Просветление

  - Сомос десде дон Карлос.

  Все напускное радушие с дяди Соло как ветром сдуло, он поежился, потоптался, забормотал что-то под нос, наконец, жестом пригласил нас внутрь и исчез.

  Внутри сидело пятеро мужчин. Они приняли нас куда более приветливо и пообещали выехать завтра же - "маньяна, мучачос". Мы попросили еды, и нам дали немного кукурузной каши, почти безвкусной; еще мы спросили, где тут душевая, но вместо нее нам предложили ведро теплой воды. Мы кое-как ополоснулись из ведра и завалились отдыхать.

  ***

  Утром у нас из-под ног улетел обрывок газеты.

  Ветер тут дул постоянно. Иногда прямо через улицы вместе с пылью неслось перекати-поле. Кошка Дэйзи успела подхватить бумажку и присмотреться.

  - Это на английском, - сказала она. - 1789 год.

  - Э?

  - Пронто, пронто, - поторопили нас попутчики.

  Нам пришлось усесться на ослов. Энди был в полном восторге: ослы с ним случились впервые. Мне тоже нравилось ехать на ослике, но что-то в происходящем меня смущало. Может быть, реакция Кошки Дэйзи. Ей явно что-то не давало покоя.

  - Ты чего, герла? - наконец, улучив момент, спросил я. - Все же хорошо, ну.

  - У тебя нет ощущения, что мы попали в прошлое? - спросила она. - И в случае чего мы отсюда не выберемся. Так и останемся блуждать во времени.

  - Эй, меньше кислотой закидывайся, - посоветовал я. У Кошки Дэйзи и правда иногда бывали странные приходы. - То была всего лишь старая газета.

  - Точняк, - она вымученно улыбнулась.

  Я думал, что Соноранская пустыня - это что-то вроде Сахары, которая была нарисована у меня в школьном учебнике, но на самом деле вокруг было множество растений. Здоровенные кактусы, какие-то цветочки, кустики, жгуты высокой травы - словом, никаких песков и барханов. Вместо оазиса виднелись хижины, костер и небольшое озеро.

  - Красиво! Эх, ребята, что там эта Индия! - воскликнул Энди, раскинув руки от избытка чувств, так что его ослик затоптался на месте.

  Меня посетила та же мысль, что беспокоила Дэйзи: если что-то пойдет не так, мы не сможем отсюда выйти. Дороги не было, наш маленький караван шел по каким-то ведомым только проводникам приметам.

  Но что могло пойти не так? В конце концов, мы не и в таких переделках бывали.

  Нас встретили два человека, в которых невозможно было не опознать индейцев. Я впервые видел настоящих индейцев так близко. Они сильно отличались от тех, что показывали в кино, хотя одевались обычно: в поношенные джинсы и рубашки с закатанными рукавами. Лица у них были вовсе не такие красивые, а держались они без величественной невозмутимости, зато очень спокойно. Энди все восторгался "аутентичностью", но Кошка Дэйзи забеспокоилась: ей очень не понравилось, как они на нее смотрели. Однако потом все разъяснилось: оказывается, наши попутчики представили ее как переводчика.

  Мы расселись вокруг костра. Один из индейцев подал нам кукурузные лепешки, довольно черствые, и плошки с водой, - не бог весть что, но мы изголодались и набросились на эту скудную пищу, как на манну небесную.

  - Много жрать не надо, - посоветовала Кошка Дэйзи. - Они говорят, что бутоны обладают мочегонным и рвотным действием.

  - Бутоны?

  - Да, бутоны. Они говорят, что это бутоны, их надо жевать, и тогда придет Мескалито.

  Услышав слово "Мескалито", все семеро наших новых знакомцев закивали головами, усердно подтверждая.

  Один из них поднялся, взял решето с какими-то плодами и начал их раздавать.

  - Ба, да это же кактус, - вдруг воскликнул неугомонный Энди. - У моей мамаши такие были! Цвели еще такими розовыми цветочками!

  Остальные обернулись и нахмурились. Заговорил один.

  - Храни молчание, - перевела Дэйзи. - Ритуал начался.

  - Ладно, ладно, - протянул Энди, немного обескураженный. Мне стало смешно, потому что никакие ритуалы не могли заставить Энди заткнуться. Удивляться, по мне, было нечему, потому что я и раньше слыхал, что индейцы ели плоды кактусов. Только это вроде как были опунции.

  Рот наполнился отвратительной вяжущей горечью. Определенно этот кактус они не ели. Хотя, если вдуматься, травка или виски тоже не для вкуса. Я подождал: ничего не происходило. Тошноты я тоже не чувствовал, вопреки предупреждению. Единственное, что показалось мне странным, это освещение. Стояли уже глубокие сумерки, а я видел все до последней травинки и иголки на здоровом кактусе поодаль. Оно все казалось прозрачным и светящимся. Нет, оно все было прозрачным! Я видел дупло в кактусе, где гнездилась малюсенькая сова, и ее гнездышко и яички в нем. Видел нору ящерицы, и как она там сиди. Видел крохотных насекомых...

  Да, это был приход!

  Такого классного прихода я не получал, даже когда меня угостили коксом!

  И еще я увидел, что мы сидим на кладбище.

  Поначалу меня это не обескуражило. Место силы есть место силы. Тем более, от этого кладбища давно ничего сверху не осталось.

  А потом я рассмотрел, что покойники-то живые. Мало-помалу они начинают шевелиться и подниматься. Кто-то схватил меня за ногу, прокусив кед. Мне стало так страшно, что я даже не заорал от боли - глаза только выпучил, и все.

  Умом-то я понимал, что это приход. И что никакие ожившие мертвецы мою ногу не кусают.

  А в душе... в душе я умирал от ужаса.