Две части одного

Руки задрожали, и балка падает обратно на почти разрушенный пол, энергия возвращается в ладони, и я хватаю девушку на руки, прыгаю на первый этаж, и выбежав на улицу, отдаю девушку в руки медикам.

Спасатели уже вбегают в дом, но я чувствую, они запозднились. Выкрики темных, с периодичностью в несколько минут пропадали.

– Рейвен, ваши крылья, – свободный врач подбегает ко мне со спины. И резко вправляет замятые черные крылья. Зажимаю зубы, сдерживая крик в горле.

–Спасибо, – благодарю я, через стиснувшие зубы.

– Ваши руки, – он смотрит на израненные ладони.

– Я справлюсь, помогите пострадавшим, и сообщите близким, как можно мягче, – медик соглашается, и только тогда я могу покинуть это место.

Ухожу к себе домой, мне нужно помыться.

***

– Сходишь сегодня со мной в библиотеку? – Дарья дует на горячий чай и спрашивает. Мы сидим в столовой, завтракая кексами с чаем. Пошел третий день, как Рейвен снова игнорировал меня.

– Давай, а что там хочешь?

Она давится и начинает кашлять, стучу ей по спине.

– Нужна книга собрания стихов, хочу почитать примеры, – после того как откашлялась, говорит она.

Отставляю пустую чашку с тарелкой.

– Сейчас или попозже?

Следует моему примеру, отодвигая посуду.

– Переоденемся и можно идти.

Встаем из-за стола и выходим.

Подходим к массивным деревянным дверям. Толкаем вместе, по-другому открыть не удавалось. Смотрю последний раз на экран телефона, разочаровываюсь и убираю трубку подальше в сумку.

– Чтобы вы хотели? – женщина с огромными очками подняла на нас взгляд. Толстые стекла очков увеличили ее зрачки до невероятных размеров.

– Любые книги со стихами.

Библиотекарь поднимает массивное тело со стула и направляется к высоким полкам.

– Сколько книг надо? У нас тут много, – женщина встает напротив стеллажа стихов.

– Парочку хватит, – отвечает ей Дарья.

Я рассматриваю полки с книгами, все уже в пыли мало кто заходит сюда, кроме студентов.

– Благодарю, – Дарья держит две толстые и тяжёленные книжки.

– Давай помогу, – беру одну книгу из ее рук.

– Распишитесь, и вернуть не забудьте.

Дарья расписывается в читательском билете.

– Дома будешь разбирать? – смотрю на коричневую обложку книги в своих руках.

– Ну да, здесь не комфортно.

Выходим на улицу, сегодня выдался теплый денек, но радости от него было мало.

– Слушай, не хочу на тебя давить, – говорит Дарья.

– Насчёт?

– Не хочешь фотографии сегодня поискать?

– Тебе интересно?

– Я даже не видела, как твои родители выглядят. Эти загадки кружатся вокруг тебя, хотела бы помочь.

– Отнесём книги и поедем.

– Далеко отсюда?

– На автобусе почти в конец города.

– Поняла.

Откладываем книги в комнате, берём проездные карточки и идём на остановку.

Чувствую волнение. Мне не по себе. Может, не стоило капаться во всём этом и подождать объяснения Рейвена?

– Нам какой?

– Седьмой автобус.

– Вот же он стоит, – Дарья указывает на транспорт, и мы мгновенно срываемся с остановки и запрыгиваем в заполненный людьми автобус. Забыла уже, что у седьмого автобуса поменялась остановка. Теперь поздно думать о волнениях.

Чем ближе мы подъезжали, тем быстрее стучало мое сердце, я уже давно не приезжала сюда.

Много воспоминаний в этих местах.

Родителей я не видела уже давно, и если признаться себе, то скучала по ним. Я смотрю на Дарью, она сосредоточено смотрит в окно. Не могу точно ответить на вопрос – «Почему ей захотелось поехать со мной именно сейчас».

Водитель объявляет остановку. Я толкаю Дарью в бок, отвлекая от разглядывания пейзажа за окном.

– Нам выходить.

Мы подходим к дверям, и как только они открываются, спрыгиваем на влажный от прошедшего дождя асфальт.

– Нам в тот синий дом, – киваю в сторону дома.

– На каком этаже квартира?

– На восьмом.

– Высоко.

Дарья не особо любила высоту. Об этом я узнала, когда нам устроили экскурсию на остров, на который можно было попасть только на частном самолёте. Такой бледной я ещё никогда не видела: она сидела в кресле, и ее бил мандраж. Когда мы приземлились, она один день вообще не разговаривала. Первое время я думала, что она просто летать боится, но потом узнала что у нее страх высоты.

– Там окна не большие, ты и не заметишь, – успокаиваю ее.

– Надеюсь, – она подняла голову, смотря на самый вверх 15-этажного дома.

Мы шли по двору моего детства. Я оборачивалась, позволяя воспоминаниям окутывать меня: «На этой горке, когда-то меня катали родители». Я направляю взгляд на маленькую железную горку всю в царапинах. «Как мираж вижу себя маленькой и счастливой, руки папы ловят меня снизу, и мы смеемся. Мама смотрит на нас с окна, и машет, когда мы с папой поднимаем на нее глаза».

Тоска в груди становится все сильнее. Мой взгляд переместился на кирпичное здание. Школа, в которую я ходила, перекрасили в коричневый, теперь она как новая, ещё и статус поменяла на гимназию.

– Эмиль, ты в порядке? – прочувствовав мое настроение, поинтересовалась Дарья.

– Да, все хорошо, – мне не хотелось сейчас разговаривать.

«Был ли здесь когда-нибудь Рейвен? Может я когда-нибудь видела его?» – думала я, оставаясь без единого ответа.

Когда ему было 10, мне был один годик. В 20 я уже уехала отсюда. Каким он был ребенком: проблемным или спокойным? Он обижал других или защищал? Хочу знать о нем больше: возможно ли это?

Пройдя чуть дальше, замечаю подъезд, в котором жили мои детские друзья, брат и сестра.

Они давно переехали и уже обзавелись семьями, как я слышала.

– Ой, мы прошли подъезд, – я так увлеклась мыслями, что не заметила тусклую бордовую дверь, ведущую в подъезд.

Прикладываю ключ к домофону, дверь щелкает, и мы заходим. Тут так же остался запах краски, давно ничего не менялось, не красилось. Но запах всегда стоял именно таким. В детстве мне было так интересно узнать, откуда он идет, что я бегала по всем этажам, вставала к дверям квартир и принюхивалась.