Промах

– Слушай, ну он и здоровый этот птеродактиль! Я реально решил, что это дельтаплан.

– У тебя все летающие ящеры называются птеродактилями? Вообще-то общее для них название – птерозавр. Птерозавры они. А рамфоринхи и птеродактили – это подотряды птерозавров. Тот, что мы сегодня увидели, ещё не самый большой. Учёными найдены ископаемые экземпляры значительно крупнее. Были такие, что стоя на земле, достигали в высоту шесть метров и выше. И учти, что науке ещё не все известны. Как знать, может нам предстоит встретить реально гигантов.

– А тираннозавры в высоту сколько были?

– Четыре метра до бедра. Но ты о них не особо беспокойся, они в Северной Америке обитали. Чего тут гадать. Завтра всё сами увидим.

– Ты считаешь, что есть смысл выходить на равнину?

– Наша цель не равнина. Мы пойдём в горы, ведь нам позарез нужно надёжное убежище. Небольшая пещера с хорошей смотровой площадкой. Но об этом завтра. Ты есть не хочешь?

Только после вопроса о еде, я почувствовал, что голоден. Мы зажгли фонарик, установив на нём красный фильтр. Уверенности, что именно красный свет не привлечёт к нам незваных гостей, у нас не было, но мы решили поэкспериментировать со световыми фильтрами. Красный цвет, как цвет опасности, стал в нашем эксперименте первым. Жилище из парашютов, освещённое красным фонарём, смотрелось фантастично, но не жевать же сухпай в полной темноте. Мы достали по банке консервированного минтая и одну на двоих пачку галет. На десерт был бисквит. Его мы так же поделили пополам. Чай не пили, оставив пакетики на утро, просто хлебнули воды из фляжек и легли спать, прижавшись друг к другу спиной. Надо сказать, что на красный свет так никто и не явился, хотя, я уверен, что наш светящийся домик был виден на много километров.

Я долго лежал без сна, прислушиваясь к шорохам снаружи нашего «домика на дереве». Для меня, человека, выросшего в техногенной среде, природные звуки, не поддающиеся определению, были тревожными и даже пугающими. Тем более в лесу Мелового периода. Впрочем, когда лежишь без сна, то и пятнадцать минут могут показаться вечностью. В какой-то момент сон всё же нашёл меня, а когда я открыл глаза, то увидел, что «первый» не спал. Он лежал на животе, высунув голову наружу. Я подполз к нему и осторожно пристроился рядом.

Солнце ещё не выглянуло из-за деревьев, но уже было довольно светло. «Первый» поднёс палец к губам, после чего указал мне на что-то, что должно быть непосредственно перед нами. Я же ничего не видел. Только я решил сказать об этом «первому», как заметил лёгкое шевеление буквально в трёх метрах от себя. Наконец-то, я смог различить то, на что указывал мне напарник. Как можно было сразу не рассмотреть такое? Все ветки вокруг нас были усеяны пёстрыми коричнево-зелёными птицами. Они были величиной с дрозда и довольно странного вида. Я закрыл на несколько секунд глаза, чтобы они расфокусировались и были способны смотреть на предмет, так сказать, новым взглядом. Когда я открыл их, птицы мгновенно превратились в маленьких, меньше голубя, птерозавров. Они усыпали ветки нашего дерева и сидели, изредка шевелясь, головами на север. Они явно чего-то ждали. Ну что ж подождём и мы.

Солнце, наконец, выползло из-за леса и бросило свои лучи на верхушки деревьев и болото. Вскоре со стороны болота, делая взмахи тяжёлыми крыльями, поднялся «дельтаплан» и пролетел над нами в сторону долины и гор. Не успел он миновать наше жилище, как стайка мелких птерозавров, оккупировавшая ветки нашего дерева, взмыла, словно по команде, в воздух и устремилась к болоту.

– Это они ждали, пока большун улетит, чтобы не быть съеденными, когда будут на болоте насекомых ловить? – я высказал своё предположение.

– Нет. Они, скорей всего полетели разорять его гнездо. Для «большуна» они не добыча. Они мелкие и шустрые. Не по зубам ему. А вот птенцы гиганта для этой стаи воздушных пираний окажутся по вкусу. У них пасть похожа на клюв дубоноса, а значит, укус должен быть сильным. Жаль, что не могу определить их название, ведь скелетов таких мелких птерозавров до нашего времени не сохранилось.

Мы позавтракали чаем с бисквитом, разогрев химическим нагревателем воду и растворив в ней пару пакетиков с заваркой. Затем стали собираться в путь.

Идти решили налегке. Пожитки, включая бронежилеты, мы оставили в «домике», тщательно зашнуровав вход. С собой взяли автоматы, по два запасных магазина, фляжки с водой, фильтр для воды, дающий возможность пить прямо из лужи, четыре питательных батончика, ножи и ультразвуковой отпугиватель собак. Спустившись с дерева, справили нужду посередине поляны, по очереди сторожа друг друга на случай внезапного появления опасности. Затем, сверившись с компасом, двинулись в путь. Первым шёл «первый», я же, прикрутив к шлему зеркальце заднего вида, прикрывал ему спину. Шли долго, хотя расстояние до равнины было не таким уж и большим. Причина задержки была простая – в лесу Мелового периода, хоть верхнего, хоть нижнего, идти лучше всего с максимальной осторожностью, даже если за всё время пути вам никто не встретился.

Наконец мы вышли из лесу и остановились на краю открытого пространства. Перед нами раскинулась довольно обширная равнина, покрытая пологими холмами, заросшими густой высокой цветущей травой.

– Осталось самое трудное – пройти равнину и не попасться на обед велоцирапторам, – тихо произнёс я, не сводя с травы взгляда, при этом надеясь, что смогу отличить, когда она колышется под дуновением ветра, а когда движима крадущимся хищником.

– Ты явно пересмотрел фантастики в своё время. Неужели ты думаешь, что велоцерапторы и впрямь сидят сейчас в этой траве и ждут, когда из антропоцена в мел перенесутся два человека и попрутся прямо к ним в пасть?

– Ты думаешь, что их там нет?

– Почти уверен. Это в «Парке юрского периода» они были поставлены людьми в условия, где на сравнительно небольшом участке суши были вынуждены выживать в плотном контакте с другими хищниками, ограничивающими их зону обитания. Сейчас Верхний Мел. Период, когда протекало активное вымирание динозавров. Я надеюсь, что мы вообще не встретим ни одной зверюги, способной лишить нас жизни. К тому же, Спилберг в своём фильме зачем-то увеличил велоцераптора в несколько раз. На самом деле велоцераптор был ростом не выше семидесяти сантиметров.

– Здорово. Одной опасностью меньше.

– Я бы сказал, что больше, а не меньше – в голосе «первого» появились весёлые нотки.

– Обьясни, – попросил я.

– Если велоцераптора в фильме увеличили, то дилофозавра уменьшили. Если помнишь, плащеносный такой красавчик, который ядом плевался. На деле четыреста килограммов весил.

– Не маленьким был парнишка, – поёжился я от неприятных мыслей, вызванных рассказом «первого».

– К счастью, жил он намного раньше Верхнего Мела, но кто знает, может и сохранились ещё. Не понимаю, зачем Спилберг допустил с динозаврами такие вольности. Общипанный дейноних, сыгравший в фильме велоцераптора, великолепно смотрелся бы, оставшись самим собой.

– Почему «общипанный»?

– Дейноних был частично оперён. В одном из фильмов «Парка» он всё-таки появляется во всей красе.

– Нет ни какого желания встречаться ни с кем из них. Честно.

– Может быть и не встретимся. Если серьёзно, почти все динозавры из «Парка» жили в разные периоды. А эта троица уж точно не жила в Кампанском ярусе Верхнего Мела.

– Тогда вперёд? – я почувствовал себя бодрее и увереннее.

– Да подожди ты. Сначала пройдём вдоль леса и найдём самое высокое дерево. Я видел его с нашей ветки. По моим расчётам метров пятьсот вправо. Залезем и осмотримся. Наметим путь, затем вернёмся к себе, а завтра чуть свет двинем к горам. Придём туда, скорее всего, ближе к ночи. Ночевать там придётся, думаю, под открытым небом, ведь искать пещеру времени у нас уже не будет.

– Почему ты сразу не вывел нас к дереву?

– Потому, что выбирал нам путь с максимально большим обзором местности. Или ты хотел, чтобы на тебя кто-нибудь из кустов выскочил? – «первый» был предельно серьёзен, но его ответ вызвал у меня улыбку.