Страница 17 из 31
Тем временем Лика сказала словно потребовав:
–Успокойтесь. Что было то было. «Ушедшего не вернешь». – затем она сказала. – Он, зеленый свет, можно переходить. – и задав направление она бодро сказала. – Теперь только вперед. Не оглядываясь назад. – она задала направление, и показав рукой на другую сторону дороги, добавила. – Вперед.
–Вы правы. – согласилась Марья, и приободрившись, добавила. – Вперед.
Лика взяла в свои руки ручки кресло в котором сидела Марья, и повезла его на противоположную сторону улицы.
В это самое на переходе остановилась машина. Серый седан. В нем сидела семья. Женщина, мужчина, и двадцатилетний их оболтус. Увидев девочку без ног, сидящею в кресле инвалида каждый из них о чем-то подумал.
Женщина: – «Бедная девочка. Всю жизнь теперь не сможет познать радость жизни. Где только были ее родители, когда случилась беда. Что с ней станется? Представить сложно. А в ее жизни все было когда-то. Она могла выучиться, и стать, например врачом, адвокатом, судей. Могла бы открыть собственное дело, и жить в свое удовольствие. А теперь? Что теперь? Вся ее жизнь пройдет в этом кресле. Она прикована к нему навечно. До самой ее смерти. Я бы таких родителей, которые не следят за своими детьми. Я бы их…»
Мужчина: – «Что за черт. Разъездились здесь, проехать негде. Сидели б дома, и глазели в окно. Что им еще делать? Только и глазеть в окна».
Женщина: – «Интересно, кто-нибудь у нее есть? Неужели она одна? Ведь так нельзя, не проживешь. Вряд ли у нее кто-нибудь есть. Ведь от таких людей общество просто избавляется. Обществу такие люди попросту не нужны».
Мужчина: – «Что так долго красный свет горит? А эта, что так медленно едет. Как черепаха ползет. Вот включит светофор зеленый свет, а эта еще дорогу не переедет. И жди ее потом еще девяносто секунд. Ненавижу».
Женщина: – «Ну даже душа разрывается. Бедная девочка, одна. Одна, и нет никого кто бы помог ей».
Мужчина: – «Скорей же! Зеленый сейчас включиться, а эта, как черепаха ползет. Шевелись, Безногая. Ей бы в дом инвалидов переселиться. Пусть там живет, а здесь не разъезжает».
Оболтус: – «Клева! Расскажу пацанам, не поверят. Телку в инвалидной коляске видел. Клева».
Женщина: – «Что так долго красный свет горит? Скорей бы зеленый загорелся. Уехать отсюда куда подальше, чтобы всего этого не видеть».
Мужчина: – «Наконец-то переехала, черепаха. Зеленый. Поехали».
Женщина: – «Фу, слава богу, поехали».
Затем, мотор машины взревел, и она умчалась прочь от этого перекрестка. Скрывшись в потоке машин.
Перейдя на другую сторону улицы Лика сказала Марьи, что про нее говорили их одной из машин, и Марья удивленно поинтересовалась:
–Как это возможно?
–Я чувствовала. – ответила Лика. – Я почувствовала что говорили про Вас из одной из машин. – затем она добавила. – Признаться меня это не радует. – затем она сказала. Люди злые и жестокосердные. Они заботятся лишь о себе, и других забот им не надо.
–Я с Вами совершенно согласна.
Затем, Лика снова повезла кресло-каталку, в котором сидела Марья. Лика шла медленно, она не спешила никуда. Ей нравилась бродить по улицам Москвы. Для нее это было словно умиротворение. Свобода от той скучной и унылой жизни, которую она вела в четырех стенах своей квартиры. Так они дошли до набережной Москва реки, и найдя лестницу которая вела к ее водам, остановились. Марья тихо и мирно смотрела на тихие волны, а Лика стояла рядом с ней.
–Как хорошо. – сказала Марья. – Я всегда хотела побывать у моря. – затем она с грустью добавила. – Жаль, что теперь это неосуществимо.
Лика удивленно поинтересовалась:
–Почему неосуществимо?
–Я никогда не увижу море, потому что я никогда не смогу поехать к нему. – затем она грустно спросила. – Кто поедет со мной к нему, и на чем? – затем она сказала. – На поезде? Я не проеду в вагон, а сойти с него и того будет тяжелей. Ведь там, у моря, платформ не, только станции, а значит спускаться по ступенькам из поезда надо. «А кто поможет?» – затем она сказала. – А что касается самолета, то тут еще сложней. Во-первых, это деньги, а во-вторых, куда меня посадят? В хвост, чтобы через него быстрей меня с самолета ссадить. – затем она сказала. – Можно конечно на своем авто. Но кто его поведет? У меня-то ног нет, а без педалей она с места не тронется. – затем она с грустью сказала. – Вот такие пироги. А еще на удочерение заявление подать надо. – затем она закончила. – Так что море отменяется, так-то.
Лика понимала что Марья права. Куда она поедет в таком состоянии? Вряд ли ее вообще кто-нибудь примет. Могут сдать ей квартиру, и то где-нибудь на отшибе или на последнем этаже дома без лифта. Да что там лифта? Пандусов и то нет. Забота об инвалидах. Да что Вы!?
–Никогда не надо сдаваться. – сказала Лика. – Даже если все против Вас, все равно надо бороться, доказывать что Вы на что-то годитесь. И не на что-то, а на многое. – затем она сказала. – Многие люди-инвалиды не сдавались. Они доказывали всем что они такие же как все. Даже когда от них все отворачивались, они доказывали всем, что они такие же как все. Некоторые даже прославились, и о них сняли фильмы, написали книги. – затем она сказала. – Нельзя сдаваться. Надо доказать всем этим… что инвалиды тоже люди.
–Может Вы и правы. – согласилась Марья. – Жаль, что в большинстве случаев это лишь только слова, на самом деле все наоборот. – затем она сказала. – Все только говорят красивые слова! Вещают на всю катушку налево и направо, что мы заботимся об инвалидах. – затем она сделала вывод. – На самом деле это ложь. Государство ни оком не заботится. Бросят как собакам пенсию, и живи как хочешь.
–Может быть Вы и правы. – согласилась Лика, и заметила. – Ведь пенсию пересчитывают от корзины прожиточного минимума, которую сообразили в правительстве на две тысячи рублей. – затем она поморщившись, добавила. – Сами попробовали бы прожить на эти деньги, а мы посмотрели б, как у них это получилось бы?
–Да. – согласилась Марья. – Правительство умеет воровать.
–Это точно. – согласилась Лика. – Умеют. – затем она сказала. – Пенсию надо рассчитывать от той суммы, которую получает пенсионер, а не от их дурацкой корзины.
–Точно. – затем Марья поинтересовалась. – А откуда Вы об этом знаете?
–Моя мать-пенсионерка. – сказала Лика. – Так она каждый божий день правительство добрым словом поминает, желает ему… – не знала что сказать Лика, добавила. – Чтоб его…
Тут Марья сказала:
–Может все к чертям послать, и камнем в воду.
–И что? Вы умрете, и никто о Вас не вспомнят. Только спасибо скажут, и добавят: она же инвалид.
–И то верно. – горько вздохнула Марья. – Никто обо мне даже и не вспомнит. Кому я нужна? – и сделала вывод. – Никому.
Они еще долго стояли у набережной Москва реки. Смотря на воду они о чем-то думали. В глазах Марьи была видна печаль и горе. Что касается Лики, то она грустила. Она понимала, что ее подруга всю свою жизнь не сможет полноценно вести активный образ жизни. Лишь она, Лика, давшая слово заботиться о ней останется единственной ее подругой, и никогда не сможет предать ее.
Тут Марья неожиданно сказала:
–Домой, пора домой. – она посмотрела на Лику, и тихо, с грустью сказала. – Пошли домой. – затем она тихо поправила. – То есть Вы пойдете, а я… – тут она умолкла.
Лика понимала, что Марья никогда не сможет смириться с тем, что у нее нет ног. Она всегда будет помнить о них, и никогда не сможет смириться что их больше нет.
Лика с грустью вздохнула, и тихо сказала:
–Пошли.
Дальнейшей путь домой прошел без каких было там приключений. Вскоре, поднявшись в лифте на пятый этаж. Подойдя к двери, Лика открыла ее своим ключом, и они вошли внутрь. Затем дверь закрылась.