Страница 31 из 44
Когда я думала уже, что умру, и ждала очередного упущенного удовольствия от укуса, Глеб сжалился надо мной. Его губы сдавили клитор, а язык сильнее и быстрее стал теребить пульсирующий бугорок. Я заорала на всю долину, задергалась, словно под ударами тока. Оргазм был таким сильным, таким долгим, ярким, постепенно затухающим пожаром, который становился еще более сладким и вкусным под конец.
Губы Глеба не отпускали, пока я не выпила удовольствие до последней капли. И потом он не отстранился, а продвинулся выше и поцеловал меня в губы, давая попробовать себя на вкус. Его тело было как тяжелое горячее одеяло, а поцелуй как вишенка на торте.
В этот момент я была не в себе, конечно, но успела понять, что Глеб читает меня идеально. Я кончала, и он продлевал мой оргазм до максимума. Я хотела нежности после, и он поцеловал меня, крепко обнял. Я повела плечами, чувствуя как отступает адреналин и возбуждение, но не успела еще ощутить холод земли и воздуха, а Москвин уже натягивал на меня джинсы, свитер, поднял на ноги и накинул на плечи куртку.
— Пойдем. Надо добраться до виллы, пока совсем не стемнело, — скомандовал он, пряча камеру в сумке. — Выпей. Не мерзни.
Глеб сунул мне в руку бутылку, и я отхлебнула.
— Разве ты не хотел поснимать долину на закате?
— Я уже снял все, что хотел. Даже больше.
Его ухмылка при этом была бесценна. Я даже запуталась в ногах и едва не упала. Москвин подхватил, конечно, и не отпускал. Кажется, я вообще не шла, едва касалась ногами земли.
Глава 15. Белая дорога
Глеб почти тащил меня через поле, иногда забирая бутылку, делал несколько больших глотков и отдавал мне снова. Может быть, я была совсем пьяная и удовлетворенная. Может быть, мы просто шли с холма, и это было проще. Не знаю. Но во всем теле чувствовалась потрясающая легкость, а в голове каша.
Москвин что-то мне говорил, а я смеялась как дурочка. Когда мы добрались до виллы, совсем стемнело. Оказалось, ее хозяин не в восторге, что мы шлялись по его землям без разрешения.
Наверно, хорошо, что я не понимала ни слова по-итальянски. Глеб пытался что-то объяснить, но в итоге наиболее убедительным оказался аргумент в пятьсот евро, которые Москвин положил хозяину на стол.
Тот сразу забыл о претензиях и гаркнул какого-то Гонсало. Видимо, это был его сын. Он отвез нас в Монтепульчано, где Глеб купил мне горячий кофе и взял такси до побережья.
Уже у машины я поняла, что совсем не хочу уезжать. Кофе немного взбодрил, но смелость от вина все еще грела кровь.
Я не спешила садиться в такси, захлопнула дверцу, которую Глеб открыл для меня, встала на цыпочки и обняла его за шею.
— Давай останемся здесь. Снимем номер в отеле, выспимся. Зачем куда-то ехать на ночь глядя? — шептала я ему в губы, чувствуя себя очень сексуальной, роковой даже.
Глеб не уклонялся от моих поцелуев, наоборот, сам стал ласково касаться моих губ своими и тоже зашептал.
— Мы не выспимся, если останемся здесь. Я не усну с тобой рядом, маленькая.
— Так даже лучше.
Я совсем расхрабрилась. Перспектива лишиться невинности с этим мужчиной, в этой стране, в этом жутковатом зачарованном городе казалась мне такой привлекательной. Адски заманчивой.
— Давай останемся, Глеб. Хочу… С тобой. Давай.
Я целовала его, поглаживая шею сзади и чуть царапая кожу головы. Москвин почти мурлыкал, и я думала, он открывает дверь, чтобы отпустить машину. Но — нет.
Глеб аккуратно усадил меня в салон, и сам устроился рядом, сказал что-то по-итальянски, и водитель выжал газ.
Я не успела расстроиться, а Москвин уже обнял меня и снова стал целовать.
— Видит бог, малышка, я бы хотел всю ночь ласкать тебя, слушать твои крики и смотреть, как ты кончаешь…
Я прикусила его за губу и захныкала. От этих слов было почти больно, но и сладко тоже.
— Но ты пьяненькая, Лесь. Боюсь, в тебе говорит вино. И я тоже немного не в себе, чтобы ограничиться играми.
- Разве ты пьян? Мы всего бутылку выпили, — не могла не удивиться я.
— Пьян, малышка. Но не от вина. И мы выпили две. Иначе, ты бы замерзала или послала бы меня к черту.
Я не удержалась и укусила его за шею. Вообще, в меня кто-то вселился. Я стала понимать Глеба, который постоянно кусал меня. Или он опять прав, и это все вино?
— Ты чертов демон.
— Знаю. Ты говорила.
Пока я вспоминала, когда же говорила ему такое, Глеб снова стал меня целовать, гладил бедра, под коленями. Он сбросил мои сапоги, закинул мои ноги себе на колени.
Мы всю дорогу целовались. Я действительно никак не могла протрезветь окончательно. Голова кружилась, мысли путались, желания были одно другого нелепее. Я то почти плакала, то принималась раздевать Глеба. Он успокаивал меня, нежно, но твердо убирал мои руки от молнии на своих джинсах.
— Не надо, Лесь. Не сейчас, — уговаривал меня Москвин, не отпуская ни на миг. — Давай завтра утром поговорим. Тебе нужно поспать, сладкая девочка.
Я все-таки решила обидеться на его отказ. Машина остановилась, и Глеб замешкался, отыскивая наличные, чтобы расплатиться. А я прямо в носках выпрыгнула из машины и гордо побежала к дому.
Слава богу, было недалеко. На веранде я сняла носки и прошла внутрь по теплому полу. Горел свет на кухне, и я зачем-то отправилась туда, а не в спальню. Наверно, снова назло Глебу.
Чертов демон прав. Это раздражало, но признать было необходимо. Мне действительно нужно выспаться и протрезветь, а утром уже подумать обо всем, поговорить с Москвиным откровенно и прямо. Я хотела его до одури. Он знал это, конечно, но думаю, хотел бы услышать от меня лично.
Я собиралась попить воды и пойти спать, но мои планы нарушил Ник.
Я не сразу его заметила. Он сидел за кухонным столом. Вернее, почти лежал на нем, резко дернулся, когда я вошла.
— Ах, Леся, привет, — проговорил он нарочито беспечно.
Я не могла не заметить у него на носу белый порошок. Ник тут же вытер его рукавом, шмыгнул носом. На столе тоже была белая дорожка. Мне стало жутко, но я решила не показывать этого. Я взяла бутылку воды, стараясь не выдавать нервы.
— Привет, Ник. Ты чего так поздно? Иди спать.
— Тебя жду. Хочешь? — он кивнул на стол, встал и сделал шаг ко мне.
— Нет. Я только попить хотела. Да и тебе не стоило.
Ник усмехнулся. Я поспешила отступить, но он оказался быстрее и схватил меня за руки. Чертово дежавю.
— Тебе нужно расслабиться, Лесь. Что ты ломаешься, дергаешься? Прям целочка-целочка.
— Нет, — ответила я. — Мне и так хорошо.
— А будет лучше.
Его глаза опять были безумными, черными.
— Нет, Ник, — повторила я. — Отпусти меня, или закричу.
Наверно, это было зря. Ему совсем снесло крышу. Ник только сильнее сдавил мои запястья и подался вперед. Я приготовилась орать, но позади меня прозвучал спокойный сильный голос.
— Она сказала «нет». Отпусти ее, Ник.
Он тут же разжал руки, а я поспешила спрятаться за Глебом, который вошел в кухню. Босой, как и я, уставший и адски злой.
Рид рассмеялся, снова нервно вытирая нос рукой, глянул на стол. Глеб посмотрел туда же.
— Кажется, я велел тебе держаться от Леси подальше, — проговорил он, буквально цедя слова от злости.
— Брось, Глеб. Мы играли, баловались.
— Который раз за отпуск твое баловство доводит ее до слез? Третий?
— Какие слезы? Ты чего?
— А это? — Глеб кивнул на стол. — Какого гребаного хрена в моем доме? Я говорил, чтобы не было этого дерьма! Ник, твою мать, я подписался, поручился за тебя. Настя за тебя поручилась.
— Да я каплю.
— Мне насрать. Собирай вещи и уматывай.
— Что? Куда?
— Куда хочешь.
— Никуда я не поеду среди ночи. Какого… — кипятился Рид.
— Если через десять минут ты все еще будешь здесь, я опишу твоему куратору из ментовки все, что ты тут творил.
— Разыгрываешь? — Ник никак не мог поверить, что Глеб серьезно.
А я вот ни капли не сомневалась, что Москвин исполнит все свои угрозы.