Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 7 из 12



Что за прекрасные перья! Что за запах волшебно чудесный! Они нужны мне, нужны дОсмерти. Желаю забрать их немедленно…

Вот секунда – стояли двое. Ещё мгновенье, и слились воедино. Низкий, небритый бездомный стал холёным мужчиной…

Украв жизнь, забрав тело, поглотив душу его без остатка…

Выпрямился – привыкая. Отряхнулся небрежным жестом. Оглянулся на висящие за спиной без движения крылья. Широкие, смолянистые… мёртвые крылья, потерявшие своего хозяина… Провёл пальцами по перьям. Ничего не почувствовал. Хмыкнул чуть обиженно: «Не прижились», и потерял к ним интерес всякий. Крутанулся на каблуках с мрачной весёлостью, козырнул девке изношенной, что смотрела не мигая, не двигаясь, и залез в карету свою новую, ключами в руке поигрывая.

Мотор подчинился, зарычал низко, зазывно. Ему всё равно кто за вожжами. Не наделён он совестью. И, как и я – не знает жалости. Педаль газа вжимаю и без сожаления покидаю колонку душную, и девку, что смотрела так призывно, а после – испуганно.

В город большой, в город человеческий направляюсь я, предвкушаю забавы и радости. Ведь демоны, они шутники великие… Особенно демоны отцом наказанные… Бескрылые демоны. Демоны безликие.

***

Раскинулся город, огнями золотыми усыпанный, от самого моря и в глубь материка песчаного. Крутит боками, красуется, перед гостем из далека прибывшим. Не ведает город душный, прокуренный, кто пожаловал к нему этим вечером.

Я – демон до крыльев безудержный, с новой личиной человеческой, с застывшим сердцем небьющимся. С каждым встречным здороваюсь, на крылья чужие заглядываясь, пальцами тянусь к мягкой прелести. Но не люб людям демон завистливый, в стороны они расступаются, перья топорщат испуганно, подальше уйти стараются. Не видят, кто перед ними, но чувствуют. Не ведают, что крылья носят, но прячут их. Инстинкты отцов не забываются. В вечных душах страх, как мир древний, просыпается. Бегут, прячутся, да только всё без толку.

Ухмыляюсь такой разборчивости. Не я, так сами вы крылья погубите. Как летать не помните, как парить не знаете, высоты, словно крысы боитесь. После часа рокового от земли оторваться не сумеете, затянут вас чёрные тени в царство адово. Там и сгинете.

Демон по улице прогуливается, в двери магазинов заглядывает, крылья подходящие, словно на базаре выбирает. Беги, беги от его взора, вдруг ему ты приглянешься.

Дискоклуб играет огнями на вывеске, плечи обнажив девушки с плакатов пальчиком манят. Приглашение принимаю и в темноту коридоров погружаюсь.

Дым, огонь и пьяно дёргающиеся тела под бой барабанов, словно Ад, но грешники почему-то не воют, а улыбаются. Ягодицами крутят женщины, выставляя на показ чем наградили их матушки, а в глазах пустота и влажная холодность. Крылья раскрыты, хлопают, перья летят по воздуху. Но есть и те, у кого сложены, к телу прижимаются боязно. Голова кружится от обилия такого глупости, от чувства невыносимой радости и тоски по дому неожиданной. Для чего людям Рай, если им Ад так нравится?

Ядом разноцветным люди людей почуют, в дыме словно в океане купаются, демона не замечают, не чувствует. Сквозь пальцы пропускает он перья чужие ласково. Вот где обитель чёрта хвостатого, вот где врата в преисподнею.

Стаканы жалобно шепчутся, тянусь за своей порцией. Горячая смола пьянящая, за греховное падение опрокину стопочку. На танцпол, меж тел пробираюсь, кожа о кожу трётся, запах пота всюду и духов дешёвых. Прижимаюсь к одной барышне, с крыльями длинными, рыжеватыми. Купаюсь в их оперении.

Вдруг хватают меня за руку, дёргают в сторону невежливо, я заинтересован такой наглостью. Стена упирается в спину, передо мной лицо злое, перекошенное. «Ты зачем девку чужую лапаешь?» – гаркает мужик с глазами отмершими. Я лишь улыбаюсь в ответ, желая остаться вежливым. Демон – это не варвар приличий не знающий.

Человек с взглядом мёртвым рычит по волчьи, по лисьи повизгивает. Тянет к выходу, я иду за ним заинтригованный, что ещё хочет сказать мне это двуногое с крыльями прогнившими?



На улице, под покрывалом пыли душной, его ожидают помощники. Вместе мы в переулок заходим. Перья у детей божьих серо-чёрные, щёки бульдожьи, бровями лоб подпирают. Улыбка им моя не по вкусу. Ударом кулака на землю валят тело моё худосочное. Тело без сердца, с кровью стылою.

Боль родная, боль долгожданная, как по тебе я соскучился, сестра моя ненаглядная. Шипит, из недр поднимаясь, сапогом медвежьим из моего живота вырываемая.

Я поднимаюсь её силой наполненный, надоели мне шуты эти до коликов.

Крылья серо-чёрные под пальцами ломаются. Осколки костей розоватые в кожу впиваются. Стонут души в телах поверженных, люди же ещё не поняли, что ими сейчас потеряно. Неверяще по сторонам они оглядываются, друзей по несчастью не узнавая, как дышать забывая, как ходить не понимая. Всему им учиться теперь заново, а потом умирать в мучениях, и в Аду мёрзнуть огненном.

Демон с рук перья стряхивает, ими же кровь вытирая. Рубашка навсегда испорчена. На улицу людную выходит и сразу в пёстрые крылья взглядом впивается. Обладатель их пьяно смеётся по телефону разговаривая, к нему то демон и направляется.

Демон раздражён, он не церемонится, просто в сторону двуногого счастливчика оттаскивает, пальцами, ногтями в крылья впивается. И в следующее мгновение с обладателем их сливается.

Забрав новое тело, он душу выпивает, воспоминания и чувства забирает, подчищая всё, без остатка…

Демон безликий, отцом наказанный, богом низвергнутый, из Ада изгнанный бродит по тёмным улицам, по закоулкам неизведанным. Ищет, ищет чёрный бес неустанно крылья белоснежные, крылья чистые, незапятнанные. Не выходи из дома, в окно не выглядывай, вдруг заметит он, что за спиною прячешь ты его сокровище. Позабудет тогда мать о твоём рождении. Навеки сгинешь ты в гиене огненной.

***

Белогривая девушка спешит, по сторонам не смотрит, через лужи, зеркала неба, прыгает. Волнами волосы по плечам струятся, улыбка воздух греет. Но тень под ногами красавицы стелется, над головою тучи сгустилися. Демон по следам девы крадётся, демон безликий в тенях кроется.

«Сокровище моё драгоценное, посверкай, поиграй лучиками, не долго тебе лежать на солнышке, грехом не тронутое, никем не прибранное. Обволоку жизнь твою нитями, привлеку к себе, поиграюся. Тебе, несомненно, понравится, представление мною сыгранное. Твоё последнее увиденное».

Дева с кем-то на улице беседует, демона обуревает злоба лютая. Вот дева за углом скрывается, и демон хватает несчастного и в себя за мгновение впитывает. Но что это? Почему он трясётся, почему слёзы по челу его катятся? Ногтями землю скребёт, желчью истекает, крылья безжизненные свои дёргает.

«Чёртова баба хитрая, баба коварная. Дева беловолосая – крылатая бестия. Влюбила в себя человека безродного, парня, что поглотил не подумавши. Его боль душевная, связь сердечная в меня – демона всесильного – перетекла за душою вслед. Вслед за телом человеческим.»

«Обладает такая привязанность силой непростой, губительной. Заставляет слёзы лить глупые, да мечтать о том, что несбыточно. Теперь чёртова баба во всех мыслях моих и помыслах, и боль ей причинив, сам её скорее почувствую. Но я демон безликий, с неба изгнанный. И хитрее я отца подземного. Освобожу себя мудростью, и крылья возьму заветные. Без греха моя грешница, да во грех окуну её. Соблазню душу невинную и потеряет силу любовь чистая. Захлебнётся она кровью чёрною. Гнилой кровью грешницы.»

Демон в улыбку наряжается, прячет когти свои грязные, да к девушке идёт приплясывая. От вида одного её всё внутри демона сжимается, сучья любовь неразумная. Белогривая смеётся без умолку, щебечет, словно птичка весенняя, по музеям и паркам демона тащит, а потом на карусели бешеные.

И на следующий день всё повторяется. Рестораны добавляются к празднеству. Набивает живот демон безликий – набивает, да через раз давится. А дева радостно заливается, в ладоши хлопает. Крылья прекрасные за спиною раскрываются. Белоснежные крылья безгрешные.