Страница 6 из 9
Я же спокойно делал долгие глотки, с умилением следя за происходящим. До тех пор, пока указательный палец одного из них не был направлен в мою сторону. Оба подошли ко мне.
– Ты знаешь этого парня? – спросил тот, кидая взгляд на нового знакомого.
– Да, уже знаю.
– Пойдем, выйдем с нами. Пообщаемся.
– Давай, я тоже хочу развеяться,– сразу ответил я.
Мы направились к выходу. В такого рода стычках всегда участвуют двое при наличии судей, справедливо и непредвзято оценивающих ситуацию по ходу. Я не относился ни к одному из боксеров, значит, моя участь решена: вовремя определить победителя, сидеть и наблюдать бой в первом ряду с правом досрочно его остановить.
На спуске с лестницы, приметив за спиной еще три или четыре тела, настроенных явно недружелюбно, сомнения относительно участия в мероприятии закрались в голову, проходя холодком по спине, почуяв агрессивные придыхания бизонов, что шли следом. Чистые фрики, думалось: пестрое тряпье и куча заклепок на плечевинах курток, татуировки и фетровые шляпы. И похоже, что новоиспеченный приятель меня хорошенько подставил. Но вариантов было ровно ноль – теперь придется помочь бедолаге.
Дальше все шло менее комично. Передо мной выросло тело огромной детины, по комплекции походившее на платяной шкаф. Главные заводилы стояли нос к носу, а остальные сдерживали девок, среди которых была потерпевшая, изначальный источник конфликта и последующего тет-а-тета.
Алкоголь в крови не давал чувству страха дать верх, поэтому, ухитрившись наглым образом обогнуть увесистую тушу взглядом, я следил за главным боем. А вдруг все уляжется и пронесет? Глупейший прокол.
После предупредительных «кукареку» зачинщики начали бодаться. Не успели они обменяться ударами, как боец в трусах моей команды уже валялся на газоне, скрестив руки в позе покойника. Как в схватке с медведем, он прикинулся мертвым и не издавал ни единого звука. Думаю, что парень попросту молился. Мне так казалось. И тут я понял, что впрягся за полного мудака, недостойного даже быть хорошенько отделанным. На вид были все признаки настоящего имбецила: жадность до чужой выпивки, неуважение по отношению к прекрасному полу, умственная ограниченность при выборе собственных действий и, наконец, полная недееспособность отвечать за содеянное. И если первые критерии весьма субъективны, то последний доказывает гипотезу и показывает тебя пустословом, чья работа должна заключаться в тестировании анальных свечей по критерию «вкус». Отвечать – самое мужское занятие из ныне существующих.
Но эта мысль пришла уже после того, как я сам попал под раздачу, и сымпровизированный кастет из железных колец впечатался в лицо. Нос пострадал больше всего, отдав частички мертвой кожи и целостность переносицы здешним краям. Затем последовал боковой, усадивший меня на землю. Не по своей воле отдыхая на траве, единственное, заботившее на тот момент, был оставленный блокнот с записями на стойке бара. Без них побег был бессмыслен. Но втаптывание моего тела мясистой громадной машиной в луизианские земли не сулило даже очнуться в здравой памяти.
Вдруг всех остановил боевой клич: «О, нет! Ты убил этого парня!». Я повернул голову и увидел белокурую потерпевшую. Слегка растрепанная и возбужденная, щеки румянились от страха, помада стерлась в уголках рта, что она старалась скрыть мягкими движениями кисти вдоль лица. Перепуганной, женственной и ветреной – такой мне запомнилась жертва домогательств. Шум стих, свора переправилась на другую сторону аллеи, где располагался живой молящийся труп напарника.
– Олдфилд! Ты убил его!– малышка слезливо кричала, жалея парня на земле.
– Не может быть такого, детка, – ответил парень, бросая косой взгляд на землю, – я даже не попал по нему.
– Ты убийца! Сраный мудак! Ты в своем уме?!
– Расслабься! И взгляни, Джанин, он дышит. Даже что-то бормочет. Эй, народ, поглядите на это!
В голове прояснялось, и, вытерев кровь с лица, я поднялся, чтобы приблизиться к вражеской толпе, разглядывающей «мертвеца» с уже развращающим хохотом. Они образовали круг, столпившись возле моего напарника, который продолжал мирно лежать на земле и тихим блаженным голосом проговаривать молитву:
– Ребята, не бейте меня, пожалуйста, прошу вас, ребята, не бейте меня, пожалуйста, ребята, не бейте…
И всем было смешно, за исключением меня. Обезображенный, я растолкал окруживших его с криком «ах ты ж срань очковая», чтобы отвесить смачную оплеуху ублюдку-товарищу, развернулся и направился вверх по лестнице, прямиком в главный зал за льдом.
Но потом прежние обидчики подсели ко мне поближе, чтобы угостить выпивкой.
– Слышь, ты вообще нафиг вступился за этого клоуна?– спросил тот, участник главного боя.
– Не привык бросать своих, – ответил я.
– Вы что с ним знакомы?
– Вместе служили на флоте. Он всегда был самым слабоумным из наших, – сказал я, чтобы хоть как-то оправдать этот позор.
– Серьезно? И что, дослужился он до кого? Какого звания?
– Воин, любовник, вор. Любое выбирай.
– А ты в таких типа разбираешься?
– Ну, с вами же я сижу.
Свора расплылась в улыбке, вспоминая личико блаженного «сослуживца», молящее пощаду на траве.
– А ты забавен. Но все равно, у нас так не принято. Каждый отвечает сам за свои слова.
– Черт! – не выдержал я, – Да я так и думал изначально. С чего было меня так уделывать?
– Он сам сказал, ты за него впрягаться будешь сразу же.
– Брехня это все.
– Ну прости, дружище, – он развел руками, – решили перестраховаться. Правда, Дент?
– Ага, Олди.
Я увидел лицо Дента, здоровенного амбала, краснолицего буйвола с потухшими глазами, оттирающего мою кровь с перстней.
– Как звать-то? Меня Олдфилд. Для друзей Олди.
Он протянул руку в знак полной лояльности.
– Макс.
– Ладно, Макс. Это народ. С Дентом ты уже знаком.
– Да уж, знакомство не из приятных. – Я прощупал распухшее лицо, попутно передавая рукопожатие от одного к другому, – Но ничего, может, еще будет второй раунд. Ты же Дент, сам любишь зуб точить.
Дент усмехнулся, дал краба и прижал по-дружески меня к себе со словами «я только за». Олди добавил.
– Вообще Джанин не совсем моя девка. Но сегодня так уж сложилось.
– Понимаю.
– Но ты все равно дерзкий парень. Мне такие нравятся. А ты что думаешь, а, Джанин?
Длинноногая блондинка в обтягивающих джинсах, она все так же поглаживала свое лицо, затем отпрыгнула от стойки и важно гарцевала в мою сторону через всех остальных. Уголки ее рта совсем потеряли тот алый оттенок губной помады, что был прежде, а глаза выражали не беспокойство, а легкое чувство вины. Еще секунда, и она стояла в полуметре от меня, застыла, растягивая паузу.
– Да, Олдфилд, настоящий рыцарь. – И приложилась губами к моим губам в знак, видимо, благодарности.
Дент сверкнул своими потухшими глазами и одобрительно хлопнул по моему плечу.
***
После этого случая я больше не видел «сослуживца». Возможно, он так и остался лежать на газоне, вымаливая прощение у всех проходящих мимо. С его же обидчиками я встречался еще много раз. Их группировка называлась «567», они частенько разрисовывали стены граффити на зданиях жилых домов и администраций, встречали званых гостей стеной дури, перекатывались между попойками в баре на скейтах, затем переквалифицировались в райдеров. И меня посвятили. После непродолжительных отношений с Олди у Джанин случился выкидыш, та больше не могла видеть физиономию несостоявшегося отца, отпустившего ее со всеми почестями восвояси. Дент отсидел два года за избиение при отягчающих обстоятельствах и больше старался не встревать в перепалки и мордобои. Но Олдфилд поговаривает, что тот до сих пор хранит пресловутые перстни в маминой шкатулке с драгоценностями на случай занятного «второго раунда».
А я же получил свою боевую рану, ангельское создание в покои и при любой возможности кладу в карман стаканы из баров, еду из магазинов, добродушие у простолюдинов. Звание оказалось переходящим.