Промах

Вторая причина – «первый». «Первый» был загадкой. Он появился в роте совсем недавно. Никто из солдат не знал о его способностях, а так же в чём он преуспел лучше всего. На «физо» и полосе препятствий «первый» пока не блистал. Именно эти обстоятельства делали предстоящий поединок интригующим.

Ротный поднял руку, требуя тишины и внимания:

– Господа, сегодня два замечательных человека будут мордовать друг друга по правилам М1 Глобал. «Первый» вызвал на поединок «девяносто девятого». В случае победы он требует, чтобы его больше не называли Салабоном, и получает почётное право выбрать себе кличку сам. «Девяносто девятый» в случае победы, закрепляет за «первым» кличку «Салабон» до конца службы.

– Вау!!! – громко выдохнул кто-то из присутствующих.

– Всё это оговорено заранее и скреплено рукопожатием, – закончил свою речь ротный и скомандовал. – Бойцы, в центр ринга!

«Что «вау», то «вау»», – я был удивлён не меньше остальных зрителей. Интрига нарастала. Если «первый» согласился на такие условия, он либо глупец, либо невероятно сильный боец. Я склонялся к первому варианту, ведь в силу возраста невероятным бойцом он быть не мог. Впрочем, история знала примеры удивительных бойцовских поединков. Однажды, никому не известный завсегдатай питейных заведений пьяница Рокки избил в баре чемпиона мира по профессиональному боксу в тяжёлом весе. Этот поединок стал началом его блестящей боксёрской карьеры. Что ж, посмотрим.

Бои, проходившие в нашей роте, не ограничивались раундами или временим. Они длились до победы. Этот бой не был исключением. В таком бою было сложно тянуть время, надеясь на спасительный гонг, но «первый», почему-то, выбрал для своего поединка тактику, очень похожую на затягивание времени. Он кружил, избегая захватов и ударов, но в бою до победы одного из бойцов нельзя избегать прямого столкновения вечно.

Через пять минут стало заметно, что «девяносто девятый» подустал, а «первый» всё ещё стоял на ногах, вместо того, чтобы валяться на настиле ринга. Мало того, он выглядел бодрее и свежее, чем его визави. Похоже, тактика «первого» начала приносить плоды. «Девяносто девятый», сообразив, чего добивается противник, сбавил темп и начал искать в обороне «первого» слабые места одиночными редкими ударами, одновременно восстанавливая напрасно растраченные силы. Я настроил себя на долгий позиционный бой, но оказалось, что «первый» за это время успел найти брешь в обороне «девяносто девятого». При очередном сближении он коротким, почти неуловимым движением, нанёс своему сопернику удар по печени. «Девяносто девятый» упал, хватая от адской боли ртом воздух. «Пятидесятый», бывший по совместительству ротным фельдшером, влез на ринг, чтобы осмотреть «девяносто девятого». Через минуту он взглянул на ротного. Встретившись с ротным взглядом, «пятидесятый» кивнул ему, давая понять, что с поверженным бойцом всё в порядке. Ещё через минуту «девяносто девятый» сумел подняться на ноги и теперь стоял по правую руку от ротного с потемневшим от боли лицом. По левую руку от ротного, опустив голову, чтобы хоть как-то спрятать довольную улыбку, стоял бывший Салабон.

– Победителем в этом бою объявляется … – ротный замешкался и обратился к «первому», – ты, малец, себе новую кличку придумал?

– А что, хорошая кличка – «Малец». Выбирай её, даже не думай! – выкрикнул кто-то из зрителей. Все засмеялись.

– Тишина! – грозно рявкнул ротный. – Я вам сейчас лично всем клички поменяю!

– Я хочу, чтобы в роте меня называли «Стах», – заявил «первый». По его лицу было видно, что он немного смущён, присваивая себе такое звучное имя.

– Победителем этого боя я объявляю Стаха! – громогласно заявил ротный, после чего добавил. – Завтра прыжки с парашютом! Участники поединка могут лечь спать на два часа раньше обычного. «Девяносто девятый» от прыжков с парашютом освобождается. Он может отдыхать весь следующий день.

Прыжки с парашютом мне нравились. Форма десантника тоже.

Глава вторая. Задание

Больше всего на свете я не любил стоять на «тумбочке» возле канцелярии. Мне не нравился этот пост не потому, что находясь на нём нужно отдавать честь проходившим мимо офицерам, вытягиваясь по стойке «смирно». Этого в нашей роте не было, ведь все были одеты в одинаковую форму без войсковых знаков отличия. Мы знали, что четыре последних номера являются офицерами, но руководствовались при этом правилами бани. В нашей роте, как в бане, честь офицерам не отдавали. Исключение составляло построение на плацу.

Обязанностью дневального было хранить ключ от оружейной комнаты, чтобы открывать оружейку по требованию любого солдата или офицера нашей роты, решившего пострелять. Так же в обязанность дневального входило соблюдение запрета на вынос оружия из казармы без разрешения ротного. Если вдруг кто-то из солдат решит выйти без дозвола командира с оружием во двор, обязанностью дневального было не допустить этого. С этой целью дневальный был вооружён до зубов и одет в бронежилет. «До зубов» подразумевало автомат «Абакан» АН-94 с прицелом 1П29, с четырьмя четырёхрядными магазинами на шестьдесят патронов каждый, пистолет ОЦ-33 «Пернач» с четырьмя обоймами ёмкостью в двадцать семь патронов каждая, тактический нож Glock FM 81 и четыре метательных ножа «Оса».

Вот именно из-за такой экипировки, в которой дневальный вынужден проводить целые сутки, мне не нравился этот пост. Я бы с большим удовольствием чистил картошку, но еду нам привозили по договору из какого-то кафе. Всё же, в стоянии на «тумбочке» был положительный момент. Дело в том, что дневальный мог стать невольным обладателем секретов и тайн, ведь офицеры в канцелярии обычно не понижали голос, обсуждая их. Они знали, что всё тайное, попав в роту, в ней и останется.

Сегодня, когда личный состав, переодевшись в десантную форму, уехал на аэродром в МАЗах с унифицированными герметизированными кузовами, в расположении роты осталось только шесть человек: дежурный офицер с солдатом на КПП, «девяносто девятый» в казарме, я на «тумбочке» и ротный с заместителем в канцелярии.

«Девяносто девятый» дрых на своей кровати в конце спальни, а в канцелярии «сто четвёртый» и «сто третий» вели бурный разговор. Они обсуждали нюансы предстоящих совместных стратегических учений Вооружённых сил Республики Беларусь и Российской Федерации. Учения должны были пройти не только на территории Беларуси, но и в Смоленской области Российской Федерации. В частности, разговор шёл о секретной базе Российских вооружённых сил, расположенной недалеко от Смоленска. На этой базе велась разработка новейшего сверхмощного лучевого оружия. Разработки были настолько секретны, что за пределами базы доступ к ним имели лишь Президент России и несколько человек из генералитета Российской армии.

Разговор в нашей канцелярии происходил весьма занятный, ведь ротный с заместителем обсуждали не учения, а способы и средства получения документов и схем засекреченных российских разработок этого лучевого оружия. Причём непосредственно с секретной базы. Я не мог не натопырить уши и был уверен, что если бы в этот момент на меня кто-нибудь взглянул, он увидел бы два маленьких локатора вместо ушей на моей голове.

Вскоре, сойдясь во мнении в вопросе тактики проникновения на объект, офицеры перешли к выбору кандидатур для выполнения задания. Я затаил дыхание. Давненько меня не посещало такое возбуждение, как сейчас и не мудрено, ведь любой из наших бойцов мог только мечтать о таком приключении. Но офицеры видимо вспомнили обо мне, так как в канцелярии наступило молчание. Я догадывался, что там происходит: они взяли карточки с нашими номерами и перебирали их, пытаясь прийти к общему знаменателю. Вскоре они сделали свой выбор и снова заговорили в голос, продолжая обсуждать план похищения секретных чертежей с секретной базы наших союзников. Может быть, кто-то посчитал бы такое похищение подлым и низким, но, как говаривал мой товарищ по техникумовскому общежитию Генка: «У картишек нет братишек».