Страница 18 из 31
Рассмотрим, бурятский миф о сотворении Вселенной (Великой Богиней – «Праматерью» всех богов Манзан Гурмэй тоодэй. Она «священную книгу тянула с почетной стороны, книгу Праматерь Манзан Гурмэй тоодэй тянула от груди своей, чтобы поведать людям о правилах жизни (хушуун номоо хойморhоон абаад татаа, эхэ номоо энгэрhээн абаад татаа)173. Согласно представлениям бурят Великая Богиня «Праматерь» владела «Торой». «Тора» как Высший божественный закон являлся базовой категорией этнического сознания бурят и монголов, он был «принципом универсальной равнозначности в микро– и макрокосмосе, и обеспечивал гармонию в Космосе, Природе и Обществе.
Отсюда не случайно и представление бурят и других монгольских народов о праве как о некоей надчеловеческой божественной силе, обеспечивающей порядок и устраняющей беспорядок. «Тору» – необходимо знать, ощущать, воспринимать, иметь в себе. Тору необходимо проявлять для других174. «Тора» – это то, что дается человеку свыше, что он не в силах переделать. Даже хан не творит закон «Тору», а лишь следует ему, говорится в «Сокровенном Сказании» монголов (ХIII в.). Это долженствование выражалось пословицей: «народ погибнет, государство погибнет, но Тора останется».
Следовательно, источниками всех устных и письменных установлений были надчеловеческие императивы Абсолюта. Отсюда и как бы компилятивный характер первых обычно-правовых скрижалей, легитимируемых божественными постулатами о том, что эти установления есть не что иное, как воля богов, будь-то Шамаша, Брахмы, «Вечного синего Неба» и проч. Достаточно вспомнить в связи с этим древние правовые памятники: «Судебник Хаммурапи» (вавилонян), «Законы Ману» (индусов), «Законы CII таблиц» (римлян), «Салическую правду» (франков), «Халха-Джиром», «Ясу Чингисхана» (монголов), «Те Туре На Тетунаэ» (полинезийцев) и др.
Не случайно, что первыми правоведами были жрецы, шаманы, оракулы, понтифики, использовавшие специальный ритуал для толкования божественных установлений. Именно связь с божествами придавала памяти социума устойчивые и яркие образы, символизирующие юридический порядок.
Наряду с мифологической особую роль в традиционных обществах выполняла ритуальная символизация, активно использующаяся при оформлении юридически значимых действий. Например, у гренландских эскимосов образовался замечательный институт так называемых поединков певцов, когда спорящие стороны под аплодисменты публики взаимно исполняли насмешливые песни, дополняя их боксом и боданием головами. В этих случаях окружающее общество осуществляло контроль за ходом спора, не вмешиваясь в его процесс. Важно также отметить, что в большинстве случаев выбор кровной или бескровной мести или поединка являлся правом стороны, считающей себя обиженной175.
Объективация знаний осуществлялась у разных народов по разным сценариям. У каждого народа исторически формировалась своя семиотическая система с разной долей доминирующих в ней элементов. Так, например, у бесписьменных культур объективация накопленного опыта осуществлялась преимущественно в символической форме, в отличие от письменных.
Ю. М. Лотман полагал, что в бесписьменных обществах через символическую, образную систему (то есть неспецифические, устные тексты. – И. Л.) народ передавал коллективную память потомкам о законах и обычаях предков, так как бесписьменная культура ориентирована не на умножение числа (письменных. – И. Л.) текстов, а на повторное воспроизведение раз и навсегда данного (устных текстов. – И. Л.). Следовательно, наличие или отсутствие письменности как определенной коммуникативной системы зависит не от уровня цивилизации, а от её структуры и ориентации.176
Ю. М. Лотман выявлял специфику бытования символа в культурном пространстве: «Символ никогда не принадлежит какому-либо одному срезу синхронной культуры – он всегда пронзает этот срез по вертикали, приходя из прошлого и уходя в будущее. Память символа всегда древнее, чем память его несимволического окружения».177 Символы выступают как устойчивые элементы культурного континуума и функционируют как механизмы памяти культуры. Смысловые возможности символа шире и богаче, чем их данная реализация. Элементарные по своему выражению символы обладают большей культурно-смысловой емкостью, чем сложные.
С точки зрения ученого, символы – это генетическая память культуры.178 Простые символы образуют символическое ядро культуры. «Символ выступает как бы конденсатором всех принципов знаковости и одновременно выводит за пределы знаковости. Он – посредник между разными сферами семиозиса, а также между семиотической и внесемиотической реальностью. В равной степени он посредник между синхронией текста и памятью культуры. Роль его – роль семиотического конденсатора».179
Обнаруживая символизм во всем социальном, Г. Гурвич полагал, что символы – это не просто выражения или обозначения чего-либо. «Символы – это не совсем адекватные чувственные выражения духовных значений, занимающие место между явлениями и вещами в себе, an sich (нем.). Они суть посредники между ними и зависят от обоих. Они одновременно выражают и скрывают, или, точнее, они выражают, скрывая, и скрывают, выражая. То, что они выражают и что они скрывают, с одной стороны, категория духовная, а с другой – реальная (физическая, биологическая, психологическая, социологическая), в которой дух частично воплощает себя, частично открывает себя».180
И далее. «Социальные символы – это неадекватные выражения духовного царства, приспособленные к конкретным социальным ситуациям, к типичным социальным структурам и к определенным состояниям коллективной ментальности, в которых осуществляются различные аспекты духа и которыми они охватываются. Социальные символы, таким образом, одновременно обусловлены и социальной действительностью, и присутствующим в ней духом; они различаются в зависимости от функционального отношения к этой действительности, равно как и в зависимости от функционального отношения к духу».181
Символы не существуют сами по себе, они всегда имеют определенную форму и связаны с системой ценностной того или иного общества. Например, язык (речь) состоит из определенных слов (концептов, понятий), символизирующих тот или иной предмет. Анализируя ряд концептов, в частности, концепт «полицейский» отметим, что он символизирует существующий правопорядок (а также, и соответствующие этому правопорядку общественные ценности); концепт «паспорт» символизирует принадлежность гражданина к тому или иному государству и проч. Так же и письменный текст, состоящий из знаков, в тоже время опосредован символами. Особенно отчетливо это проявляется в традиционных обществах.
В. И. Букреев, И. Н. Римская определяют символ как особую духовную реальность, «знак с бесконечным числом трансцендентных значений, программирующий в виде трансцендентных норм, отношений между человеком (Микрокосм) и Миром (Макрокосм)».182 Э. Кассирер полагал, что даже человек есть не что иное, как «символическое животное»183. Н. Луман видел в праве некую символическую генерализацию, осуществляемую не в процессе отдельных интеракций, а в обществе, в целом.184
Своеобразное видение символизаций культурных форм предложил К. Г. Юнг. Он в качестве первичных символов, накопленных генетической памятью подсознания человека, рассматривал архетипические модели. «Эти коллективные паттерны, или типы, или образы, я назвал архетипами… Архетип означает (печать – imprint – отпечаток) определенное образование архаического характера, включающее, равно как и по форме, так и по содержанию мифологические мотивы».185
173
Шадаева А. Т. Тора – как древний общеевразийский закон // Некоторые проблемы этнокультурной истории бурят. Улан-Удэ, 1998. С. 129–130.
174
Скрынникова Т. Д. Социально-политическая организация и правовые нормы монголов в XII–XIV вв. // Монголоведные исследования. Вып. 1. Улан-Удэ, 1996. С. 46.
175
Подгурецкий А. Очерк социологии права. М., 1974. С. 93–95.
176
Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров // Семиосфера. СПб., 2004. С. 365–366.
177
Там же. С. 248.
178
Там же.
179
Там же. С. 249.
180
Гурвич Г. Д. Социология права // Гурвич Г. Д. Философия и социология права: Избранные сочинения / Пер. М. В. Антонова, Л. В. Ворониной. СПб., 2004. С. 597.
181
Там же.
182
Букреев В. И., Римская И. Н. Этика права: от истоков этики к мирозданию. М., 2000. С. 201.
183
Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М., 1998. С. 472.
184
Луман Н. Власть / Пер. с нем. М., 2001. С. 9.
185
Юнг К. Г. Аналитическая психология. СПб., 1994. С. 31.