Страница 25 из 98
— Поначалу мне думалось, кто-то свистнул мою удачу лет так пять-шесть назад. А потом я понял, кто это был. Это старость! Хгм! — жалуется Маер, попивая белое галисийское сорта Albariño.
Шрам молчит. Приехав в Наутико, владелец ночного клуба пребывает в сумбурном состоянии духа. Поглядывая на часы и, по обыкновению, спаивая приятеля, слушает его рассуждения.
— Малолетняя дочка племянницы на днях спросила меня: «Ты дед?». «Да», — ответил я. «Старый» — уточнила она. Я подумал и сказал: «Старый». «Нет!» — заявили мне. — «Ты — древний!» А человеку пять лет. И я тут пффф... сдулся! Представляешь? Я — древний, если кто не в курсе, — усмехается Маер. В нем читается ленивая печаль груза прожитых лет.
Шрам смотрит на приятеля в упор. Шестьдесят лет — разве это старость? Время крепких ветров не настало. Есть же еще силы куда-то двигаться, в чем-то реализовываться. И, тем не менее, ему поневоле видится нередкая маргинальность преступивших порог «третьего» возраста. Они спиваются, озлобляются. Картинки меняются не в реальности, а на экране компьютера или телевизора. Здоровый секс подменяется гордыми разговорами о смысле жизни. Все это вызывает у Шрама внутреннее отторжение.
Видимо, щедро уступив Шраму свой кусок криминального пирога, практически полностью предаваясь разврату с чревоугодием, Маер пытается избежать недуга под названием «старость» по-своему.
После незначительной паузы к бородачу возвращается добродушие. Заметив дно в своем бокале, он спешит сам плеснуть себе вина. Измыслив молчаливое внимание владельца ночного клуба иначе, саркастически усмехается.
— Э! Думаешь, как я смог так низко пасть? — проследив за взглядом Шрама, вопрошает Маер. И сам же отвечает: — Низко падать не больно. Больно, когда свысока. Поэтому предпочитаю особливо высоко не летать, хотя всегда собираюсь, — многозначительно сообщает он.
Оба усмехаются. Маер в своем репертуаре.
— А, между прочим, моя осень мягка и любвеобильна, — заявляет он. — Романтика, конечно, не приносит дивидендов, но у других случается похуже. Ты, верно, знал Амадео Кано Гальярдо?
Шрам кивает.
— Успешный и состоятельный, он до старости ходил холостяком. Покуда не встретил некую Эву, — рассказывает Маер. — Откуда только он ее выкопал? Кредитный специалист мелкого банка — она быстро нашла подход к «скучающему кошельку». Очертя голову, Амадео женился. Эва из офисной мыши превратилась в светскую львицу. Умница и красавица… ему нравилось с гордостью показывать ее многочисленным друзьям и партнерам.
Грянул кризис, сильно ударил по его фирме. Бизнес рушился настолько стремительно, что Амадео впал в отчаянье. И когда ему сделалось совсем худо, одна Эва оставалась рядом, гордилась и восхищалась его стойкостью в непростой ситуации, говорила, что он самый лучший, что все наладится и она ему поможет в этом. Ты ведь в курсе, как на нас мужчин действует такое? Амадео проникся настолько, что пошел на риск. Уберегая состояние от растраты, переписал все что мог на обожаемую супругу до лучших времен. Эх! Если бы глупость облагалась налогом… — вздыхает Маер. — Нельзя капиталы доверять женщине! Веруя в непогрешимую взаимность, Амадео остался ни с чем. Обтяпав развод, красотка сразу ушла к конкуренту. Хочешь знать, чем закончилось?
— Ну? — нехотя отзывается Шрам, знает же, что Маер от него не отстанет.
— Бедолага влез в долги, уехал в Монако и проиграл последнее в казино. Дальше след оборвался. Грохнули, наверное. Все из-за женщины! — вздыхает приятель.
— То, что с ним произошло — последствие его действий. Результат собственного выбора. Пенять не на кого, — равнодушно отмечает Шрам.
— Слушай, по сценарию это я с высоты лет должен говорить что-то подобное, — усмехается Маер.
Шрам следит за стрелкой, отмеряющей время, и делает рукой неопределенный жест.
— Да что тут еще говорить? В любой ситуации итог один: либо победил, либо чему-то научился.
— Оно верно!
Пока Маер повествует еще об одной семейной паре, изменяющей друг другу направо и налево. Шраму вспоминается о своем…
После смерти родителей в душе он сам был слаб, одинок и несчастен, и поэтому стал стремиться показать себя хватким, последовательным, рискованным, дерзко прогрызающим дорогу. И, надо сказать, делал это весьма успешно. Все ему поверили. А потом он и сам поверил. Выдрессировав себя, он развил характер жесткий и независимый. Впрочем, это не спасло от разбитого сердца.
В ту пору, когда Карлос еще не представлял из себя преступного авторитета по кличке «Шрам», занимал не слишком значительное место в местной мафии, присматривался к покупке клуба «Наутико» и занимался вполне безобидной деятельностью по раскрутке рок-группы Таро, в его жизни появилась женщина.
Пришло время любить — и он полюбил. Она оказалась чужой женой. Уверяла, что с мужем давно ничего нет, хотя и не стремилась разводиться. Отношения с ней не были возвышенно-красивыми и легкими. Но он любил. Любил пока не понял, что делит ее еще с двумя мужчинами. Ими являлись ее муж Таро и его брат наркобарон Микель.
С полным основанием Карлос почувствовал себя обманутым. Уличенная в лицемерии, Камилла рассмеялась ему в лицо, цинично заявив о том, что просто подбирала себе лучший вариант и, увы, он не прошел кастинг.