.

— Кто? — поторопила его я.

— Давай это тоже потом. Не хочу омрачать такой чудесный день.

— Но ты хотя бы можешь сказать — погодные катаклизмы, которые сотрясают материк Арвенора… не может быть в них что-то общее с этими вашими Карами?..

— Не знаю, — он посмотрел на меня очень серьезно и чуть сильнее сжал мои пальцы. — Но очень надеюсь, что нет.

Я замолчала, погрустнев. Как-то не радужно.

Морвин склонился ко мне и коснулся носом кончика уха.

— Еще вопросы есть? Давай, Ледышка, отвлекай меня получше — а то каждый раз, как я вижу очередной полутемный коридор…

Я закатила глаза.

Мда. Чувствую, меня ждут веселые времена. И я на себе как следует прочувствую, что такое соскучившийся огненный маг.

Математика прошла в грозовом напряжении. Мадам Оскотт едва сдерживалась, чтобы не спустить на нас с Морвином всех собак. Что было неудивительно, учитывая, что в этом предмете он оказался полный ноль — не знал ни единой формулы и абсолютно не желал решать никаких уравнений. При этом с легкостью складывал и умножал в уме совершенно невероятных размеров числа — так, что я только поражалась и завидовала. Но математичку это не впечатляло, а только усиливало раздражение — как и его небрежная поза и постоянные попытки меня отвлечь.

В общем, до конца занятий я еле дотерпела. Тем более, что долгожданный гонг возвестил начало обеденного перерыва — а за время моих страданий аппетит у меня накопился отменный, и кажется, организм теперь вознамерился усиленно наверстывать упущенное.

Но моим планам не суждено было сбыться — едва мы вышли из аудитории, как наши с Морвином ленты засветились, и на нежном шелке проступили золотые буквы. Кажется, бытовики превзошли самих себя! Нам пришло послание о том, что всех участников ждут в кабинете Леди Ректор.

Это было очень уютное место. Старомодный письменный стол с резьбой завитушками, вместо строгого директорского стула — мягкое кресло розового плюша. Диванчики у стен, бордовые шторы в цветочек, пасторальные пейзажи на стенах.

Дополняли интерьер ясли с сеном в углу, которое старательно общипывала олениха Леди Ректор.

А на чайных столиках нас уже ждали дымящиеся чайные чашки и вазочки с печеньем. Вот только к нему никто не притрагивался — все участники состязания сидели, словно кол проглотили, и нервничали, потому что хозяйка находилась тут же за своим столом и молча, очень внимательно нас разглядывала.

Ну как, все. Один отдельно взятый турист из другого мира непринужденно поглощал печенье, рассевшись удобно рядом со мной. Видимо, у него дома такой еды не было.

Джереми Коул с соседнего слева диванчика сверлил его негодующим взглядом, очевидно еле сдерживаясь, чтобы не высказать все, что думает о его варварских манерах. Сол, сидевшая справа, буравила нас не менее испепеляющим взглядом, потому что даже поглощая печенье, Морвин не забывал надежно прихватывать меня за талию, временами поглаживая большим пальцем через ткань. В этом перекрестье взглядов я чувствовала себя как бабочка, приколотая к подушке десятью иголками, сразу во все места. Хорошо хоть, ее пара — мальчик-менталист — сверлил глазами не меня, а печенье.

— А ну быстро меня тоже обнял! — прошипела ему Солейн. Неслышно, как ей показалось.

— Э-э-э… а разве можно? — удивился он.

— Ты же мой парень! Конечно можно! — процедила она с такой злостью, что на месте парнишки я бы от нее бежала, куда глаза глядят.

А он расплылся в улыбке, а потом положил руку ей на коленку.

Сол аж подскочила на месте.

— Т-ты что себе…

Гордон вдруг внимательно-внимательно на нее посмотрел поверх очков… а потом взял за руку и уверенно усадил обратно.