Страница 88 из 116
- Тебе придется написать песню, Курф, - сказал Свейн.
- Я постараюсь.
Интерес Лагдален вырос еще больше.
- Ты музыкант, Курф?
- Нет, леди, но я играю немного на гитаре.
- Простите, леди, это Курф. Курф, это весьма досточтимая и высочайшая леди Лагдален из Тарчо. Курф поклонился:
- Считаю за честь встречу с вами, леди.
- А я - с тобой, Курф.
- Он жуткий скромник, леди, - сказал Джак, - но на самом деле он очень хороший гитарист.
- Мне хотелось бы послушать твою игру. Возможно, когда будет написана песня. Мы ее вместе споем.
- Как в старые времена, а, леди?
- Да, Свейн. Как в старые времена.
- Нужно купить драконам крепкого хорошего пива. Самая полезная штука для драконьих песен.
- Давненько я их не слышал, - сказал Мануэль.
- А то. Кузо вот до сих пор ничего толком не знает о драконах, - проворчал Свейн.
- Ну так давайте поскорее все устроим.
- Слышишь, Курф?
- Слышу, Свейн.
- Только подумать, эти двое выжили и теперь, наверное, живут как императоры в каком-нибудь туземном племени.
- Ну конечно, так они и будут жить во дворце! Мануэль хмыкнул:
- Здесь говорится, что они находятся к югу от Внутреннего моря. Это значит, что они все еще в Землях Ужаса. Вы знаете, что это такое?
Свейн и Джак знали. Свирепые чудовища, больше дракона, иногда такие большие, что способны в три глотка съесть лошадь.
- Надеюсь, меч Базила при нем, - сказал Джак. Свейн просиял:
- Пока у этого кожистоспинного его меч, они в безопасности. Он смертельно опасен, этот Хвостолом.
- Лучше помолимся за них, - сказал Мануэль. Лагдален кивнула:
- Ты прав, Мануэль, мы все должны молиться об их спасении.
Глава 41
Релкин очнулся. Была все еще ночь, и он все еще был прикован тяжелыми кандалами за руки и за ноги к стене павильона.
Ситуация по-прежнему оставалась безнадежной. Бироик стоял рядом неподвижно, как статуя, коей он и являлся. Мот Пулк, по-видимому, скрывался где-то внутри павильона, лелея свою ненависть к мальчику-сироте из Куоша.
Затем Бироик увидел, что юноша очнулся, и хлопнул в ладоши. Из павильона донесся шаркающий звук, и через минуту Мот Пулк стоял перед пленником:
- Ах, ребенок, ты снова среди живых. Тебе не слишком-то повезло, а?
Эльфийский лорд взад и вперед расхаживал перед Релкином, чье лицо совершенно распухло, левый глаз заплыл так, что едва открывался. Вокруг рта запеклась кровь.
- Думаю, ты помнишь, где обретаешься, - продолжал Мот Пулк. - Все, что от тебя требуется, это рассказать мне то, о чем я хочу знать. Кто был тот, кто проник в прелестную Ферлу?
Лицо эльфийского лорда все еще хранило следы ударов Релкина и выглядело жутко перекошенным.
- Я уже тебе сказал, - прохрипел Релкин, - мне нечего добавить.
- И ты думаешь, меня можно взять на эту дурацкую сказочку? - презрительно фыркнул Мот Пулк. - Колдунья с далекого востока каким-то образом заняла разум Ферлы - как будто он у нее был - и подменила ее? Чужак, не один из Тысячи? Какая чушь. Я не сомневаюсь, это кто-то из полевых игроков, и хочу теперь знать, кто именно. Это может оказаться очень важным для моей, да пожалуй, что и для твоей, жизни. Вынужден подчеркнуть, что если я тебя оставил в живых, то они тебя убьют.
- Ты убил Ферлу.
В глазах Мот Пулка на мгновение мелькнули голубые точки:
- Прискорбный проступок, признаю. Никто сейчас не сожалеет об этом так, как я, потому что, будь она здесь, я сумел бы узнать правду. Настоящую, а не ту байку, что ты рассказываешь мне о колдуньях. Послушай меня, ребенок, ты находишься здесь, даже дышишь лишь посредством магической силы лордов Тетраана. Нет ни одной магической системы, столь же могущественной, как наша. Ни ваши Повелители Рока, ни северные лорды-маги не смеют даже бросить нам вызов. Они могут размахивать своим игрушечным оружием где угодно, но не здесь, потому что здесь живем мы. Перестань же заверять меня, что какая-то хилая колдунья вересковых пустошей, какая-то никому не известная старая ведьма способна проникнуть в мой тайный мир. На это не способны и лучшие из игроков Направления и Кабалы, иначе мы бы с тобой тут не сидели! Значит, это кто-то из диких, из второй или из третьей сотни. Кто-то с новой системой. И я должен знать, кто это. А ты должен мне все рассказать.
- Я уже все рассказал. Вы тут все безумцы, все вы!
- Нет, глупец, мы боги. Бироик! Принеси железные прутья и жаровню. Вижу, нам придется прибегнуть к крайним мерам.
Релкин угрюмо смотрел в темный проем, где, как он знал, был невидимый сейчас грот.
В этот момент он готов был что угодно отдать за возможность, разбежавшись, прыгнуть во тьму. Конец страданиям, и разбитому сердцу, и скорби, и всему остальному. Бедная Ферла. Брошена смерти в объятия. Страх и страдания, доставшиеся на долю девушки, заставляли все внутри Релкина сжиматься. Это даже хуже того, что сделали с ним. По крайней мере, пока.
Бироик выкатил из кустов за павильоном жаровню на колесах. Жаровня была доверху наполнена углями. Они зажглись вдруг сами по себе - или так показалось воспаленным глазам Релкина - и очень быстро превратились в пылающую однородную массу. Релкин ощущал их жар с расстояния в пять футов.
В жаровню опустили несколько железных прутьев.
- Ну, ребенок, начнем? - проговорил Мот Пулк тихим голосом.
Релкин постарался сжать зубы, но боль была слишком страшной. Бироик приложил раскаленный прут к руке юноши у запястья, и Релкин забился в оковах, дико крича. Боль от раскаленного прута оказалась гораздо сильнее, чем он мог себе представить. Все тело его тряслось после пытки еще с полминуты.
Когда он снова смог заговорить, то начал молить Мот Пулка о пощаде:
- Послушайте, я скажу вам все, что хотите. Не нужно больше. Что вы хотите знать? Объясните же, что вы хотите, чтобы я сказал.
- Хорошо. Так кто это был?
- Я уже говорил вам - та, кого называют Королевой Мышей.
- Стоп. Хорошенько подумай над своими словами, маленький глупец. Ты был здесь, ты разговаривал с пришельцем, кем бы он ни был. Ты можешь сказать мне больше.
- Я уже сказал вам, как вы не понимаете? Я не герой! Мне нечего скрывать от вас. Что я могу вам выдать, что я могу рассказать? Я ничего не знаю о вашей трижды проклятой Игре!