Вольное братство

— А почему я? — вякнул, не подумавши, Копыто. — Меня там почти не было. Я поздно пришел, когда все закончилось…

— Кто такой умный сказал: Эскобето заплатит? Не ты? — выпучив глаза, включил сирену командор. За Копыто стало страшно. — Пшел вон, урод!

Делая невероятно длинные шаги, Эскобето прошелся вдоль строя, как будто остывая. Он молчал, и пираты восприняли это как сигнал, что буря закончилась, пронесшись по верху и сорвав только паруса.

— А где там самый хитрый и ушлый? — вдруг остановившись, спросил командор. — Да, я к тебе обращаюсь, Игнат!

Народ возбужденно загомонил, и кто-то из нахалов — кажется, из бригады Блохастого — толкнул меня в спину, чтобы я вышел из строя на глаза любимому капитану. За что и схлопотал по рылу, едва не улетев за борт. Ладно, успел за леера ухватиться.

— Ты знаешь, какое наказание грозит человеку, самовольно покинувшему остров? Обычно я на первый раз вздергиваю такого нахала вниз башкой на фока-рее. Сразу просветление наступает!

— Виноват, командор! — вытянулся я. — Прошу простить! Но мне было нужно…

— Да плевать, что тебе было нужно! — рявкнул Эскобето. — Думаешь, победил всех на ристалище, тебе все возможно? Никому не позволено игнорировать капитана! Мог ко мне сам подойти или Свейни сказать? Да еще и Малыша за собой потянул!

Малыш, стоявший неподалеку от меня, икнул. Пираты загоготали.

— Свейни был извещен, — я пожал плечами.

— Я узнал о твоем походе, когда ты уже вернулся героем! — скривился Эскобето.

Я внимательно посмотрел на помощника капитана. Глазки-то забегали. Сдается мне, Свейни нашел такой момент еще раньше, когда командор был в таком же плохом настроении и нашептал нечто иное. Какой мотив он придумал для моего отсутствия? Налил в уши Ригольди всякого…нехорошего. Ладно, учтем на будущее. Сейчас бы не переиграть.

— Ты нарушил мой приказ, Игнат, — покачал головой Эскобето, и так печально взглянул на меня, что многие корсары сдержанно загудели, предчувствуя скорую расправу. Да что греха таить: часть экипажа «Ласки» показывала свою откровенную неприязнь ко мне. Полагаю, все тянется из-за той истории с Брадуром. — Поэтому я должен наказать тебя. Ты хороший боец, и вешать такого парня вниз головой я не хочу. И пороть не буду. Снимаю тебя с корабля на сушу. Будешь гонять сухопутных крыс, делая из них нормальных бойцов. Поступаешь помощником к офицеру Мостану.

Кто-то громко хмыкнул, а по рядам покатился гул голосов. Я не ожидал, что вперед выйдет Пенек и бесстрашно выпятив грудь, бросит в лицо Эскобето:

— Ты не прав, командор! Нет хуже для отличного пирата оказаться на суше! А Игнат не заслужил такого наказания! Нельзя так поступать! Ты же сам знаешь, что многие из нас стараются улизнуть с Инсильвады во время зимней стоянки! Почему же только Игнат попал под твою горячую руку?

— Пенек, я тебя уважаю, — Эскобето был слегка ошарашен. Не хватало, чтобы абордажник разрушил нашу игру. — Но сейчас тебе стоит зайти в строй и заткнуться. Не лезь туда, где ничего не понимаешь. Я сказал, что Игнат будет находиться на суше столько времени, сколько потребуется, чтобы голова проветрилась от глупостей. Сказано так! Кто-то еще хочет возразить? Рич?

— Я тоже против, но слово командора — закон, — вывернулся мой товарищ, будучи в курсе происходящего. — Все равно меня не послушают.

— Может, голосование устроим? — едко продолжил спрашивать Эскобето. В самом деле, вошел во вкус. — Старпом, что скажешь? Я прав или нет?

Свейни задумчиво поглядел куда-то на голые мачты, потом перевел взгляд на своего командора, явно избегая встречаться со мной.

— Я за ссылку на сушу, — наконец, ответил он. Кажется, происходящее слегка ошеломило Свейни. Ведь он не был посвящен в наш договор, и поэтому чувствовал себя неловко. Как бы подставил меня, получается! Ведь Пенек был прав, когда укорял Эскобето, что за такие провинности пирата не снимают с корабля. Ну, пусть возьмет напильник и наточит якорь, образно говоря! Лишь бы осознал свою вину. — Но вместе с Малышом. Они же оба с Инсильвады убежали.

— Командор! — заревел Малыш и стукнул себя по груди. — Прости! Ну, попутал нас дьявол морской! Чутка погулять захотелось! Прости нас!

Пираты загоготали, воспринимая происходящее как удачное развлечение. Даже предыдущие угрозы командора благополучно забылись. Мы и рассчитывали на это: ярко обыграть мое наказание, чтобы о нем через сутки знала вся флотилия и Инсильвада.

— Штурман! Твое слово?

— Суша, — буркнул Трикстер, сплюнув за борт.

— Квартмейстер?

— Оставить на борту, запереть в трюме на хлеб и воду, — неожиданно заступился за меня Мертвец. — Пусть посидит дней пять, одумается.

— Надо же, — покачал головой Эскобето, тоже удивленный решением квартмейстера. — Хряк, а ты что скажешь?

— Я за твое решение, командор, — боцман переступил с ноги на ногу. — Игнат ловок с оружием, у него хорошая подготовка. Может, и в самом деле, пользу принесет, выдрессирует этих уродов с Салангара.

— Ну что? — заторопился Эскобето, понимая, что такими темпами я насобираю себе сочувствующие голоса. — Спросим мастера парусов? Или канонира? Плотника? Врача?

— Ясно все! — загомонили пираты. — Малыша оставить!

— Следом за Игнатом! Пущай отдохнут!

Команда яростно разделилась на две половины. Те, кто служил на «Твердыне», чуть ли не с кулаками лезли на местных, отстаивая Малыша. Ссылка на берег серьезно била по карманам. Не ходишь в море, нет тебе «боевых» и «премиальных». А жить с несколькими грошами в кошеле унизительно для корсара. Вот если золотишко, полученное после ограбления караванов, сразу же спустить в кабаке и остаться на мели, прося помощи у корешей — вот здесь ничего зазорного не было. Меня же на глазах у всех переводили в разряд голытьбы. Еще неизвестно, как начнут реагировать пираты с других экипажей. Без мордобоя не обойдется, чует мое сердце.

Удивительно, но Малыша отстояли. Причина, возможно, крылась в его долгожительстве на Инсильваде. Его знали уже несколько лет, а я кто? Залетный и странный человек с каторжного корабля. Обычно таких сторонятся и опасаются, присматриваются во время боя, как ведет себя новичок. Свои боевые качества я уже продемонстрировал, и подозревал, что дело совершенно в другом: боязнь. Свейни мог подбивать пиратов, ведя небрежные разговоры обо мне, дескать, я стараюсь подсидеть его и стать помощником Эскобето. Свейни тоже свой парень в доску. Кого больше слушать будут? Того, кому доверия больше.

Забрав вещи, я попрощался со своей бригадой, приобнял Рича и тихо прошептал, чтобы он не лез на рожон и не вздорил с командой «Ласки».

— Думаю, сдержусь, — хмыкнул Рич, сжимая мою ладонь. — Так уж и быть, не буду портить пиратские рожи.

— Скоро Эскобето тихонько сплавит тебя на берег ко мне, как только сформируется штурмовая команда. Так что береги себя в море.

— Прощаемся, как будто по разным гарнизонам разбегаемся, — Рич хитро прищурился. — А наши комнаты в борделе рядышком находятся.

Мы посмеялись и разошлись. Я закинул на плечо свой вещевой мешок, спустился по трапу вниз, сел в небольшой ялик, и двое молчаливых гребцов из экипажа шустро заработали веслами, отвозя меня на причал. Не сказав ни слова, я сошел на берег и потопал в полевой лагерь будущих штурмовиков. Сюрприз для моих дружков будет знатный.

Лагерем была большая площадка на холме, с которого прекрасно просматривалась бухта со стоящими на якорях кораблях нашей флотилии, а вот главная гавань оказалась прикрыта густым леском. Остановившись возле импровизированного пикета с небрежно построенным шалашом из разлапистых веток и шлагбаумом в виде корявой жердины, я усмехнулся. Изнутри шалаша доносился храп. Охрана забила на свои обязанности. Невдалеке на песчаном пятачке занимались около двух десятков рекрутов из каторжан, самозабвенно лупящих друг друга деревянными шпагами. Неподалеку от них еще целая группа отрабатывала абордажную атаку, приспособив для этого трехметровые щиты, на которые накидывались крючья. Если какой-нибудь из них удачно цеплялся за край щита, то по натянутой веревке с азартными криками лезли рекруты. Но как только они добирались до края, с противоположной стороны щита вырастали фигуры защищающихся и самозабвенно лупили по рукам абордажников. Люди падали вниз под хохот тех, кто наблюдал за спектаклем. Руководил всем этим безобразием дон Ардио. Судя по его лицу, ему было откровенно наплевать, научатся ли бывшие каторжники чему-либо или нет. В свете последних событий нужно кардинально менять методы подготовки рекрутов. Так дело не пойдет.