Ангел из пробирки

Всё это было не так плохо, даже совсем хорошо, и Ставицкий бы согласился, если бы не одно “но”. Раньше надо было начинать, раньше! А теперь информация о клонах вылезла наружу, как тесто из квашни, и стала расползаться по Содружеству. Пока в виде неясных слухов, но кто даст гарантию, что дамочки и дальше будут молчать? Они бумаги подписали? Ой, не смешите! Эти сучки найдут сто способов обойти любой запрет. Кроме того, большинство из них настолько тупы, что обязательно проговорятся. У журналистов миллион приёмов, как выудить информацию из того, кто дал слово молчать. А эти светские сплетницы по большей части молчать не умеют совершенно.

Кроме того Ставицкого смущало, что он не знает, кто стоит за спиной уважаемой госпожи Херманы. Адвокат всегда кого-то представляет и очень редко действует в собственных интересах. Хотя о чем он?! Любой адвокат всегда и исключительно блюдёт личную выгоду, а уж интересы клиентов — как получится. Но тут явно всё совпало: и прелестная Линда, и её доверители пекутся об одном и том же. Хотят легализовать клонов. Бедный Даниэль плохо себе представлял каких именно и в душе ругался на помощников, которые не подготовили ему исчерпывающую информацию по этому вопросу.

Так что, стоило ему прервать сеанс связи, как все они получили втык и побежали подбирать данные, которые помогли бы их начальнику пристойно выглядеть на грядущем совете министров.

Потому что был ещё один момент, который мешал Ставицкому договориться с Линдой. У него на это просто не хватало полномочий. Пришлось сразу по окончании разговора созывать совет министров на тайное заседание. Хорошо хоть не всех, а только силовиков и премьера. Правда, премьер от себя добавил министра по развитию территорий и министра по науке, мотивируя тем, что эти двое разбираются в вопросах клонирования, и отодвинул их встречу почти на сутки.

Ага, решил сам выяснить, в чём дело, а не позориться перед остальными, хлопая в удивлении глазами. Даниэль пытался уговорить его не тянуть, понимая, что промедление смерти подобно, но старый хрен упёрся, а объяснить, почему нельзя тормозить, человеку, не владеющему ситуацией, оказалось невозможным.

После разговора с министром Линда без сил откинулась на спинку кресла и попросила принести ей воды. Феликс, который безо всяких напоминаний уже поил Айру, дал и ей бутылочку. Она устало рассмеялась.

— Ничего мы пока не выиграли, кроме времени на подготовку. Гелена, не в службу а в дружбу, посмотри, чем там наши киношники занимаются, и выясни, когда у них будет хоть что-то готово. А затем надо будет связаться с парочкой телекомпаний и предложить им эксклюзивный материал.

— Ты имеешь в виду наш фильм? Линда, он не будет эксклюзивным, если его покажут по всем каналам, — заметила Гели.

— Нет, — потянулась она как кошка, — Я имею в виду наши интервью. Дадим каждая интервью какой-нибудь студии, расскажем наши истории. Разве ты не знаешь, что телевизор — изобретение для женщин? Они смотрят, они сочувствуют, они плачут, а потом они же голосуют и заставляют голосовать мужей. Так что нажмём на эту кнопочку и при плебисците большинство нам гарантировано.

— Вот как? — удивилась Гелена.

Она и сама подозревала нечто подобное, но не была уверена, а Линда говорила со знанием дела.

— Подруга, я приняла участие в принятии аж трёх законов и знаю, как это делается. Ты же знаешь: публикуется текст с разъяснениями и даётся время, чтобы люди могли высказаться. Потом все претензии суммируются и выясняется, поддерживает население закон или нет, а также что в нём нужно изменить. Обычно на разработку и принятие уходит от двух до трёх лет, если это только не частный билль, который принимается на одном заседании совета министров. Нам это не годится. Мы не можем тут зависнуть на три года, а мимо билля мы уже с шумом пролетели. Значит, нам нужен плебисцит, в котором мнение народа выразится напрямую… Сейчас я думаю над тем, как составить вопросы. По закону их не может быть больше трёх, а мы меньшим количеством и не отделаемся. Если решат, что мальчики достойны жить, то действие закона, требующего их уничтожить, будет автоматически приостановлено, а дальше — дело техники. Мальчиков только жалко.

Гели хотела спросить почему, но подумала и промолчала. Действительно, после того, как ребята попадут под софиты и станут звёздами телепрограмм, с них не слезут, пока не выжмут все соки. Интервью, передачи, шоу, съёмки в рекламе… Да мало ли что можно выдумать! Парни все красивые, видные, высокие, статные, обаятельные, а телевизионщики умеют добиваться своего. Противостоять им могут единицы и не факт, что среди клонов эти самые единицы найдутся.

Но с другой стороны это практически единственная возможность сделать их полноправными гражданами. У гражданина есть возможность делать самостоятельный выбор и строить жизнь, сообразуясь со своими желаниями, а не по команде свыше. А дальше… Дальше у кого как получится.

Размышления Гелены прервал МакКормак. Он завозился в своём медикапе и проворчал:

— Неужели нельзя найти другое место для разговоров? Я устал.

Фердинанд подтвердил:

— Ему надо ввести лекарства и дать отдохнуть. Сейчас я кликну Алана и мы всё сделаем. Надеюсь, следующий сеанс связи будет из главной рубки?

— Сомневаюсь, — ответила Линда, вставая с кресла, — Для дальнейших переговоров он нам понадобится. Меня они, конечно, слушают, но не доверяют. Думают, баба не может знать всё в точности и в действительности управлять ситуацией. Только такой старый лис сможет убедить наше правительство, что оно неправо.

Она помахала рукой, вышла и снова уткнулась в свой комм. Гелене пришлось тащить адвокатессу на буксире, поэтому она не преминула спросить:

— Неужели нельзя на минутку оторваться, чтобы хотя бы не спотыкаться? Что ты там выискиваешь с такой настойчивостью?

— Хоть какой-нибудь прецедент, — буркнула Линда.

Прецедент чего? — подумала Гели, но вслух говорить не стала. Адвокату видней.

Не успели они преодолеть половину пути, как Линду подхватил неизвестно откуда взявшийся Ирвин. Извинился перед Геленой и уволок свою подругу куда-то в жилой отсек. Гели подумала, что он провел со своей хозяйкой достаточно времени, чтобы знать, что ей сейчас требуется, и пошла проверить, как там Ариана справляется со своей задачей.

Съёмки были в полном разгаре. Сейчас с камерой прыгала Гленда, пытаясь запечатлеть игру в шахматы так, чтобы показать интеллектуальные усилия игроков. Ари изучала отснятый материал, бракуя больше половины как никуда не годную халтуру. Ариэль просматривал уже одобренные Арианой куски и отмечал нужные правки в ленте времени. Остальные тоже не сидели просто так, а обсуждали, кто и что будет говорить в камеру под запись. У каждого в комме был раскрыт предварительный сценарий, куда по ходу дела вносили миллион исправлений и уточнений.

Гели, которая не раз присутствовала на съёмках, впервые в жизни видела, чтобы все занимались делом и знали свой маневр. Ни толчеи, ни сутолоки, ни бессмысленных криков и скандалов на ровном месте. Даже хаотичное обсуждение сценария шло в сухом, деловом и очень конкретном режиме. Каждый излагал свою позицию взвешенно и логично, а остальные внимательно слушали и начинали возражать только после того, как оппонент замолкал.

Вот бы что показать людям, — подумала Гели и одёрнула сама себя, — Нет, глупости. Как раз тут видна разница между этими ребятами и обычными людьми. Если бы такое обсуждение шло на телестудии, кто-нибудь уже вцепился кому-нибудь в волосы и стоял бы такой крик, что самого себя не услышишь.

Среди всего этого трудового порыва в кресле восседала Василиса и лениво потягивала нечто из высокого бокала. Делать ей было нечего, но она не уходила, наблюдая за процессом.

Гели поманила её из кают-компании наружу. Там припёрла к стене и спросила:

— Что ты сказала МакКормаку? Он теперь на своих клонов не надышится и даже со мной перестал ругаться.

Василиса довольно потянулась, как толстая сытая кошка.