Страница 47 из 51
Цитадель была темной и тихой. Сияющие символы чар Гетена мерцали серебром и извивались, как живые. Их холод покалывал на коже, когда она коснулась их. Они напоминали чары, которые она пересекла, входя в Хараян.
Галина быстро спустилась по лестнице, миновала тихую мастерскую. Дверь лазарета была открыта. Огонь догорал, но еще давал тепло. Волчата спали в кровати, но Магод пропал.
— Может, вышел в туалет, — но это было странно, ведь под кроватью был горшок.
Хмурясь, Галина спустилась в главный зал и замерла у последней ступеньки. Она не собиралась будить Гетена, пока не было беды, и Магод мог отойти не из-за проблемы. Она пошла на кухню. Может, он проголодался или захотел пить.
Он сидел как камень за столом. Миска каши и трепещущая свеча стояли перед ним.
— Магод? — он не ответил, не двигался и не моргнул. Она села напротив него, оставив меч на скамье. — Вернись в кровать. Тебе нужно отдохнуть, — Галина хотела коснуться его руки, но замерла. Кольцо на ее пальце сияло оранжевым в темной кухне.
Глаза Магода были белыми сферами без зрачков.
— Мы не одни, ваша светлость, — он бросился над столом, сбил свечу, потянувшись к ней.
Галина отпрянула и рухнула со скамьи. Свеча потухла, ее меч упал со звоном, потерялся во тьме. Она подняла ладонь, пытаясь видеть в свете кольца.
Магод неестественно ловко забрался на стол, как краб, и прыгнул на нее. Она с криком оттолкнулась ногами от скамьи и откатилась. Он пытался прижать ее к полу. Она зацепила ногой скамью и толкнула ее к нему. Она ударила по лодыжкам садовника, сбила его с ног. Его голова ударилась об стол, а потом об каменный пол. Он не шевелился.
Но она не была свободна.
Белый туман поднялся из его тела, и в комнате стало холоднее. Дыхание Галины вырывалось паром, зубы стучали. Кольцо сияло белым, как маяк. Туман принял женский силуэт, стал почти плотным.
Галина искала ладонью меч, но ощущала только холодную плитку.
— Зараза! — она вскочила и побежала, не оглядываясь. — Гетен! Ведьма!
Холод сковал ее, пронзал и обжигал легкие. Ее мышцы свело так сильно, что она закричала от боли. Она споткнулась об стул в главном зале и упала на пол, не могла бежать, дышать или кричать.
Галина лежала на спине, смотрела на серое лицо и белые глаза, брови из инея и угловатые ледяные пальцы. Ведьма инея нависла над ней, склонилась ближе и улыбнулась холодно и страшнее всех улыбок, которые видела Галина.
А потом прозрачная замерзшая кожа ведьмы стала падать на Галину снежинками, которые обжигали кожу и прилипали. Ведьма инея рассыпалась над Галиной, появлялась на ней, маска и плащ для Галины. Холод и ужас схватили тело воительницы, заморозили ее горло, сжали сердце. И последней мыслью Галины было:
«Гетен не узнает меня».
Двадцать
Гетен не уснул после того, как его разбудила Галина. Его тело было расслаблено, но часть разума осталась настороже. И эта часть уловила крик Галины вдали и разбудила его.
Он вскочил на ноги раньше, чем понял это. Огонь угас. В комнате было холодно, и его чары из золотых стали серебряными. Галина пошла проверить Магода и волчат. Она не вернулась. Вместо этого она позвала его, что не сделала бы просто так.
Он натянул штаны и обул сапоги, выбежал в коридор, поскользнулся и рухнул. Он послал вверх яркий шар волшебного света. Он озарил стены, пол и изогнутый потолок, мерцающий льдом.
— Кровь и кости.
Ведьма пробила его чары.
Галина нуждалась в нем. Гетен поднялся на ноги и спустился по лестнице, следя за льдом на полу, направил восприятие вперед. Он тянулся, искал ее теплое присутствие в холодной цитадели.
Что-то ответило, но странно и неровно, и он не был уверен, что это была она. Он произнес заклинания, направил жар чар по стенам. С потолков капала вода, лед таял, тьмы впитывалась в пол, становясь пятном, оставленным на его доме Ведьмой инея.
— Галина? Магод!
Он прошел в лазарет. Волчата спали, но воительницы или садовника там не было. Он направил восприятие дальше, спускаясь по лестнице. Он нашел ее или нечто похожее, ощутил, что она была подавлена.
Гетен спустился на первый этаж. Ее не было на кухне, а Магод был.
— Проклятье, — садовник лежал на полу без сознания, голова была разбита. Гетен коснулся его плеча, произнес заклинание, чтобы остановить течение крови из раны, но оставил его, заметив меч Галины под перевернутой скамьей. — О, нет, — он забрал меч. — Галина! — он направил восприятие по комнатам и коридорам Ранита, через сломанные полы сверху и к катакомбам под холмом. В библиотеке ничего не было. Только Ремиг дремал в комнате на первом этаже. Гетен смотрел невидящими глазами, пока восприятия двигались по коридору, ведущими к базилике. Его взгляд сосредоточился. — Вот и ты, — и Ведьма инея была с ней. Он хищно оскалился. Охота началась.
Гетен озарил коридор ярко, как днем, согрел его, и корка льда, оставленная ведьмой, стала рекой и потекла вниз. Он скользил по мокрому камню, и журчание воды отражалось эхом в узком пространстве.
Двери базилики были вырваны. Металл исказился, обломки досок лежали в почерневшей комнате. Пепел и кости усеивали пол таким густым слоем, что белый мрамор не было видно. Свет луны сиял в дыры на месте окон, озаряя все серебряными лучами. Иней блестел на развалинах, даже покрыл большое окно с Салвен, победившей сестру. Среди разрушения стояла Ведьма инея. Ледяная статуя стояла среди пепла, только ее пальцы подрагивали.
Но Галины не было видно.
Гетен потянул к себе не только тени, но и весь свет. Он призвал волшебный огонь и собрал отражения и мерцание на лужах и мокрых стенах. Он сплел темную мерцающую броню, а потом направил свет к потолку. Но он придерживал его жар и силу. Он хотел увидеть, что задумала Ведьма инея, и ему нужно было найти Галину.
Он не видел ее в комнате, но ощущал ее присутствие. Гетен посмотрел на пепел. На стенах он лежал как снег во дворе. Она была похоронена заживо, не могла дышать? Он отогнал эту мысль, посмотрел на ведьму, молчал, ведь и она не говорила.
Йисун была девушкой, когда умерла. Ее замерзшая кожа была в трещинах. Ее глаза без зрачков и цвета были белыми, как плоть, долго пробывшая в воде. Ее потрепанная накидка была того же болезненного оттенка, что и кожа. У Ведьмы инея были густые черные волосы даргани, но они липли к ее плечам и спине, тусклые и спутанные. Она была красивой при жизни, когда ее не наполняли ненависть и холод мертвого сердца.
Гетен сосредоточился на ладонях ведьмы. Контроль, с которым она сдерживалась, нарушали подрагивающие пальцы.
Он толкнул свет солнца к углам и под потолок. Галина была там, скрытая от него, но тянулась к нему. Он открылся ее присутствию, нашел ее гнев, питал свою магию им, надеясь, что это приведет его к ее укрытию. В комнате стало теплее, пар стал подниматься от Ведьмы небольшими струйками.
— Я долго ждала мести, — ее голос был высоким и звенел треском льда.
— И тебе придется подождать еще, — сказал Гетен, проходя в комнату, его движения поднимали пепел под потолок. — Отпусти ее светлость. Покинь Ранит. Вернись в свою замерзшую гробницу в Пустоте. Тебе тут не рады.
Она оскалилась и зашипела. Вихрь стал окружать ее ноги, поднимая пепел и иней, вертя их и кусочки костей.
— Ранит не твой, маг солнца, и твоя сила существует, чтобы завоевать Кворегну.
Ведьма подняла руки и пронзительно завизжала. Она плела чары некроманта из разрушения, которое устроила. Вокруг сапог Гетена и по всей базилике скользили кости, соединялись. Под ее управлением останки зверей, которых он хотел защитить, направились к нему на призрачных ногах и крыльях, стуча когтями, скрипя зубами, желая порвать.
Гетен тряхнул пальцами, и ветер вокруг Ведьмы инея усилился, разбросал кости и пепел по углам и в открытые кона.
Он работал, Ведьма инея замотала головой и скривилась, словно в безумии. Она сжала кулаки и ударила ими по бедрам. Она открыла рот и белые глаза широко и завизжала, откинув голову. И ее лицо облетало кусочками замерзшей плоти, почерневшая кожа сыпалась как жуткий снег. Она оскалилась, слюна полетела с губ с проклятиями на старом языке.