Страница 8 из 26
Впрочем, профессиональная совесть укоряла его за незаслуженный выходной. Чтобы заглушить ее упреки, он открыл ноутбук, подключился к гостевому больничному вай-фаю, установил безопасное соединение с сетью своей компании и написал несколько мейлов. Все они имели целью нагрузить коллег заданиями, которые, по его расчету, надолго выбьют их из колеи и займут на то время, пока они с Доджем будут смотреть какой-нибудь дурацкий боевичок. Как всегда во время работы, Корваллис вошел в своего рода потоковое состояние, которое продолжалось с полчаса. Поначалу он воспринимал свое окружение: больные дожидаются приема, регистраторши заполняют бумажки, медработники в хирургических костюмах быстрым шагом снуют туда-сюда. В какой-то момент из коридора отчетливо донесся голос Доджа: тот отпустил шутку, пока его катили в процедурную. Внимания Корваллиса ничто не требовало. Он ушел во вселенную электронной почты и пребывал там какое-то время.
Он смутно ощутил, что все вокруг разом всполошились. Это чуть не вернуло его в реальность, но он знал, что в любом случае ни на что повлиять не может. Люди постоянно психуют на рабочем месте. Их заботы его не касаются.
Тут он все же поднял голову, поскольку в помещение ворвались трое пожарных. Их ждала женщина в хирургическом костюме. Как только дверь распахнулась, женщина побежала в глубь здания, пожарные – за ней. В руках они несли не топоры и брандспойты, а большие ящики с красными крестами.
Первой реакцией Корваллиса было безучастное любопытство. Очевидно, в этом огромном медучреждении кому-то стало плохо. Может, у пожилого врача случился сердечный приступ или что-нибудь в таком роде. Казалось бы, в медучреждении, забитом сверху донизу врачебными кабинетами, в районе, целиком отданном индустрии охраны здоровья, для таких случаев должны существовать особые процедуры. Однако, если Корваллис Кавасаки правильно понял увиденное, никакой особой процедуры не было. Когда что-то случалось, здесь, как и везде, звонили по номеру 911. Звонок переключался на ближайшую пожарную часть, и оттуда присылали парамедиков. Это немного удивляло, однако Корваллис как технический специалист должен был признать, что все на самом деле правильно и логично. Парамедики из пожарной части – лучшие в своей области и быстрее всего приезжают на вызов. Система работает.
От ноутбука он все равно отвлекся, так что сел прямее и огляделся. Женщина в розовом халате стояла там, где он мог ее видеть. Прижав стиснутые руки к губам, она смотрела в глубину коридора. В глазах у нее блеснули слезы. Парамедики выкрикивали резкие короткие фразы. Регистраторши совершенно забросили работу и застыли перед компьютерами, сжимая край стола, словно офицеры на мостике звездолета, в который летят фотонные торпеды. Голоса парамедиков звучали громче и отчетливее. Судя по всему, они, не прекращая манипуляций, катили больного из палаты, по коридору, к выходу. Женщина в розовом халате торопливо посторонилась. Одна из регистраторш вскочила, пробежала через помещение и распахнула входную дверь.
Парамедики выкатили Ричарда Фортраста на каталке и на лихой скорости вырулили через дверь к лифтам. Корваллис видел его лишь минуту-две, поэтому не сразу осознал увиденное. Ричард был голый по пояс, торс утыкан электродами. В рот и, надо полагать, в дыхательное горло уходила трубка. Один из парамедиков ритмично сжимал что-то вроде резиновой груши, закачивая воздух ему в легкие.
Первой, нелепейшей инстинктивной мыслью Корваллиса Кавасаки было позвонить Ричарду. Потому что ситуация очевидно была экстраординарная и критическая, то есть по обоим параметрам такая, где нужен Ричард. Почти всю послеуниверситетскую жизнь Корваллиса согревала уверенность, что любая такая проблема автоматически переходит к Доджу, который охотно и даже с энтузиазмом берет дело в свои руки. Додж бы обиделся, если бы критическую экстраординарную ситуацию не переключили на него. Это трудно было согласовать с тем, что Корваллис понимал умом: Додж умирает либо умер.
Корваллис закрыл ноутбук, сунул в сумку, вскочил и по следу из медицинских оберток бросился к лифтовому холлу. Двери лифта закрывались, Корваллис едва успел заметить серое лицо и опутанное проводами тело Ричарда. Он нажал кнопку «вниз» и в очень странном состоянии ума начал дожидаться следующего лифта. Ничто еще не определилось. Ни капли информации не утекло в то, что Додж называл Миазмой, акции Корпорации-9592 не начали падать. Стоя в пустом лифтовом холле, Корваллис убеждал себя, что ему просто померещилось. Будь Додж при смерти, разве мир бы вокруг не рушился? Разве улицы не заполнились бы рыдающими геймерами? Однако лифтовый холл оставался лифтовым холлом, неизменным, как звезды.
На первом этаже он по следу из ошарашенных зрителей – охранников, входящих пациентов, медиков, стоящих в очереди за латте, – добрался до выхода в то мгновение, когда «Скорая» отъезжала. Еще через секунду она включила мигалку и сирену.
Корваллис побежал. Почти квартал он держался вровень со «Скорой», пока та поворачивала, замедлялась, в праведном гневе сигналила тупым мотоциклистам и пересекала шесть полос транспорта. Потом она свернула за угол и пропала за огромным больничным зданием, но Корваллис смог отследить ее по звуку и сопоставить эти данные с красными указателями «ОТДЕЛЕНИЕ ЭКСТРЕННОЙ МЕДИЦИНЫ». «Скорой» Ричарда надо было проехать всего три квартала. Его почти могли довезти сюда на каталке.
Корваллис поборол желание броситься наперерез потоку машин, как в кино. Он жал кнопки, законопослушно дожидался зеленого сигнала, а потом бежал, когда можно. До отделения экстренной медицины он добрался секунд на шестьдесят позже «Скорой». Здесь регистраторши сидели за толстым стеклом, как кассиры в винных магазинах, а за входящими следили видеокамеры на потолке, а также обычный охранник, слегка ошарашенный видом промчавшейся мимо каталки. Корваллис оказался в помещении перед стеклянным барьером вместе с рабочим-латиноамериканцем, повредившим левую руку, и полной негритянкой, которая набирала на телефоне эсэмэски. Регистраторша за стеклом спросила Корваллиса, чем может ему помочь. Он почувствовал, что она его оценивает, профессиональным взглядом выискивая признаки травмы или душевной болезни. На нем были спортивные брюки, старая футболка и черный плащ. Он подошел к стеклянной стене и объяснил, что был с человеком, которого только что доставила «Скорая».
За стеклянную стену его не пропустили. Корваллис не приехал с Ричардом. Ричард не наделил его официальными полномочиями. Корваллис мог быть кем угодно. Скажем, душевнобольным, который бежал за «Скорой». А может, Ричард и Корваллис любовники и это случай домашнего насилия. У регистраторши за стеклом не было никаких способов проверить. Она что-то сказала про «ближайшего родственника». Корваллис заткнулся и сел. Отчасти потому, что выражение навевало тягостные ассоциации, отчасти потому, что да, сейчас его первейшей обязанностью было вызвать в больницу Зулу Фортраст.
Зула появилась через двадцать минут, запыхавшаяся. Она просто прибежала из своей квартиры, от которой до больницы было меньше мили. Зула сейчас работала неполный рабочий день, по большей части из дома, расположенного в пешей доступности от садика Софии. Фортрасты удочерили семилетнюю Зулу из сиротского приюта в Эритрее и воспитали на айовской ферме. Ее приемная мать погибла из-за несчастного случая, и Зула стала общим ребенком всей большой семьи. Корваллис не знал точно, кто формально считается ее родителями, но с дядей Ричардом она была очень близка. Корваллис увидел, как Зула бежит по тротуару, выпуская облачка морозного пара. Необычное решение добираться пешком было как раз в ее духе: она сообразила, что так выйдет скорее, чем вызывать «убер». Перед входом она замедлилась до быстрого шага. Стеклянные двери раздвинулись автоматически. Зула была в джинсах и свитере, с рюкзаком, который обычно заменял ей сумку, без плаща и шапки. Непокрытые волосы вобрали влагу из воздуха и торчали росистой копной мелких завитков. Корваллис встал, и Зула шагнула было к нему, но тут же изменила курс и направилась к регистратуре.